Наследник двух Корон (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

В общем, закончил я латать Брюммера и двое слуг утащили потерпевшего на его койку.

Пока мыл руки шнапсом, Бастиан, посмеиваясь, рассказывал:

— Сошлись они. Француз слишком пьян и горяч. Брюммер лениво отбивается. Ну, звяк-звяк, публика радуется. Зрелище какое-никакое. Хотя такое тут почти каждый Божий день, но всё не сидеть, глядя в кружку. Брюммер заводит его: «Бейтесь, Серж!». Тот ругается. Но собрался как-то и бросился на нашего. Отто даже на правое колено от неожиданности упал. Тут руку то француз ему и проткнул. Брюммер опытен и ушел в падение с поворотом, пытаясь под рёбра Сержа достать. Но не успевает. Шевалье летит вслед за своей шпагой. Крутится, спотыкается спьяну и падает прямо на задницу чьей-то лошади. И под общий хохот целует её прямо под хвост. А кобыла, как водится, возьми и лягни. Французишка на ноге то почти весь лежал, так что вроде просто откинула и не зашибла. Только отлетел он прямо в припорошенную кучу навоза. Ударился о мерзлые «конские орехи» болезный. Тут такое началось!..

Повезло французу если так, а то могла и пяткой приложить, и копытом рёбра сломать или наследства лишить. Но сам бы о тогда не встал. А ещё орал что «jour merde», вот и получил «день дерьмовый». Все же, войдя в таверну, я спросил у замеченного мной на улице подавальщика:

— Любезный, а где шевалье?

Местный официант, сообщил, сдерживая улыбку, что поцелованный лошадью француз отправился к себе в комнату и потребовал шнапса. Что-то больно официант смел, видно хозяин и управляющий спят или в отъезде.

Ну, значит, медик французу пока без надобности. Если что — разбудят хозяина. Его забота. Пора и мне спать. Наши, вот что-то ещё не приехали. Ладно, договаривались с Корфом, что они Брюммером завтра без меня дозакупятся и будем выезжать. Похоже до полудня я буду свободен, можно выспаться.

* * *

КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ПОТСДАМ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. 8 января 1742 года.

Я сладко спал, ибо ничего не предвещало…

— Высочество!

— Корф, иди куда шёл, то есть в задницу. Я сплю.

— Петер, просыпайся. Отечество зовёт!

— Какое из Отечеств на сей раз?

— Россия-матушка!

— Два немца. Барон фон Корф и герцог Готторп-Гольштейн. Россия — матушка. Я сплю. Меня нет. Я в домике.

Корф терпеливо меня пытался разбудить. Пока безуспешно. Я не вёлся на его провокации.

— Пете-ер. Ты и так проспал всё, что только мог.

— Вечера мне хватило. Дай спать.

— Петер!

Даже не пытаюсь открыть глаза.

— Что на сей раз…

— Наше прибытие с Берхольцем.

— Тоже мне, Николай Андреевич, событие. Который вообще час?

— Часа два до рассвета.

— Ого, и чего же в такую рань будить? Мы в полночь только уняли Брюммера…

Я осекся, холодный пот вырвал меня из уз Морфея…

— Что случилось, барон? Вы почему так поздно вернулись?

— Вот, Ваше С… Высочество, правильный вопрос! Барон фон Браккель три часа как умер.

Чёрт! Как некстати!

Подкузьмил нам Казимир Христофорыч. У него были инструкции по нашему дальнейшему пути в Россию, да может и средства. Но, что уж тут сделаешь?

— Это печально, но не повод тревожить мой сон.

— Петер, ты не понимаешь. Смерть русского посла в Берлине может вызвать у местных властей вопросы ко мне с Берхгольцем. Мы можем тут и на неделю застрять.

— Ну, тогда барон просите закладывать коней. Я только соберусь и умоюсь.

— Да всё уже готово, граф. Только Брюммер упорствует — уезжать не хочет.

Отто — свинорыл старый! Нализался вчера, скотина, а теперь бузит. Дуэль эта потешная на мою голову…

— Вчера что ли не разобрались? Французик Брюммеру даже руку порезал, я сам зашивал. Вот послал же Бог попутчика!

Корф покачал головой.

— Брюммер говорит, что вопрос чести, и надо закончить.

— Рад за них. Желаю победы обеим сторонам. Я Брюммера никогда не любил.

С этими словами ложусь обратно и отворачиваюсь на другой бок.

— Петер, в нашей ситуации новая дуэль — лишняя. Нужно убедить Брюммера срочно уезжать. Но он упёрся. Хотя и не помнит из-за чего дуэль возникла. Однако честь и всё прочее.

— Я при каких тут делах? Сам с ним и говори. Ты у нас глава экспедиции.

— Петер.

В сердцах вновь сажусь на койке.

— Ну?

— Поговори с ним. Ты — свой и ты герцог. Я для него чужак. Нас ждут в Санкт-Петербурге.

Тру глаза.

— И где он?

— Сидит в зале и пьет пиво после вчерашнего.

Киваю.

— Отличная тема перед дуэлью. Руки трястись не будут с перепоя. И что я ему скажу? Он взрослый мальчик.

— Что надо срочно уезжать. Долг чести он потом оплатит. При случае. Что, как честный человек, он признает долг, но обстоятельства вынуждают к отъезду. Но, он принимает вызов и готов дать удовлетворение в любом месте и в любое время. Найди подход к его уязвлённому самолюбию. Ты его хорошо знаешь.

— Да, уж. Знаю — это не то слово. Очень хорошо знаю. Когда его убьют, я спляшу на его могилке. Ладно, дай хоть умыться этой мутью, что зовут тут водой.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ. 28 декабря 1741 года (8 января 1742 года).

Ушаков присел в кресло, предоставив Императрице возможность вести партию. Миних пожелал говорить с Государыней. Смешно. Но, Елисавет пожелала прибыть. Странная причуда, но что Ушакову до того? Миних никуда не денется.

Елисавета Петровна властно сидела в специально принесённом для неё кресле.

— Итак?

Миних сглотнул.

— Государыня. Я верный служака Отечества. Я мог ошибаться. Но присяге своей я не изменил.

Императрица холодно заметила:

— Граф, вы уже достаточно сказали, чтобы быть колесованным. Зачем вы хотели говорить со мной?

— Ваше Императорское Величество. Я старый солдат и не боюсь смерти. Моя жизнь в ваших руках. Да, я служил Императрицам и Императорам до вас. Но, всякая власть от Бога. Я присягал им в верности.

— И мне бы присягнули?

Кивок.

— Всякая власть от Бога. Но, я связан присягой сейчас. Император Иван Третий жив. Я не знаю где он и что с ним, но известия о его смерти до меня не доходили. Не прошу пощады. Я проиграл, и я это понимаю. Да, я не могу присягнуть вам, Матушка, но я присягал России. И я могу быть полезен нашему Отечеству.

Поднятая бровь.

— Вот как? И чем же? Было бы глупо оставить под вашим началом хоть одного солдата моей армии.

— Я не только военный. Я хороший инженер. Фортификатор. Снабжение войск и обеспечение территорий при мне работали с точностью часов. Я строил дороги весьма густые и протяжённые, я имею опыт освоения и заселения русскими диких территорий. Россия огромна, Матушка, и становится всё шире. Могущество Империи — это не только солдаты, но и люди на новых землях, шахты, заводы, дороги. Ваш Царственный батюшка, Петр Великий, столкнулся с проблемами во время Северной войны. Не хватало буквально всего — от обученных войск нового строя, до пушек и металла для них. Пришлось его волей снимать колокола с колоколен церквей, настолько не хватало металла на пушки. И дорог. Реки не решают всех проблем передвижения войск и их снабжения. Петр Великий повелел осваивать Урал. Это заняло много времени. Северная война растянулась на двадцать один год. Сейчас снова идёт война со Швецией. Это не последняя война. России нужны ресурсы. Нужны пушки и ружья. Порох и обмундирование для солдат. В нашем Отечестве всего много, но опытных людей для этого слишком мало. Вы можете повелеть меня колесовать. Вы в своём праве, Ваше Императорское Величество. Но, мои отрубленные голова, руки и ноги, ни в чём не смогут быть полезны России. Дайте мне дело. Самое трудное. И я приложу все силы во славу Отечества и Вашего Величества.