Фонарь Джека. 31 история для темных вечеров - Александра Рау
– Похоже, несколько дальше, чем я рассчитывал, – глухо пробормотал Энди, мотнув головой.
Он снова покосился на старую карту, которую с трудом извлек из недр куртки. Пожелтевшая бумага ломалась по сгибам, будто видела больше зим, чем они с Джесс, вместе взятые. Голос его донесся словно издалека. Она посмотрела на Энди: напряженные плечи, взгляд, впившийся в дорогу впереди, будто там, за лобовым стеклом, таится ответ на все вопросы.
Этот парень не из тех, кто легко распахивает душу. Вечно себе на уме. В последние недели Энди помешался на одной идее: отправиться сюда. Они оба понимали, что это место не просто отметка на карте, не точка среди заснеженных елей и сосен. Здесь проходила граница – тонкая, почти невидимая линия между прошлым и настоящим, прочерченная прямо у Энди в голове. И он, похоже, решил во что бы то ни стало эту границу пересечь.
– Ты бы перепроверил свои «расчеты», – буркнула Джесс, надеясь, что голос не дрогнет, не выдаст подступающий холодок тревоги. – А то эту карту как будто сто лет назад начертили.
На лице Энди мелькнула тень – не то беспокойства, не то раздражения, – но тут же исчезла, подавленная привычной сдержанностью. Он выдохнул облачко пара и, не отрывая взгляда от дороги, сказал:
– Если бы сомневался хоть на йоту, тебя бы здесь не было. Поверь. Просто… нужно поставить точку. Разобраться. Это важно. Для меня.
Так хотелось вцепиться в рукав Энди, потребовать развернуть машину… чтобы все закончилось. Чтобы они поехали обратно, подальше от леса, от этой лихорадочной одержимости. Но Джесс, как всегда, промолчала. Только снова взглянула на Энди, пытаясь прочесть правду в жесткой линии челюсти или в едва заметной морщинке у уголка рта. Бесполезно. Энди был как запертый сейф.
Но кто, если не Джесс, мог подобрать к нему ключ?
– А ты не помнишь… что именно говорил твой отец, перед тем как исчезнуть?
Энди ощутимо напрягся. Она видела, как побелели костяшки пальцев, стиснувших потертый руль. Голос прозвучал сухо, отрывисто:
– Он был… не в себе. Дерганый какой-то. Все время озирался, словно ждал чего-то. Или кого-то. Знал, что оно где-то рядом. Я тогда мелкий был, не понимал, конечно. А через пару недель он ушел в очередной… – Энди запнулся. – В свой последний поход.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь ровным гулом старого мотора да редким шуршанием ветвей, царапающих боковые стекла.
– Ты не ответил на вопрос, – осторожно произнесла Джесс.
Скрипнув зубами, Энди заговорил снова, тихо, почти шепотом:
– Это место… оно будто не отпускало его. Преследовало. Отец бормотал всякую чушь про «древние силы», про «то, что спит под снегом». Ты бы знала его раньше, Джесс. Он не был сумасшедшим. Крепкий мужик, прагматичный до мозга костей. Странно даже подумать, что он мог вот так просто… заблудиться. Потеряться здесь.
Слово «потеряться» прозвучало коряво, неуместно, как заноза под ногтем. Энди произнес его так, будто сам не верил в этот нелепый бытовой звук. «Пропал» – да, уже ближе к правде, но даже это слово не могло вместить и описать ту вязкую чернильную пустоту, что осталась после исчезновения Джека. Пустоту, которая расползалась и здесь, среди безмолвных заснеженных деревьев.
Джесс уже открыла рот, чтобы сказать что-то ободряющее, пусть и фальшивое, но слова застряли комом в пересохшем горле. Взгляд ее случайно метнулся в сторону, к стене леса, и Джесс замерла. Она что-то увидела. Или это измученный тревогами разум сыграл с ней злую шутку?..
В угольной черноте за окном на мгновение проступил неясный, смазанный силуэт. Нечто очень высокое, с жуткой, неправильной грацией в длинных изогнутых конечностях. Асимметричная фигура, словно слепленная наспех из мрака и теней, едва заметно покачивалась из стороны в сторону, как маятник невидимых часов. Секунда – и наваждение исчезло, оставив после себя лишь рябь на сетчатке и ледяной укол страха в сердце.
Джесс резко обернулась к Энди. Он не заметил. Все его внимание было приковано к дороге, руки намертво вцепились в руль, будто машина в любой момент могла свернуть с пути, увлеченная неведомой силой.
– Вот увидишь, Джесс, – неожиданно тихо проговорил Энди, будто подслушав ее безмолвный крик ужаса. – Я найду эту чертову пещеру. Обязательно найду. И я… я узнаю. Ты ведь понимаешь? Мне это нужно. Я должен.
Она смогла только судорожно кивнуть, чувствуя, как холодеют пальцы. А в глубине сознания прорастало, крепло, вытягиваясь сквозь толщу обыденных мыслей, как упрямый сорняк, то самое ощущение… Лес смотрел. Не просто присутствовал – он наблюдал за ними. И взгляд его проникал под кожу.
* * *
Ложась на землю, снег становился тишиной, густой и вязкой, которая давила на уши. Лишь глухой, неохотный хруст под подошвами ботинок нарушал это звенящее безмолвие. Древние ели и сосны, чернеющие сквозь белые саваны, тянулись чужакам навстречу, простирали к ним ветви, похожие на костлявые пальцы мертвецов. Энди и Джесс уходили все дальше от последнего слабого отблеска цивилизации, от едва слышного гула дорог и почти стершихся следов других людей. С каждым часом шаг становился осторожнее, воздух – плотнее, словно они погружались не просто в лес, а в иную, застывшую реальность. Поляна сменялась поляной, едва заметные тропки исчезали вовсе, уступая место сугробам, чей покой не решался нарушить даже самый отчаянный лесной зверь.
Определить, как далеко они забрались, стало почти невозможно. Навигатор в руке Энди упрямо показывал медленно ползущую точку на схематичной карте, но Джесс чувствовала: время здесь текло иначе, растягивалось, как резина, или вовсе теряло смысл. Никаких часов не существовало, лишь едва уловимая смена оттенков на низком сером небе. Но сам лес, этот сумрачный, враждебный лес будто стоял на страже собственного времени, неумолимо сжимая человека в холодных объятиях.
– Джесс! – Она вздрогнула: голос Энди прозвучал неожиданно резко, слишком громко для этой оглушающей тишины. – Часа три пилим уже. Если не больше. Ты
