Наши бабки на графских грядках - Елена Северная

– Не знаю, – на всякий случай я встала с дивана и пересела в кресло.

Граф задумчиво потирал подбородок, раз за разом прокручивая те кадры, где девицы лысеют. «Да чтоб вы сами лысыми стали! И полгода сверкали макушками!» – звучал мой голос, Тамир давал отмашку Гейле и действо продолжалось по кругу.

– Гейла? – требовательно вопросил король.

– Она сама. Я тут не при чём, – равнодушно ответила призрачная воительница.

– Вот и я о том, – пробормотал граф. – Надо подумать.

– Ладно, – Дарк хлопнул себя по коленкам. – Пошли, навестим «пострадавших» и подумаем. Надеюсь, у тебя остался тот коньячок, который мы пили на… – тут он торопливо глянул в мою сторону и повертел кистью руки. – Ну, ты понял?

Логенберг устало поднялся с дивана, не отрывая глаз от призрачного экрана.

– Понял, понял. Пошли уж, Величество.

– Пошли, Сиятельство, – подмигнул король … мне. А воительнице бросил: – Охранять! – и ткнул в меня пальцем.

А потом они сразу ушли.

Экран исчез. Воительница тоже. Я осталась одна с тысячей вопросов. Кто эта девица в латах? Куда она исчезла? Зачем меня охранять? И, вообще, как мне теперь мыться? В сорочке, что ли?

Решила не искушать судьбу, поэтому вытащила из шкафа самую простую сорочку, облачилась в неё и полезла в ванную. Мда. Неудобно. Мылась и злилась. Потом психанула, стянула сорочку, усиленно затыкая при этом внутренний голос, который что-то вопил о моей, якобы, стыдливости. Точнее, что я её или потеряла где-то в кущерях на графских грядках, или её у меня отродясь не было.

Выползла из ванны отмытая до скрипа и довольная до нельзя. Растёрлась пушистым банным полотенцем, накинула халат и направилась в гостиную. Пашка должен был принести чего-нибудь перекусить. Организм настойчиво требовал пополнения калорий после вечернего шоу. А мне ещё утром тарантутов кормить энергией, то есть песни голосить. Интересно, а Дарк примет участие? Обещал ведь…

А в гостиной ждал сюрприз. Он, – сюрприз, – сидел на диване и разгневанно-обеспокоенно пыхтел. Бабули, дружно сложив руки на груди, так же с дружной суровостью промолвили:

– Доброй ночи, внуча!

– Эм… Доброй ночи. А вы чего не спите?

– Да как тут уснёшь? –баба Таня с пафосом заломила руки в ночных перчатках. Ага. Она всегда мажет руки всякими полезными, по её мнению, маслами и одевает хлопчатобумажные перчатки. – Весь замок на ушах стоит. Девицы срочно пакуют чемоданы. Бедные наши горничные с ног валятся. Игоран на мои вопросы только глаза закатывает. Объяснишь?

Под подозрительно спокойным взглядом бабули стало холодно. Я передёрнулась. И что рассказать? Помощь неожиданно пришла от бабы Нюси. Она, хохотнув и сложив руки на животе, поучительно изрекла:

– Треба иметь своих людей серед обслуги. Мий Василёк всэ развидав и доложив обстановку: невесты у соплях, мамуси ихние у слезах, папуси мало не лопаются вид злости. А скажи-ка мне, унуча, як вони такими причесонами обзавелися?

– Какими? – встрепенулась баба Таня.

– А ниякими! – веселилась баба Нюся. – Немае у их причёсков, потому, как немае волосьев!

На второй раунд разборок у меня просто не осталось сил. Положение спас Пашка. Он, стуча костяными пятками, прошёл в гостиную с целым подносом еды и принялся сервировать стол. К которому я тут же пристроилась. Только сейчас поняла, как сильно проголодалась, словно неделю не ела.

Баба Таня, скептически оглядела принесённое изобилие, хмыкнула и попробовала воззвать к моей девичьей заботе о фигуре:

– Дарина, уже ночь!

– И? – отозвалась я, примериваясь к жареной перепёлке.

– Дарина! – зашипела она с угрозой. – Достаточно стакана молока! На ночь есть вредно в принципе! – в голосе бабули прозвучало укоризненное напоминание о режиме питания.

А я хочу есть! Нет, не так. Хочу ЖРАТЬ! Если сейчас не кину чего-нибудь в желудок, то желудок кинет в меня своей кислотой. Поэтому:

– Нет у меня такого принципа! – возвестила я и с наслаждением вонзила зубы в аппетитную хрустящую корочку. Боже, какой кайф!

– Кушай, унуча, кушай, – это баба Нюся решила вступиться за оголодавшего ребёнка. – Як казала моя свекруха, – мудра була женщина, хоч и стерва, огоньку ей на том свете нехай черти пиддадут, – ешь, поки рот свеж! А як завяне, так никто в него не загляне!

Баба Таня нахмурилась:

– То-то я помню на вашей семейной фотографии свекровь еле поместилась!

– Ну-у-у, це коли було? Коли у ней рот полон зубов був. А потом, як стал схож на делянку писля рабочей смены лесорубов, так вона за швабру могла сховатися.

– При чём тут лесорубы?

– Ну як? Писля них вид деревьев одни пеньки остаютися, точности, як в роте у моей свекрухи с небольшим уточнением – там два пенька осталось: один снизу, другой сверху. Так шо жевати нечем, а на кашке особливо не попитаешься. Так шо кушай унуча, а мы пойшли. Подывылися на тебе – жива, здорова, раз аппетит такой, – и слава богу. Пойшли, Коляновна, спати. Завтра утром вставати рано – картоплю треба пидгорнути.

Нет, что ни говорите, а бабули у меня классные. Убеждаюсь в этом всё больше и больше. И с утолённым голодом спать тоже классно, так что проспала я без задних ног до самого утра.

Пробуждение было приятным. Ну, а как иначе, если просыпаешься в своей постели, ничего не болит, не чешется и выспалась? Сладко потянувшись, я распахнула глаза и улыбнулась: хорошо-то как! Только… Блин. Трудовую повинность никто не отменял. А значит – ждёт меня дорога ближняя на грядки графские. Баба Нюся уже, наверное, включила свой движок внутреннего культиватора и пашет. И мне пора.

Утренние сборы прошли быстро, по-студенчески. Литропус встретил весёлым шелестом, а тарантуты – дружным голодным завыванием. Проходя по аллейке парка, я видела, как к центральному входу подъезжают кареты и слуги грузят сундуки. Горе-невесты в плащах с накинутыми капюшонами торопливо грузились следом. Стоит ли говорить, что настроение у меня поднялось? Поэтому я с удовольствием исполнила «Куда уехал цирк» и «Калинку». На последнем куплете «Калинки» мы с пауками даже сплясали в народном стиле. А потом… Потом я вооружилась тяпкой и принялась воевать с сорняками. Где-то через час, на подмогу пришла баба Нюся. Работа пошла веселее. Ещё