Станция "Фронтир" - Никита Семин

Оставила стоять с тёплым, липким комом хитина и плоти в окровавленной руке, под тяжёлыми взглядами бойцов ПСР. Жвала арахнидов пульсировал в ладони, как второе сердце, наполненное гневом и болью. Гул станции оглушил, не в силах спрятать звон в ушах от слов Бейли. Запах гнева, пороха, крови и виски повис объявлением войны.

Взвешивая в руке отрубленный жвала, Дмитрий отчётливо чувствовал груз произошедшего. Взрывной заряд эмоций, скрывающийся за молчанием, вспыхнул внезапно — как искра в сухом порохе.

Ангар гудел. Визг резаков, лязг амуниции, стоны раненых – симфония ада. Копоть, масляные лужи. Пахло гарью, кровью, мазутом, виски. ПСР и отряды патрульной охраны станции замерли, нервный полукруг. Воздух наэлектризован.

Дмитрий стоял, сжимая окровавленное жвало. Гнев кипел под маской. Видел, как Тара, грубо перевязанная, пригубила из бутылки, бросила уничтожающий взгляд. Игнорировать – нельзя.

Шагнул вперёд. Сапоги глухо стучали, намеренно громко. Голос – низкий, резонирующий, удар по наковальне: – Начальник охраны станции Бейли! – звание прозвучало вызовом, – Место знаешь? В карцере. Или контракт онулируется. А всех твоих людей дом Харканс выгоняются со станции. Устав не тряпка. Не стоит об него потираться. Соблюдай субординацию. Или найду того, кто сможет. – Голос Дмитрия стал тише, но каждое слово падало, как слиток свинца. Мышцы на скулах заиграли под кожей. Он разжал кулак со жвалом арахнида медленно, нарочито, словно выпуская яд. Тёплая, липкая масса упала на замасленный пол с глухим шлепком.

Тишина утяжелилась. Даже визг плазменного резака стих. Все смотрели на Тару.

Она медленно опустила бутылку. Уголки губ поползли вверх. Не улыбка. Оскал. Хищный, опасный. – Моё место? – Голос резал тишину, как бритва, – Там, где я проломила череп последнему кадету «Стражи» на мостике «Карнака»!

Шагнула навстречу, игнорируя хромоту. Синий глаз пылал, – А твоё, Харканс? – Титул опущен намеренно. – За столом в «Куколке»? Где прячешься за протоколами и лжёшь?!

Дмитрий не дрогнул. – Не лгал...

– Обещал! – Вскрикнула девушка перебивая. Палец ткнул почти в грудь, – «Трофеи – ваши. По праву крови и стали». Твои слова!

Начальница охраны обвела взглядом ангар, голос набрал силу: – Где доля? Отдана уродам! — произнесла Бейли, плюнув на пол между ними, – Слова твои – дерьмо собачье! Пустой звон!

Тара шагнула ближе. Жар дыхания, виски и кровь, – Ты – ничто в броне. Флаг без корабля.

Абсолютная тишина. Гул вентиляции замер. Бойцы ПСР застыли. Лица каменные. В глазах – яростное согласие. Дмитрий стоял окаменев. Слова били в броню, искали щель.

Бейли провела окровавленной рукой по подбородку, оставляя тёмную полосу. Ухмылка стала шире, опаснее.

– Знаешь что, мальчик? – Слово прозвучало унизительно, сладко — ядовито, – Может, смотаться домой? В позолоченную «Куколку»?

Женщина махнула рукой, – Уничтожение Мирта... – Пауза. Наслаждение. – ...передать достойному? — взгляд Тары скользнул по идеальному, мертвенно-бледному лицу юноши, – А то ведь... — начальница охраны медленно оглядела молодого человека с ног до головы, – ...засранец с позолотой... – Шёпот язвительный, но несущийся по тихому ангару: – ...может удариться о ржавый угол. Или... – Взгляд упал на кулак. – ...о собственную трусость. Больно бьёт, командорчик.

Бейли развернулась спиной. Медленно. Преднамеренно. Демонстративно. Жест окончательного презрения. Рана дёрнула, спина выгнулась от боли, но походка осталась вызовом – тяжёлой, неуклонной.

– Уберите хлам с моего дока! – Приказ прогремел через плечо оцепеневшим техникам. – Найдите медика, который не дрожит! А то и его спишем в «непригодные материалы»!

Дмитрий стоял. Неподвижный. Статуя из гнева и льда. Кровь со жвала сочилась между пальцев, капая алыми сгустками. Запах железа и звериной ярости висел шлейфом. Он чувствовал взгляды: ПСР (ненависть), техников (страх), раненых (боль), своих «Оруженосцев» (сомнение). Десятки пар глаз, как раскалённые иглы, впивались в спину. Фигуры ПСР были напряжены, взгляды упорно отведены – не вызов, а молчаливый приговор. Кейл смотрел в пол, челюсти сжаты до хруста – немое обвинение.

Молодой человек рефлекторно сжал кулаки. Ярость вырвалась. Он шагнул вперёд, рука рванулась, пытаясь схватить окровавленный пояс, притянуть, утвердить контроль. Боль, усталость – пальцы лишь скользнули по гладкому нейлону, оставив алые полосы.

– ПЫТАЕШЬСЯ, БЛЯДЬ?! – Рёв Тары взорвал тишину. Она развернулась молниеносно. Кулак, стальной комок ярости, помчался к рёбрам.

Дмитрий повернулся, подставляя броню. Недостаточно быстро. Костяшки врезались не в бока, а в мягкую точку под грудиной. "УХ!" Воздух вырвался стоном. Зрение затуманилось белыми искрами. Острая, оглушающая боль согнула пополам.

Рефлекс. Ботинок хлестнул вперёд – прямо в забинтованное бедро.

Дмитрий промахнулся. Тара отпрыгнула назад с призрачной ловкостью. Раненая нога подкосилась, но ярость подпитывала движение. Её рука сомкнулась на лодыжке, как дюрасталевые тиски. Ни колебаний. Ни пощады. С гортанным рычанием, смешавшим боль и торжество, она рванула на себя и вверх.

– Пора полетать!

Мир перевернулся. Ящики, лица ПСР, красные огни – мелькающий калейдоскоп. Палубная обшивка взлетела вверх. Дмитрий врезался спиной в пол – броня скрежетала, высекая искры. Удар содрогнул кости, глухо гудел в черепе. Звёздные вспышки заплясали перед глазами.

Тишина. Глубокая, оглушающая. Затем – хаос:

Инженеры замерли – сварочные горелки шипели в потухшей искре.

На лицах — наёмниках Аманды, появились ухмылки, рассекали грязные лица. Резкий свист.

Сержант Кейл рванул вперёд, подняв дробовик. – ОТСТАВИТЬ, БЕЙЛИ! – Голос хриплый от ярости и беспомощности.

Тара не двинулась. Стояла, обрамленная мраком ниши. Алая струйка стекала по ноге. Грудь тяжело вздымалась. Глаза горели ярче прожекторов, впиваясь в Дмитрия. Игнорировала Кейла. Голос прорезал тишину, как мономолекулярное лезвие: – Тронь ещё раз, Харканс, – выплюнула, ссадины на костяшках сочились кровью, – и скормлю твой позвоночник шлюзу.

Женщина повернулась – обмякшая, тяжёлая. Боль прорывалась сквозь ярость, хромота усилилась. Схватила бутылку Solstice Bolt. Долгий, размеренный глоток. Ледяной взгляд не отрывался от его глаз.

– Медик! – Проревела, всё ещё глядя на него. – Помогите подняться лорду командующему. А то пачкает пол.

Кейл опустил дробовик. Лицо – каменное. В глазах – буря. Шагнул к Дмитрию, протягивая руку. – Командир?

Молодой человек лежал. Рёбра кричали. Каждый вдох – нож. Гордость кровоточила. Ноготь впился в ладонь до крови. Тень Тары, тяжело хромающей к медотсеку, маячила долго... Не оглянулась.

Софи (нейронный шёпот, ледяной): Медтревога: перелом нижней грудины. Сканирование, анальгетики класса 4. Командир Бейли сжала ожерелье из моляров при ударе. Ухмылка: 7% удовлетворения. Доминирование пересмотрено. Публично.

Дмитрий встал на ноги, игнорируя