Наши бабки на графских грядках - Елена Северная

– Всё равно! Уверяю тебя, что утром твой организм не скажет тебе спасибо за то, что всю ночь работал.

– Ничего, главное, что он всю ночь будет занят и ему не до разговоров.

И в самом деле, хоть высплюсь спокойно без внутренних завываний.

– Дашка, ты шо, не найилась? – баба Нюся со знанием дела принялась инспектировать яства.

– Конечно, не наелась. У меня кусок в горле застрял.

– Не выдумывай! – строго сказала бабуля. – Котлеты были мягкие, пропаренные, нечему было застревать.

– Ничего я не выдумываю! Это у меня на нервной почве. Очень я нервничаю в присутствии Вероники.

– Тю! – баба Нюся удивленно всплеснула руками. – Так треба було спокойливых капельок прийняти! У мене ж е настоечка: валерианка на коньяку. Вона и стресс знимае, и усталость. Ось я – напашуся на грядках за день, до вечору ни рук не ног не чую. А як выпью грамм тридцать перед тим, як лягти спати, так цельну ночь сплю, аки дитя малое.

По раскрасневшимся щекам и блестящим глазкам всем стало понятно, что баба Нюся настоечкой уже пользовалась.

– И сколько раз ты спать сегодня ложилась? – куртуазно поинтересовалась баба Таня, поведя носом в её сторону. – Явно не один раз.

– Не считала! – отмахнулась бабуля. – Зато думки привела в правильну форму. А ты, Дашка, ешь, як те ще спокаивает, але настоечку я тобе в спальню приньясу. Про всякий случай.

– Анна Ивановна, – бабуля устало опустилась на стул, – если Дарника будет успокаивать нервы пирожными, то она сама примет правильную форму, – тут баба Таня покачала головой и уточнила: – Шарообразную.

– Ой, скажете тоже, леди, – начала заступаться Нюша. – Леди Дарина тоненькая, ей до шара расти и расти. А мы тут немножко чайком побаловались, так сказать, отпраздновали наше с Митричем бракосочетание.

– Идишь ты! – восторгнулась баба Нюся. – А чого на суху-то? Непорядок! Василё-о-о-ок! – заголосила она, вызывая своего верного слугу и напарника по работе на фазенде. – Василёчек!

При виде одетого в чёрный костюм скелета домовые-дворцовые застыли. То ли от удивления, то ли от неожиданности. Тем временем, Васкиса отправили в погреб за «приличной едой».

Через полчаса на столе стояли: отварная картошка со шкварками и свежим укропом, тоненько нарезанная сырокопчёная колбаска, прозрачные ломтики ветчины, длинные брусочки сала на мягкой шкурке, миска квашеной капусты, сдобренная душистым растительным маслом, свежевыкопанный чесночок, селёдка под жёлтыми кругляшками лимона, испечённый вечером кухаркой круглый хлеб, бабулина рябиновая настойка, бочонок местного тёмного пива, жареное мясо, пирог с повидлом, торт, что принесли дворцовые домовые, и два высоких фужера под шампанское для красоты.

Застолье, посвящённое двух гостям, проходило в дружеской и тёплой атмосфере.

Часы на кухне пробили три часа ночи.

– Не пора ли расходиться? – укором совести вновь повис над нами Игоран. – По домам? – уточнил он, буравя глазами Митрича.

– Эх, на посошок, – пьяненько вскинулась баба Нюся и затянула свою любимую:

Напилася я пья-а-а-ана-а-а,

Не дойду я до до-о-о-ому…

…Надежда Кадышева и Золотое кольцо…

Голос у моей бабули красивый: глубокий и зычный. Все заслушались и не заметили исчезновение Игорана.

Если б раньше я знала, что так замужем плохо Расплела бы я русу косоньку, да сидела бы дома Расплела бы я русу косоньку, да сидела бы дома Напилася я пьяна, не дойду я до дому Довела меня тропка дальняя до вишнёвого сада Довела меня тропка дальняя до вишнёвого сада

Последние строки мы допевали все вместе. Душевно-то как!

– Что тут происходит? – громовым раскатом рявкнуло сверху голосом графа.

На кухне стало так тихо, что было слышно, как лопаются пузырьки в кружке с пивом у Нюши.

– Чаёвничаем, – тихо икнула баба Таня.

Прощание собут…пардон, сотрапезников проходило в полном молчании и с завидной скоростью. Дворцовые домовые, поклонившись носами в стол, тут же исчезли, а мы с бабулями нестройными рядами под яростным фиолетовым огнём графского взора потащились к себе.

Утро для меня натупило рано, где-то к полудню. В голове методично постукивал работящий дятел, явно не справляясь с объёмом работы. Организм со мной разговаривать не желал, предатель, только активно указал на то, что кое-что в нём лишнее. Освободившись от этого лишнего, я доползла до кровати и рухнула на живот в позе звезды.

– Уж солнце в зените и светит в окошко,

Лопата и грядки нас ждут, моя крошка!

Литропус взрастим мы всенепременно

Вернётся в наш мир эликсир вожделенный!

Провыло сверху голосом Карлуши. Да что ж такое! То граф рявкает, то дух воет!

– Сгинь! – пробурчала я в подушку. – У меня безвыходная внештатная ситуация.

– Знаем мы твою внештатную ситуацию! – О, а это уже леди Леонсия пожаловала, собственной персоной. – Вставай! На кухне уже две участницы ищут выход.

Я со стоном перевернулась.

– Ой! – взвизгнул Карлуша. – А что это у нас с лицом?

Мне самой стало интересно. Превозмогая колебания пола, я дошкандыляла до зеркала. Из него на меня смотрело чудовище.

– Убью, – прорычала я.

– Кого? Нас нельзя, мы уже мёртвые, а любого другого граф подымет. Он же ж некромант. И потом, что ты так убиваешься? Лучше подумай, как за это тебя мадам Татьяна отблагодарит. Что? – он уставился на меня с довольно серьёзным выражением морды своего лица. Когда да него дошло, что я ничего не поняла, то соизволил пояснить: – На чучеле огороднем можно сэкономить. Будешь ещё помимо прополки бесплатно пугалом подрабатывать.

– Леди Леонсия, а его никак нельзя развоплотить? – мило, насколько позволяло кровожадное выражение моего теперешнего лица, улыбнувшись, обратилась я к призраку.

– Сам развеется, если будет так паясничать, – отмахнулась она и кивком головы указала на небольшой пузырёк на столе. – На-ка, выпей, пять капель на стакан воды. И бабушкам своим накапай.

Пришлось тащиться на кухню, так как в спальне кувшин, где была всё время вода, оказался пуст. Да и стакана не наблюдалось. Куда он делся? Непонятно.

На кухне я застала картину маслом. Баба Таня с мокрым полотенцем на лбу, тосковала над чашкой с кофе, а баба Нюся, приложив замороженную куриную грудку к вискам, постанывая, клянчила