Инженер Хаоса: Рождение Легенды - Вадим Носоленко

В этот момент парень понял, его лицо смягчилось, став почти человечным: иногда работу всё-таки лучше оставлять на второй план, как поход в бордель во время эпидемии.

Выйдя на прогулку, Ллойд задумался. Ужасный он человек, хуже, чем палач, наслаждающийся своей работой. Всё шло гладко, поэтому он просто раздавал приказы своим питомцам, словно они какие-то роботы или слуги, не достойные уважения. В мире нет большего идиота, чем он сам, разве что пьяница, пытающийся переплыть реку в доспехах. В общем, на самом деле он хотел сказать спасибо. Без своих верных помощников он бы ничего не добился, как полководец без армии.

После этих слов система выдала уведомление, загоревшееся золотым светом, как святыня: « Мистические существа видят в парне свою семью. Теперь он может усовершенствовать их навыки. Для этого необходимо потратить 500 RP. Решайся, не будь жмотом!»

Колокольчик, стоявшая рядом, смотрела на Ллойда так, будто он только что предложил коту принять ванну с мылом и шампунем. Её взгляд ясно говорил: «Ну давай, нажми уже на кнопку, гений. Посмотрим, сколько секунд пройдет до апокалипсиса или до твоей безвременной кончины». Ллойд, стиснув зубы с такой силой, что они чуть не раскрошились, таки тыкнул в загадочный интерфейс, как в кнопку самоуничтожения. Питомец вспыхнул, как новогодняя ёлка в руках пьяного электрика, или как ведьма на костре, и завыл сиреной, от которой с ближайшего дерева свалилась сова, как пьяный с печки.

— Ура! — Ллойд замахал руками, словно пытаясь взлететь от восторга или отогнать полчища комаров. — Основные навыки улучшены! И… о, да! Новый талант: «Вулканическое извержение»! Идеально для стройки! Как проститутка для борделя!

Колокольчик фыркнула, явно представляя, как её теперь будут заставлять чихать лавой вместо утренней прогулки, как актрису — раздеваться на сцене.

А в торговом городе Кремо начался хаос, словно в муравейник запустили ежа.

— Это конец света⁈ — орал пекарь, прикрывая каравай от пепла, как мать — ребёнка от дождя. — Я ж говорил, что в этом году урожай пшеницы будет огненным! Как в аду!

— Не паникуйте! — кричал предприимчивый торговец, вываливая на прилавок «зонтики от апокалипсиса» по тройной цене, как спекулянт во время голода. — Всего-то пробудился вулкан! Ну или… — он косился на Ллойда, его взгляд выражал странную смесь страха и восхищения, — там парень с псом творит какую-то дичь, какой не видели со времён первородного греха.

— Ну как, Ксавьер, впечатляет? — Ллойд гордо вскинул подбородок, попутно вытряхивая пепел из ботинка, как крошки из постели.

— Да, а что? — рявкнул Ксавьер, затыкая уши обрывком чертежа с таким видом, словно предпочёл бы воском, как моряки в сказании о сиренах. — Я ОГЛОХ, ЕСЛИ ЧЕ! И ОСЛЕП! И ВООБЩЕ УМЕР!

— Э… Ты утырок! — Ллойд ехидно изогнул бровь, проверяя, действительно ли помощник не слышит, как ребёнок, проверяющий, спит ли собака.

— Не настолько, как молодой господин! — парировал Ксавьер, внезапно оживляясь, его лицо приняло выражение такого ядовитого сарказма, что могло бы отравить целый город.

— Ага, притворяешься! — Ллойд тыкнул в него пальцем, как обвинитель на суде. — Ладно, раз не умер — пошли ставить фильтр для пепла! С пятислойными ситами! Чтобы даже пылинка не проскочила! А то люди в шоке, пепел-то из жопы питомца летит! Как из жерла вулкана!

Толпа зевак росла, как грибы после дождя или как долги у игрока. Среди них выделялся граф Альберт, наблюдавший за спектаклем с лицом человека, случайно попавшего в цирк уродов или в бордель в день бесплатных услуг.

— Он реально всё делает через… эм… задний проход, — пробормотал он, с трудом подбирая слова, как девственник — комплименты куртизанке. — И почему я, потомок древнего рода, стою и смотрю, как какой-то чудак превращает город в суповую тарелку с пеплом? Я должен был сейчас дегустировать вина или охотиться на оленей!

— Ваша светлость, может, доложим королеве? — шепнул слуга, его голос дрожал от страха, как осиновый лист на ветру.

— Нет, сначала купи мне попкорн, — ответил граф, его глаза загорелись таким интересом, словно перед ним разворачивалось величайшее представление века. — Это гениальнее, чем гладиаторские бои! Как оргия девственниц в храме!

Тем временем Ллойд, не обращая внимания на зрителей, как актёр на нетрезвую публику, уже копал яму под опускной колодец с таким усердием, что земля летела во все стороны, как брызги из-под копыт галопирующей лошади.

— Шаг первый: заливаем цемент, как пьяница — глотку вином! Шаг второй: выкачиваем воду навыком Гиппы, как вампир — кровь из жертвы! — орал он, словно ведущий кулинарного шоу или сумасшедший проповедник. — Шаг третий: вбиваем стойки в океанское дно, как гвозди в крышку гроба! Представляешь, Ксавьер? Это же…

— … абсолютный бред, — закончил за него Ксавьер, тупо глядя на молоток в руках, как крестьянин на королевскую корону. Его лицо выражало такую степень отчаяния, словно он осознал неизбежность конца света. Рядом стоял рыцарь в доспехах, явно задаваясь вопросом, почему его жизнь скатилась до роли подсобного рабочего, как благородная дама — до уличной торговки.

— Эй, доблестный сэр! — Ллойд подмигнул ему с таким видом, словно предлагал сделку с дьяволом. — Если ты не возьмёшься за молоток, я расскажу всему королевству, что ты боишься гвоздей! Как ребёнок — грозы!

— Я… я же рыцарь! — запротестовал бедолага, его лицо выражало такое оскорблённое достоинство, словно ему предложили почистить нужник голыми руками. — Мне положено сражаться с драконами, а не с вашими дурацкими стойками! Я клялся защищать королевство, а не забивать гвозди!

— Драконы? — Ллойд фальшиво улыбнулся, его улыбка была шире, чем у шулера с тузом в рукаве. — Вот как раз этот колодец и будет их туалетом, понимаешь? Ты же не хочешь, чтобы они… э-э… облегчались на твоих родных полях? Представь, каково это — идти по полю, усеянному драконьими какашками, размером с тебя самого?

Рыцарь, побледнев, как полотно на морозе, схватил молоток с решимостью человека, спасающего честь рода от вечного позора. Ксавьер же, вздохнув так тяжело, словно на его плечах лежал весь мир, принялся за работу, мечтая о дне, когда его господин наконец изобретёт что-то тихое, как монастырь в час ночной молитвы. Например,