Граница темноты - Сабино Кабеса

тонкий светящийся диск медленно движется по экватору, как переливчатый свет окутывает центральный черный сфероид, сплющенный по полюсам, как раскаленная материя растекается вокруг. Она наблюдала за ним с любопытством зоолога, который с безопасного расстояния изучает хищника, только что закончившего пожирать свою дичь и дремлющего на солнце. Но даже с этого расстояния дыра зияла на треть всего пространства фронтального иллюминатора. Дыра… Любопытно. После стольких столетий люди все еще продолжали называть дырами то, что в действительности представляло собой сферическое нечто невыразимой черноты, чья пасть скрывала то, что никому так и не было известно. Игры человеческого разума и восприятия, неспособного вырваться за пределы трехмерного пространства.

Она осознала, что не знала, как его называть. В базе данных название представляло собой набор символов: X32-AK-5478. Эти цифры не несли никакого смысла для тех, кто не был знаком с кодами Картографической системы Флота. Это имя не было достойно его величия.

Дверь в кабину за спиной Флоренс открылась, но она не слышала этого.

– Капитан! – Она не реагировала. – Капитан!

Только когда вошедший тронул ее за плечо, Флоренс вздрогнула и обернулась. Правой рукой она выключила аудиосистему.

– Да? Что вы хотели, Мендес?

– Капитан, извините, но… Что случилось? Вы нас изрядно напугали…

Левый уголок ее рта приподнялся. Она позволила силам природы увлечь себя.

– Извините. Я хотела услышать голос нашего нового друга.

– Да уж! Мы все его услышали!

Старший помощник сел рядом с ней, тоже завороженный картиной, которая открывалась в иллюминаторе. Черная дыра зияла перед ними во всей своей непостижимой мощи. Гигантская воронка, ведущая в никуда.

– Это невероятно, – произнес он, удобно устраиваясь в кресле. – Я всю свою вчерашнюю смену глядел на него, но не додумался включить аудио. На это можно смотреть бесконечно. Как на закат: смотришь, пока уже не ослепнешь от света.

Капитан улыбнулась.

– Вы ведь родились в звездной системе класса G?

– Да, на Барбанне. Хотя тамошнее солнце уже нельзя сравнить с этим. Не знаю, понятно ли я выразился.

– Да, я понимаю. Я ведь тоже с подобной планеты. Хотя у нас на Гармонии солнце более красное.

– Конечно, Гармония… Я никогда вас не спрашивал: вы с Гармонии III или IV?

– Три. Это единственная планета системы, где стоит жить. На Четвертой холодно и мрачно, ее атмосфера почти непригодна для дыхания.

– Я бывал на Четвертой. Унылое местечко. – Мендес поднялся и повернулся в направлении двери. – Я должен вернуться к своему отчету. Просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.

– Пойдемте. – Капитан тоже встала. – На сегодня достаточно. Приборы продолжают работать. Кажется, там данных уже хватит на пару тысяч галактических энциклопедий.

Перед тем как отключить фильтры, Флоренс еще раз взглянула на зияющую дыру. Божье око смотрело прямо на нее, не мигая. Божье око… «Почему, собственно, не Око Люцифера? – подумала она с улыбкой. – Они ведь вроде бы были отец и сын, разве нет?» Флоренс была не сильна в религиоведении.

Она провела пальцем по виртуальной панели, и глаз исчез.

– Я с вами, Мендес.

Шторка иллюминатора медленно поползла вниз, скрывая мир теней и его обитателя.

2

Одним из немногих преимуществ ранга капитана была отдельная каюта. Места на корабле было немного, и все другие члены экипажа были вынуждены делить каюты на двоих. Три каюты на шесть человек. Всего семеро, включая Флоренс. «Банши» было маленьким судном даже по меркам Федерального флота. Корабли Картографической службы не были ни больше, ни современней всех остальных, по крайней мере в том, что касалось условий проживания команды.

Большую часть пространства на судне занимали огромные приборы. Картографические исследования требовали длительных перелетов и бесконечных стоянок исследовательского корабля, но удобство членов экипажа, похоже, совсем не беспокоило чиновников Федеральной администрации.

Платили за эту работу, к слову, не так уж плохо. Но не это привлекало сюда людей определенного склада. Картографы двадцать шестого века были людьми, жаждущими исследований, решительными, способными на все, готовыми мириться с практически любыми неудобствами. Это были отлично образованные люди в хорошей физической форме. Планетарная или межзвездная картографическая экспедиция могла длиться больше месяца по стандартному летоисчислению, поэтому от членов экипажей Картографической службы Федерального Астронавигационного Альянса требовалась способность выдерживать весьма непростые бытовые условия. Жертвовать всем ради науки и нового знания.

Тщательно подобранные члены команды должны были соответствовать определенному психологическому профилю. Это были люди без семейных связей и особых эмоциональных привязанностей, готовые проводить долгие месяцы вдали от какой бы то ни было цивилизации. В конце концов, экипаж каждого корабля сам становился настоящей семьей со всеми своими плюсами и минусами. Разумеется, не обходилось без конфликтов, хотя в целом они были нечастым явлением. Всех этих людей объединяло одно – истинная страсть к познанию Вселенной.

Флоренс была одержима этой страстью с самого детства. Ее родная планета, расположенная в медиальном квадранте Рукава Ориона, была известна своим невероятным звездным небом, уникальным среди обитаемых миров. Она целыми часами могла наблюдать за скоплениями газов и звездной пыли, колышущимися среди всплесков полярного сияния, благодаря относительной близости планеты от туманности, которая когда-то очень давно была умирающей звездой. Флоренс, сколько себя помнила, всегда задавалась вопросами: что же там, еще дальше, что было до всего и что будет после всего. Поэтому выбор астрономии, а потом галактической картографии в качестве профессии был для нее логичным продолжением непрекращающегося поиска ответов на свои юношеские вопросы.

И вот сейчас, в сорок один год, Флоренс была капитаном картографического исследовательского корабля. Тесного и неудобного, но которому посчастливилось побывать у самого края черной дыры, одной из тех немногих, к которым удалось хоть сколько-то приблизиться за всю историю человечества. После Первого прыжка Красной и ее Веселой Семерки прошло триста пятьдесят лет, но исследователи смогли подобраться не более чем к дюжине черных дыр. Рассчитать прыжок было очень сложно. Длиннейшие расчеты требовались даже для обычных звезд класса G и обитаемых планет, что уж говорить об этих невероятных, невообразимых космических поглотителях всего сущего. Для них требовалось нечто большее, чем расчеты: огромная смелость, вернее даже было бы сказать – безумная.

Во-первых, было крайне сложно определить местоположение черной дыры. В Рукаве Ориона, по крайней мере на том расстоянии, которое было доступно для существующих технологий Прыжка, было очень мало дыр, нанесенных на карту. Да, все знали о тех дырах, которые испускали сверхсильное излучение, или формировали двойные звезды, или, сами по себе будучи невидимыми, сильно искажали орбиты других звезд… Но сверхмассивные черные дыры в центре Галактики находились вне доступа