Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Я ожидал, что вот-вот в прицел моих глаз попадет фигурка Ви, но не нашёл её во дворе и побежал внутрь. Школьники сидели в коридоре на диванах и прямо на полу, корча мне рожи, словно им было года три.

– Вильгельмину Хейсс видел кто? – спросил я.

– У… нет… – отозвался мой сопливый знакомец, смахнув рукавом гирлянды из-под носа. – Сегодня не было, вчера не было. Ой, кажется, я тебя знаю!

– Почему не пришла? Заболела?

Сопливый развел руками. Понятно… Остается дождаться директора. Вот он, кстати. Улыбка прилипла к лицу, а взгляд – как у нашкодившей собаки в ожидании взбучки.

– Мистер Линдон! Какая приятная встреча! – протянул он слащавым голосом. -Я ж говорил: можно просто Герион.

– Конечно-конечно! Смотрю, вам у нас понравилось!

– Не очень, – честно признался я. – Но я хотел бы кое-кого видеть, если это не против правил.

– Вы про Вильгельмину Хейсс?

Я кивнул.

– Мне жаль, но она больше здесь не учится. Её перевели в другую школу – поближе к дому, – сказал мистер Хиссер.

– Где она живёт? Как с ней связаться? Вы же знаете, да?

– Этого я сказать не могу, – ответил директор, отстраняясь от меня. – Информация конфиденциальная.

– Что это значит?

– Что она никому не может быть передана – без согласия Вильгельмины, её родителей или решения суда. Таков закон.

– Вы лжёте.

– Не верите – могу показать. Или спросите мистера Линдона.

– Тогда это какие-то людоедские законы…

– Лучше такие, чем никаких вообще – с возрастом вы это поймёте.

– Ладно. А если я попрошу вас им позвонить, и они дадут вам разрешение?

– Тогда я с вами сам свяжусь. А теперь, если позволите, мне нужно вернуться к работе. Захотите выйти – нажмите на воротах код: пять-семь-два нуля – четыреста четырнадцать.

С этими словами директор направился своей походкой богомола в кабинет, а я остался на месте, сверля глазами собственное отражение в зеркале; мне вдруг показалось, что я стал ниже ростом. Что если Хиссер соврал, и Вильгельмину перевели не родители, а представители властей – за общение со мной (хотя что во мне такого?), недопустимое поведение или какие-то прегрешения её семьи? Эти говенные витамины, которые должен был пить каждый, вспомнились мне снова; уверен, химический анализ покажет чертовски интересные вещи.

Хиссер уже протянул ладонь к ридеру на двери кабинета, но вдруг остановился и почесал лысеющую макушку.

– Знаете, папа мисс Хейсс обмолвился, что в новой школе её повторно протестируют на способности Умника. Я слышал, она очень этого хотела.

Да. Так я и поверил…

– Спасибо и прощайте, мистер Хиссер! – сказал я громко и шепотом добавил: – Будь ты неладен, старый козёл!..

Хиссер привык иметь дело со своими овощами, но я-то был другим и должен был придумать нечто иное, чем сидеть и ждать звонка, который, скорее всего, никогда и не прозвенит. Как назло, голова была пуста, как дырявое ведро, в котором жалобно стонет ветер. Ума не приложу, откуда только это сравнение взялось: я и вёдра-то видел раза три в жизни! Лишь оказавшись дома, я вспомнил о своем десятом дне рождения и порадовался, что большое торжество с театром и фейерверками состоится только в субботу (триста лет оно было мне нужно, когда там, на озере, олень неубитый бродит!). Удивительно, как быстро стерлись из моей памяти и поздравление матери, и «машина снов», которую она вручила мне с утра. Больше всего на свете мне хотелось лечь в постель и проспать десяток лет, но я заставил себя для приличия распаковать подарок и ознакомиться с инструкцией. Программировать устройство нужно было самому, и это слегка приободрило: пусть сегодня я не повидался с Ви, но этой ночью я поговорю с ней хотя бы во сне.

Я встал, чтобы найти мать и ещё раз поблагодарить, но вдруг почувствовал: в комнате что-то изменилось! Конечно – как я только сразу не заметил длинного чёрного, с лёгким металлическим блеском чехла, висящего на на крюке, которого ещё сегодня утром не было! Задыхаясь от волнения, я влез на табурет и снял чехол, наполнивший руки уже знакомой тяжестью. Дрожащими пальцами расстегнул молнию, нащупал холодную сталь тонкого ствола и оцепенел от восторга.

Легендарный «Крестоносец»! Одна из любимых винтовок отца, раньше принадлежавшая деду – ветерану очень давней войны на Ближнем Востоке и фанатичному протестанту, который разве что чертей не искал под кроватью и которого на дух не переносила мама. Длина – четырнадцать с половиной дюймов, вес – чуть больше трёх килограммов; гладкий угольно-чёрный корпус, мягкая и быстрая стрельба. С левой стороны, над магазином, выгравирован тамплиерский крест, с правой – цитата из Библии: «Благословен Господь, скала моя, обучающий битве руки мои, пальцы мои – войне». На предохранителе винтовки написаны слова на латыни: Pax Pacis, Bellum и Deus Vult. В религии я ни черта не смыслил, но латынь завораживала своей чеканной музыкой.

«С этим у виска господин Хиссер, ревнитель чужих тайн, выложит, как миленький, где искать Вильгельмину. С чего бы её предкам быть против нашего общения?.. Да они будут счастливы, что друг их дочери – такой же, как она, нормальный», – подумал я и вздрогнул, ощутив мягкую вибрацию браслета связи на запястье. Хиссер что – ясновидящий?

Но в ухе у меня зазвенел другой голос – самый чудный, самый приятный.

– Герион! Мне сказали, ты беспокоишься!

– Ещё бы! – воскликнул я. – Почему ты не сказала, что переводишься?

Я включил голографический проектор, и тонкое мерцающее лицо Ви нарисовалось передо мной в полумраке, искушая прикоснуться к бездушным пикселям.

– Все произошло так быстро, Герион… Мы виделись с тобой в четверг, а в пятницу мне позвонили и предложили ещё раз пройти тест. Герион, ты был прав! Либо компьютер ошибся, либо я поумнела!

– Что? Приняли?

– Ага.

– Ты сейчас дома?

– Нет… Не поверишь – на Огненной Земле!

– Что ты забыла на краю света?

– Там теперь моя школа, Герион. Настоящая школа – как у тебя. Здесь Умники всем заправляют!.. Их организация называется «Крылатое Солнце». Ребята приезжают учиться со всей планеты! У нас тут иностранные языки! Лаборатория для опытов! Бумажные книги! Медицина!

За тысячи километров от меня она впервые была среди своих, но я не мог разделить её счастье.

– Зачем так далеко? Я вот тебя на день рождения позвать собрался. В эту субботу.

– Они решили, что чем дальше, тем лучше. А вернуться не получится ещё долго. Ты прости, для меня всё тоже было так… Внезапно…

– Да что там… Ты ничего не сделала. Это я дурак, чёрт знает что себе вообразил. Ты это… Отпустят на каникулы – звони. Да и вообще звони. Обещаешь?

Ви вздохнула и сощурилась, словно сдерживая из последних сил набежавшие слёзы, вид её не предвещал никакой счастливой встречи. Она хотела сказать что-то ещё, но изображение задрожало и растаяло: вероятно, сеансы связи были ограничены. Пораженный непривычной слабостью, я рухнул на кровать, не выпуская из рук винтовки. Печалиться, наверное, было незачем. В конце концов, каждый получил то, о чём давно мечтал, и даже мог порадоваться за другого.

Пролог II. Бессмертная душа

Пандора. Июнь – сентябрь 2122, база «Ньёрд», Тихий океан

Пандоре не спалось пятую ночь подряд. Она ворочалась с боку на бок и десятки раз заставляла себя думать о приятном, держа веки закрытыми, тщетно пытаясь отыскать удобную позу и расслабиться. Но мышцы лица и глаз оставались напряжёнными, кости ныли, словно постель была вымощена булыжниками, разум будоражили непрошеные мысли – одна назойливей другой. Лишь к утру сон посещал Пандору на полтора – два часа, давая измождённому разуму скудный отдых. Такого молодая женщина не замечала за собой уже давно – с самого начала работы на «Ньёрде» – подводной лаборатории, куда её направили в двадцать пять лет, сразу после зачисления в штат корпорации «Наутилус».

Первые недели