Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария
— Вот оно! — выдыхаю я, срывая костюм с вешалки и, невзирая на растерянный взгляд швеи, спешу в примерочную. В вихре восторга кружась перед зеркалом, я ощущаю себя всесильной и одновременно невероятно женственной. Вив одобрительно кивает:
— Ладно, я сдаюсь! Классика – это действительно твоё, детка. Ты выглядишь невероятно круто! Уверена, если бы сейчас тебя увидел твой парень, то сам бы здесь и… хм… В общем, он был бы в восторге!
— Думаешь, стоит отправить ему фото? — игриво подмигиваю я, предвкушая реакцию Кайла.
— И ты ещё спрашиваешь? Конечно! — смеётся Вив. — Пусть мучается от ревности, пока ты разбиваешь сердца всех красавчиков на аукционе. А теперь – расплачивайся и бежим! Мне ещё надо успеть заскочить в гостиницу переодеться! А то до начала осталось всего сорок минут.
Вечером, едва переступив порог зала, я замираю, ошеломлённая великолепием мероприятия. Хрустальные люстры, точно капли застывшего солнца, разливают золотое сияние по белоснежному мрамору пола. В правой части зала, на возвышении, струнный квинтет исполняет весёлую сюиту, а огромная пирамида из хрустальных фужеров с шампанским искрится, подобно россыпи звёзд. Дамы в ослепительных нарядах чинно прогуливаются между столиками, демонстрируя свои украшения, в то время как мужчины в строгих смокингах ведут тихие беседы, выискивая полезные связи и знакомства.
По стенам развешаны огромные плакаты: милые щенята беззаботно резвятся на зелёной травке, дети с грустными глазами крепко обнимают плюшевых мишек, прекрасные лошади грациозно скачут по бескрайнему полю, а надписи настойчиво призывают помочь беззащитным животным и сиротским приютам.
Я редко бываю на светских мероприятиях, лишь под давлением родителей. Не люблю эту нарочитую роскошь, эти оценивающие взгляды, которые словно сканируют тебя насквозь, пытаясь понять, кто ты и сколько стоишь. Мне гораздо ближе и уютнее в простой и искренней атмосфере уличных тусовок, где кипит настоящая жизнь, где можно встретить столько разных и интересных людей.
Официанты, облачённые в одинаковые белые костюмы, бесшумно передвигаются между гостями, предлагая аппетитные мини-тарты с кремом и крошечные пирожные, украшенные свежими ягодами. Вив, не раздумывая, жестом подзывает одного из них, выхватывая два бокала с шампанским:
— За нас, Лина! За незабываемый вечер! И за твоего парня – пусть он наконец поймёт, какое бесценное сокровище в его руках, и склонится пред твоей красотой!
— За нас! — отвечаю я, смеясь и звонко чокаясь с подругой хрустальными фужерами. — Но давай будем осторожнее с этими коварными пузырьками, а то вдруг я выпью лишнего и начну писать Кайлу что-то неприличное…
— Расслабься и забудь обо всем! — хмыкает Вив, и в ее глазах вспыхивают озорные искорки. — Я могу даже сработать на опережение и отправить ему что-то вроде: ”Эй, пупсик, в следующий раз не отвертишься. Страстно хочу тебя, мой горячий истребитель”. Представляешь, какой будет эффект?
— Ой нет, только не это, пожалуйста! Как я ему потом в глаза буду смотреть?
Гости – самые сливки общества из разных городов, в том числе и из столицы. И это мне вот такое нужно организовывать, чтобы помочь индустриальному району?! Да тут вложено столько денег, что хватило бы очистить и отмыть от грязи каждую улицу в трущобах, и еще бы осталось… Неужели оно того стоит? И это реально поможет людям?
На сцену выходит аукционист, импозантный мужчина в смокинге, с бархатным баритоном оперного певца. И мгновенно все вокруг замолкают.
— Добро пожаловать, уважаемые леди и джентльмены! Сегодня мы собрались здесь, чтобы совершить настоящее чудо – спасти жизни невинных животных и поддержать тех, кто отчаянно нуждается в нашей помощи! Первый лот – заповедник с лошадьми! Пятьсот гектаров нетронутой природы, где для будущих поколений сохранены редчайшие породы. Начальная цена – миллион!
Зал оживает, и ставки взлетают одна за другой.
— Два миллиона! — сразу же кричит седовласый магнат с нескрываемым азартом.
— А вот и нет! Три! — парирует дама с бриллиантами на шее размером с голубиное яйцо.
— Пять! Это для моих детей! — твердо заявляет солидный мужчина. — Они обожают лошадей, пусть это станет небольшим, но искренним знаком моей любви!
Под бурные овации лошади обретают нового хозяина.
Стоящая рядом дама в жемчугах одобрительно кивает:
— Заповедник – это шанс для животных избежать вымирания. И какой прекрасный подарок для детей! Истинно благородный поступок!
Второй лот – шефство над детским домом.
— Полное содержание двухсот очаровательных сироток на целый год: качественная еда, образование, уход, медицина, игрушки, все необходимое. Начальная ставка — полмиллиона! — с улыбкой объявляет аукционист, но в ответ в зале повисает гнетущая тишина. Ставки делаются неохотно.
— Пятьсот тысяч, — еле слышно доносится из дальнего угла.
— Шестьсот, — вяло бросает кто-то, словно делая одолжение.
— Ладно, семьсот, и довольно, — надменно заявляет магнат, упустивший заповедник, и демонстративно зевает. — Скука смертная. Хочется чего-то, что добавит огоньку!
Лот достается ему, а я сижу потрясенная и чувствую, как внутри меня волной поднимается злость на этих самодовольных павлинов.
— Какой стыд! — шепчу я на ухо Вив. — Неужели породистые скакуны ценнее сломанных детских жизней?
— Увы, такова горькая правда, — вздыхает она. — Приюты сейчас не в моде и никому не нужны. Слышала, что заявил вон тот жирный тип в очках? “Дети – это лишь затраты, а лошади – выгодная инвестиция”. Жуть, правда?
Слышу, как сзади одна из надменных дам вещает тоном знатока:
— Конечно, приюты – это неплохо, но лошади добавляют престижа. К тому же дети вырастают, и что с них взять? А кобылы жеребят приносят, выгода очевидна!
Стискиваю зубы, чтобы не выплюнуть ей в лицо всё, что я о ней думаю. Да чтоб ты на своей шкуре испытала, что такое истинная боль, бездушное чудовище!
Третий лот — коллекция сокровищ прошлого, пережившая катастрофу.
— Картина Моне «Кувшинки», скульптура Родена «Мыслитель», фарфоровая ваза династии Мин. Стартовая цена — три миллиона!
