Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна

Конечно, помогу. Если мы вернемся одни, а ульрики пострадают, угадай, кого обвинят. Мы ведь уходили вместе. Конечно, я помогу. Так где ты ее потерял? Марцель попытался вспомнить и неуверенно ткнул рукой вправо. Кажется, там.

Хорошо. Иди за мной след в след, не отставай. «Можешь прислушиваться сейчас телепатически? Или твой псих рядом?» Шелтон говорил отрывисто, без эмоций, и это странным образом успокаивало. «Ты уверен, что он следил именно за ней, а не просто прогуливался рядом? Или тебя искал?» «Нет», — мотнул головой Мартель. Подумал, снял очки, сложил в карман. И так было уже слишком темно и без фиолетовых стекол.

«Просто он был рядом с ней, а когда я ее окликнул, то среагировал на имя. И, наверное, показался ей. И тогда Ульрике пропало. Да. Плохо. Впрочем, будем надеяться на лучшее. Поисками Шелтон занимался точно так же, как и любым другим делом. Педантично, аккуратно, неторопливо и очень эффективно.

Он сопоставил направление, в котором слышались мысли Ульрики у опушки, с тем, какое запомнил Марцель, когда слышал ее в последний раз, прикинул что-то по поводу рельефа, сверился с навигатором на мобильнике и вполне уверенно зашагал вперед, осторожно отводя ветки, чтобы они не хлестнули по лицу. Вскоре условная тропинка между деревьями уткнулась во враг. — Слышишь тут чего-нибудь? — спросил Шелтон, замерев у обрыва. — Неа. Марсель виновато втянул голову в плечи и на всякий случай крикнул негромко — Ульрике, ты тут? На секунду ему показалось, что пришел слабый мысленный отклик, но только на секунду.

— Придётся лезть, — резюмировал Шелтон. От него ощутимо фонило разочарование. — Тут постоишь или со мной спустишься? Марцель представил, как останется наедине с перспективой словить дивный пылающий глюк в женском обличье, и изябко обхватил себя руками. — Спущусь. Может, мне спичкой подсветить, а то ещё навернёмся?

Спичкой бесполезно. Вот зажигалку бы, — отмахнулся Шелтон и вдруг застыл. «Так, погоди-ка, у меня же салфетки есть!» Он отломил ветку, быстро очистил её от листьев и намотал на один конец бумажку. «Это типа факел?» «Это типа фигня», — без намёка на иронию ответил Шелтон. «Поджигай! Долго оно не прогорит, но хотя смотрим, склон». Первая спичка сломалась и улетела в лесную подстилку, а вот вторая загорелась с первого чирка.

Импровизированный факел заниматься никак не хотел, но потом запылал. Шелтон, придерживаясь за траву, перегнулся и подсветил склон. Я так и знал. У Марцеля внутри все оборвалось. — Видишь ее? — Вижу ногу. Надеюсь, она лежит неотдельно от ульярки. — Сволочь ты! — Да, да, конечно.

Факел потух. Шелтон бросил его на землю и тщательно затер ногой. — Давай спускаться. Я запомнил дорогу, так что просто держись за меня. — Что, прям за тебя? — Да. За руку, что ли? — не поверил Мартель. — Чтоб не дотрога, Шелтон, и позволил себя коснуться. Да к тому же без коварных, далеко идущих планов по перевоспитанию напарника. — А за что еще? — опасно ласково поинтересовался Шелтон.

Не дури, Шванг. У меня с координацией все в порядке, в отличие от некоторых. И угадай, кто будет возиться с твоими переломами, если ты покатишься по склону в темноте. — У нас слишком мало времени, чтобы его тратить на лечение. Это осталось невысказанным, но повисло в воздухе. Спускались, наверное, минут пятнадцать, а когда были уже на полпути вниз, Марцель вдруг отчетливо услышал мысли Ульрики, странные, тихие, но определенные мысли человека, пребывающего в сознании.

Ульрики словно думала синхронно с окружающим миром. Ее разум был наполнен шелестом ветра в листве, хрустом веток под ботинками у Шелтона и сосредоточенным пыхтением Марцеля, отчаянно пытающегося не навернуться со склона. «Слышу её…» Почему-то общаться с Шелтоном вслух сейчас казалось опасным. «Хорошо, значит, она живая… Ульрике…», — хрипло позвал её Марцель.

Неожиданно она завозилась и, кажется, села. Мысли стали чётче, отделившись от естественного фона. «Я тут…» У неё голос был не лучше, сорванный, как от долгого крика, хотя Марцель запомнил только один вопль. — Ульрике, вы в порядке, можете идти, — поинтересовался Шелтон участливо. — Как вы оказались во враге? — Не помню. — Врет.

Вы не видели ничего подозрительного, странного человека, например? Продолжая расспрашивать, Шелтон умудрился не только спуститься, но и провести Марцеля. — Нет. — Опять врет. Так что произошло? — Меня… Меня привела сюда кошка. — Правда. — Нет. Полуправда. — Ульрике, так ты себе ничего не сломала?

Вроде нет. Голос у нее стал снова жизнерадостным, но мысли выдавали напряжение. Теперь он раздавался ближе, как будто Ульрике встало. Послышался характерный звук, как будто отряхивая что-то с плотной джинсы. — Ребята, а как мы выбираться будем? Склоны здесь, ого-го! — Ай, не лапай меня! Курт, как не стыдно! Ульрике глупо хихикнуло.

Простите! — невозмутимо откликнулся Шелтон, умудрившийся всего за несколько секунд провести полную биокинетическую диагностику состояния девчонки. Марцель в очередной раз, ловив непередаваемые ощущения отводкнутой под ноготь иголки, сдавленно чертыхнулся. — Я не заметил вас в темноте. Рад, что с вами всё в порядке, Ульрике. Что же до обратного пути? Через шестьдесят метров этот овраг станет более пологим, и мы легко сможем выбраться.

Правда, и выйдем из леса с противоположной стороны — железнодорожной станции, так что нам придется делать крюк, чтобы вернуться в Хаффельберг. — Надеюсь, фрау Гретта нам что-нибудь на ужин оставит. Беспокойно вздохнула Ульрике, и на долю секунды мысли ее заслонил образ огромного, подпирающего небо хребтом разъяренного чудовища, слепленного из волчьих голов. Заслонил и растаял, оставив после себя холодную испарину на лбу и заположно колотящееся сердце.

Зашуршали листья. Ульрики, похоже, шагнула в сторону Марцеля. «Я голодная, ужас, ой, а я свою сумку забыла на опушке». Не переставая трещать, как сорока, Ульрики вслепую нашла руку Марцеля и крепко сжала. Он инстинктивно оглянулся и вздрогнул. На какое-то мгновение ему показалось, что глаза у девушке отсвечивают из желто-зеленым, и он не сразу сообразил, что это ее самовосприятие наложилось на его зрение.

— Я взял вашу сумку, Ульрике, — сказал Шелтон. — Следуйте за мной, пожалуйста. Шванг, и вы тоже. Я подсвечу дорогу телефоном. До гостиницы Вальца они добрались уже глубоко за полночь. Хозяева давно спали. Ужин в пластиковых контейнерах стоял в холодильнике. Едва переступив порог, Ульрике нахально заявила, что в и умчалась на второй этаж.

На спине на футболке у нее налипли прелые листья, а ноги были все изодраны ежевикой. Хуже даже, чем у телепата, вслепую продиравшегося через колючие плетья. Руку Марцеля Ульрики не выпускала до самого дома.

Львиная доля ночью ушла на то, чтобы обработать царапины. Шелтон, также изрядно пострадавший от колючих плетей ежевики, наотрез отказался лечить Марцеля и вместо этого вручил ему аптечку Вальца, сухо заметив, надеюсь, это послужит тебе уроком и укрепит твой самоконтроль. Как связанный самоконтроль, пластыри и перекись водорода, Марцель упорно отказывался понимать и поэтому нарочно возился с аптечкой громко, мешая напарнику спать.

Конечно, усыпить себя для биокинетика раз плюнуть, но не тогда, когда рядом телепат. Вскоре противостояние перешло с исключительно физического на сверхчеловеческий уровень, и, конечно, Марцель одержался крушительную победу. Поэтому на утро Шелтон был еще мрачнее обычного, так что даже фрау Гретта заподозрила что-то неладное и не стала навязывать ему беседу за завтраком. Ульрики своей комнаты даже не высовывалась.

Наверное, она гуляет или к Бригите вернулась, чтобы помириться.

Искоса поглядывая на хмурого Шелтона, предположила Гретта, когда Марцель поинтересовался, часто ли такое бывает.

Бригита ведь всегда переживает очень, когда они ссорятся. Но первая никогда этого не признает.

Гордая. Она вздохнула. — Вот бедная девочка у нас и пережидает, пока Бригита остынет, а потом уже извиняется. Марцель не стал разочаровывать старушку и сообщать ей о том, что Ульврике никуда не ушла и уходить не собирается, а вчера за целый день у нее не промелькнула ни единой мысли о фрау Кауфер. И все же, чего она там сидит? Может, устала после вчерашнего? Откровенно говоря, Марцелли сам задремывал на ходу.