Наши бабки на графских грядках - Елена Северная
– Не кричи! Ты их пугаешь!
Да? Это Я их пугаю?! А обо мне подумать не бывает? Я ведь тоже боюсь!!!
От оглушительного крика оглохла даже сама. А этот членистоногий гад и не думал отцепляться! Наоборот – с леденящим душу ужасом я ощущала его холодные колючие лапы сначала на руке, потом на плече, потом на шее. Становилось всё тяжелее и тяжелее. Наконец, я не выдержала и понеслась прочь из этого подвального ада, попутно вереща и пытаясь избавиться от приставучего упыря-паука. Звук царапающих каменный пол многочисленных когтей, что слышался в перерывах визга, придавал дополнительных сил и скорость.
Не разбирая дороги, пролетела по подземному коридору, ввалилась на кухню, где получила поддержку в виде визгов кухарки и поварят, а заодно и мокрой тряпкой по лбу, проскочила через кухню, затем с облегчением вывалилась в тёмный коридор кладовой. Там споткнулась и растянулась на полу, коленками ощутив, что очередное платье пришло в негодность. Это немного отрезвило и очень огорчило. Опять баба Таня будет отчитывать меня за неаккуратность, сокрушаясь о непредвиденных расходах. Э-э-х.
Под потолком вспыхнул световой шар. Стало не так страшно, всё ж не в кромешной тьме.
– Хозяка, ты кого так испугалась?
Раздался рядом с ухом тоненький детский голосок. Ребёнок? Где? Тут же монстры! В этот момент страх за свою шкурку пропал, на его смену пришёл страх за этого несмышлёныша, который каким-то образом очутился в кладовой.
Подскочила и принялась бешено оглядываться. Но… Никого кроме четырёх пауков, переминающихся около стены, размером с большую кошку, не увидела. То, что членистоногие нападать не собирались, стало понятно по их растерянному виду. Не знаю как, но поняла, что они растерялись. Это успокоило. Значит, поживём ещё. Теперь бы сообразить, кто тут говорил только что? Где этот ребёнок? И что там висит у меня за спиной такое тяжёлое?
– Хозяка, – снова этот голос. – Здесь нет опасности, не бойся. Я не дам тебя обидеть.
– Кто это «я»? – выдохнула я, дыша словно загнанная лошадь.
Раздался шмяк, спине стало сразу легче, а через пару секунд сердце снова пустилось в бешеном темпе – передо мной появился огромный паук. Он был ростом с упитанного сенбернара, стоял и шевелил усами, если эти два прута так можно назвать, а ещё – постоянно двигал глазами на ножках и топорщил шерсть на приплюснутом теле. Мамочки…
Я тихо сползла по стеночке. Пауки, что сбились в кучу напротив, двинулись было ко мне.
– Нет! – заорала я, вытянув руки с поднятыми ладонями. – Стойте там!
Не знаю, почему мне показалось, что они понимают, но так было легче. Да и членистоногая нежить замерла. Действительно, понимают?
– Хозяка, не кричи. Мы прекрасно слышим.
И тут до меня дошло, что тоненький голосок принадлежал вот этому сенбернаристому пауку!!!
Аут.
– Ты кто? – прохрипела я, находясь в полном недоумении.
– Мур-р-рка, – по-кошачьи муркнула нежить.
– П-п-почему именно Мурка?
– У тебя в голове такая маленькая меховушка есть, ты её Муркой звала. Правда, она на меня похожа?
И это чудовище заурчало, подражая нашей домашней кошке Мурке. А ещё подставило свой мохнатый бок. Явно, предлагая почесать. Наша Мурка любила, когда её чухали по пушистому бочку. Моя рука на автомате ответила и вот я уже сознаю, что перебираю пальцами прохладную паучью шерсть. Хм… А на ощупь словно шубку норковую поглаживаю. И никакого страха и отвращения. Странно. Ну, неудивительно. Так я ещё никогда не бегала. Причём на голодный желудок. А у меня молодой растущий организм.
В кладовую степенно вошёл граф. Дышал он в отличие от меня совершенно спокойно, будто бы проделал путь прогулочным шагом. Именно прошёл, так как я совсем не ощущала колебания пространства от открытия портала. С недавних пор я стала чувствовать лёгкое давление на уши перед тем, как поблизости произойдёт разрыв пространства.
– А, вот вы где, – произнёс граф. – О, как интересно!
С жадным научным любопытством он уставился на… ладно, пусть будет, Мурку. Смотрел, смотрел, потом пробормотал:
– Потрясающе!
Мне тоже стало интересно, чем же его так потрясла Мурка. (О! Значит, этот паук – девочка!) Теперь мы смотрели на норковую нежить в четыре глаза. Только Тамир таращился с восхищением, а просто так, за компанию.
– Это надо подробно изучить!
На этот счёт у Мурки были свои планы:
– Если наша хозяка разрешит! – поставила она условие.
Я думала, что граф сейчас разозлится. Но нет. Он только вновь воскликнул:
– Как интересно! Речевые особенности полностью идентичны! Потрясающе!
Но стал потрясать почему-то меня: обеими руками схватил за плечи и давай трясти!
– Я-я-я-я о-о-оч-ч-ень за в-в-вас рада! – удалось сказать мне, болтаясь сосиской из стороны в сторону. Кстати, давно не ела сосисок. Надо сделать заказ Лейле. Однако, вернёмся к полоумным учёным. – Ваше Сиятельство, отпустите меня, пожалуйста, боюсь лишиться головы, если Вы так продолжите трясти.
– Ты не понимаешь! – вскричал он. От мощной звуковой волны сверху на нас шлёпнулся местный паук. – От них должно фонить нежитью! А они – чистые! Понимаешь? Как живые! Надо сообщить Дарку!
И поскакал из кладовки. А я, кажется, нашла сторожей для посадок литропуса.
А что? Наши, которые за́мковые, к той делянке не подходят, так как граф запретил под страхом или развоплощения (нежить), или, наоборот, превращения во что-либо гадостное (живые слуги). Но пронырливые гости уже сновали везде, где им вздумается подышать свежим воздухом. И я ни капельки не сомневаюсь – узрев такую нежить, девицы ломанут от делянки, сломя голову. Эх, лучше бы ноги…
Так, надо наводить мосты с будущими стражами. Я прокашлялась и начала издалека:
– Мурка, а чем вы с…с твоими сородичам планируете заняться?
Монстрик отошёл к стене и недоумённо уставился на меня.
– Чем скажешь, хозяка. Только в воду не посылай. Она мокрая и шубка потом некрасивая становится.
Ну, точно девочка. Кто о чём, а девочки о красоте.
– Тогда пошли!
И мы пошли тем же путём, только обратно. То есть, по коридору, через кухню, где установилась гробовая тишина на всё время шествования,
