Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Код Гериона

Бессмертие без жизни

Людмила Брус

Far away therés a land of snow and sorrow

Time has made the frozen tears fall like rain from the starlit sky

And I feel so cold, I cańt make it tomorrow

Oh, but the night will see where this path will lead my life

(Wintersun)

Дизайнер обложки Lana Сardi

 Людмила Брус, 2020

 Lana Сardi, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-3884-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог I. Школа жизни

Герион Линдон. 2103—2105, штат Вермонт, США

Мой папаша – Чарльз Линдон – рано приучил меня к охоте. Это было его главным развлечением в те редкие дни, когда он не пропадал пропадом в своих рабочих апартаментах, куда без разрешения ни я, ни мой младший брат-нытик Рэймонд не смели заходить. Он стремился сделать из меня своё подобие, но тогда и представить не мог, как далеко я уйду от его изначального бизнес-проекта.

В день, когда мне исполнилось восемь, отец разбудил меня до рассвета и объявил получасовую готовность: мне следовало умыться, позавтракать и полностью одеться для дальней прогулки. Когда я, уже собранный, спустился в гараж, он уложил в багажник машины зачехленное ружье, кейс с патронами, сумку-холодильник и несколько чучел уток и гусей, которых я принимал тогда за живых, но почему-то спящих птиц. Некоторые дела отец никогда не доверял ни роботам, ни слугам: сборы на охоту были тем священным ритуалом, исполнять который полагалось только самостоятельно.

Машину он выбрал на мой взгляд неприглядную; больше всего она напоминала мне гроб на колесах, не блистала изяществом линий, не манила стильной матовой чернотой или загадочной синевой. Со стороны можно было подумать, что из этого драндулета вот-вот посыплются в разные стороны болты да гайки. На самом же деле он оказался оснащен так, как я привык: автопилот, климат-контроль с регулятором влажности воздуха, кресла с массажем (хоть и обтянутые грубыми тряпичными чехлами) и бронированные стекла. Я попросил отца выдать мне смарт-очки, потому что хотел досмотреть в дороге мультик про нашествие инопланетян, но тот сказал, что сегодня мультики должны остаться дома. А здесь, в дороге, я должен разговаривать с ним, посматривать по сторонам и подмечать все необычное, хотя мне было сложно понять, что интересного можно увидеть на шоссе.

– Чтобы видеть, нужно иметь привычку, – сказал отец. – Кстати, ты задумывался, зачем мы сдались инопланетянам, которые раз в сто выше нас по развитию? Ты сам часто завоевываешь муравьёв или улиток?

– А если они вздумают поохотиться? Как ты охотишься на волков и медведей?

– Ха, а ты умеешь задавать вопросы! – отец потрепал меня по волосам. Он словно взял за правило прикасаться ко мне лишь тогда, когда я делал или говорил что-то исключительно для него приятное. А я в ту пору и не знал, что это такое – «уметь задавать вопросы». Даже не думал, что это еще и уметь надо… – Но даже тогда им не резон истреблять всех до единого. Иначе не на кого станет охотиться. Лично я подозреваю, что инопланетным охотникам нужны куда более крупные и опасные твари, за которыми можно гоняться по всей Галактике. А у нас несколько деревень на Марсе да русская база «Согдиана» на Луне – и та необитаемая…

Дорога то петляла меж холмов, то на многие километры тянулась прямо, мимо станций подзарядки «Линдон Пауэр», мерцающих огнями мотелей, закусочных и редких бензоколонок, по большей части навеки закрытых. Помню, отец, указывал мне на них и посмеивался: «Когда-то наш дальний предок, зверёк размером с крысу, жил бок о бок с тираннозаврами. И где теперь те тираннозавры?»

– За нами хвост, – сказал я, гордый тем, что смог по случаю ввернуть фразу, подслушанную в кинофильме. – Они нам отомстить хотят, эти самые тираннозавры, да?

За нами и вправду всю дорогу следовал «дом на колесах», двигаясь куда быстрее, чем обычно ездят подобные раритеты.

– Это охрана.

– А почему в такой странной машине?

– Чтоб не привлекать внимания. Для всех остальных мы самые обычные люди.

Как любитель шпионских фильмов я пришёл в восторг от этой игры. К тому же, никогда раньше я не отъезжал от нашего поместья так далеко. Именно тогда я впервые увидел, как отец ведёт автомобиль по-старинке, самостоятельно, не опасаясь быть осмеянным другими. Никогда, говорил он, нельзя отдавать контроль над своей жизнью – ни другим людям, ни даже самым умным машинам. Тот, кто ходит своими ногами, всегда будет иметь преимущество над тем, кто разучился это делать. Тот, кто научился добывать огонь с помощью бутылочного стеклышка, сильнее того, кто никогда не видел живого огня, пусть даже последних большинство. Тот, кто умеет охотиться, всегда в выигрыше перед тем, кто не умеет. Я слушал отца с восхищением и верил, что ему действительно есть дело до меня – ребенка и просто человека, а не наследника «Линдон Пауэр».

Мы позабыли свою дикую, животную сущность, говорил отец, но вместе с ней стали утрачивать и человеческие черты. На мой вопрос, как такое возможно, он пообещал свозить меня в «обычную школу» и познакомить с её учениками – но через пару-тройку лет, когда я подрасту.

– А разве моя школа – не обычная? – удивился я.

– Обычная – для таких, как мы. – пояснил отец, заговорщицки подмигнув. – Только вот мы не вполне обычные люди. Можно сказать – последние из оставшихся настоящих людей.

Я не понял последней фразы, но переспрашивать не осмелился. Не люблю походить на дурачка.

Постепенно бесконечные короба торговых центров, автомастерские, мотели и придорожные фастфуды самых невероятных конструкций вроде гигантского розового кролика или столь же гигантского яйца уступили место жёлтым полям, в глубине которых виднелись промышленные сооружения, тут же вызвавшие у меня неприязнь. Отец сказал, что это фермы, где выращивают скот, но я не заметил, чтобы хоть одно животное паслось под открытым небом.

– Они не пасутся, – сказал отец. – Они всегда взаперти. Фермы, где коровы гуляют, можно по пальцам пересчитать. Мы питаемся оттуда, а остальные – отсюда.

– А почему так?

– Земля дорогая.

– Но ведь её сколько угодно! – возмутился я.

– Земля всегда чья-то. Даже если на ней ничего нет.

С таким порядком вещей согласиться было трудно. Однако, как возразить отцу, какие подобрать аргументы – я не знал и вновь побоялся ляпнуть глупость. Машина снова повернула, и вот, справа и слева нас обступили деревья и кустарники – так, что стало почти темно. Вот, наконец, мы остановились перед высокой стеной тёмного леса, и я выскочил из машины, чтобы полюбоваться на могучие деревья, колоннами подпиравшие небо; некоторое время спустя подъехали и охранники, одетые как простые люди с улицы.

После того, как подлетевший беспилотник отсканировал сетчатки наших глаз, я сменил одежду и обувь на те, что прихватил для меня отец – толстую куртку и брюки камуфляжной расцветки, а также пару резиновых сапог – длинных, как женские чулки на рекламных баннерах. Для пущей важности отец водрузил мне на голову тёмную ковбойскую шляпу, чем привёл меня в бурный восторг. Глава «Линдон Пауэр» оборвал мои вопли, сказав, что охота – совсем не то мероприятие, на котором бегают, прыгают и орут. Я, в свою очередь, спросил, когда набегут волки. Получив ответ, что начинать придется с птиц, я разочаровался во всём мероприятии. Сколько я себя помнил, на птиц отец никогда не охотился, признавая в качестве дичи лишь крупных и опасных зверей.

Поверхность под ногами оказалась ужасно неровной – сплошные выступы, ямы, коряги и камни, подушечки мха, зыбкая мягкость прелой листвы, в которой тонула нога, неприятная жирность