Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

Ознакомительный фрагментот Великих Озер до Огненной Земли. Пророк уступает Аэлиусу в росте, будучи притом выше большинства собравшихся и намного старше самого старого человека в этом ангаре. У него крупные черты лица, большие серые глаза под плавно изогнутыми темными бровями выглядят молодыми, несмотря на сеть морщин вокруг них. Тяжёлые волосы насыщенного каштанового цвета тронуты сединой, словно инеем, сквозь усы и бороду проблескивает уверенная улыбка победителя.

– Мои братья и сестры! Я давно не появлялся перед вашими глазами, и тому было немало причин. Положение дел на Северном фронте осложнилось, и свое внимание я сосредоточил на ваших братьях, воюющих там. Но я о вас не забываю и помню о нашей главной цели здесь – подчинить Гелиополис до зимы и разобраться, наконец, с Семью Ветрами, этим гнездом разврата и похоти. Готовиться к этому я продолжаю и сейчас…

Голос его эхом резонирует от стен; им заполнено все пространство.

– Близится безумная и решающая битва, и когда бы вы ни умерли, последним воспоминанием будет стирание с лица Земли остатков мира, что сам себя довел до гибели… Вы умрете счастливыми людьми и увидитесь со мной в раю… Толпа взволнованно гудит, восклицая: «Веди нас в бой!»

– Многие задаются вопросом, – продолжает Пророк, – хватит ли у нас ресурсов на войну с этими двумя твердынями греха? И я обещаю: у вас будет оружие и снаряжение, которым позавидует любая из существующих армий. Эти дары вы получите… – он выдерживает волнующую паузу, – с самого неба…

Он обращает взгляд на россыпь звезд, мерцающих сквозь распахнутую крышу. Среди них быстро двигается пульсирующая точка – один из оставшихся спутников.

– Божьей волей мне подвластны блуждающие звезды. С них я буду наблюдать за борьбой, когда пробьет ваш час. А сейчас я от всей души благодарю вас за отвагу и преданность, бесстрашные Божии воины, потому что вижу, как неустанно вы приближаете конец Тёмного столетия, побеждая смертью смерть. Проливая кровь за то, чтобы в будущем кровь не лилась никогда…

Аэлиус почтительно опускается на одно колено, склоняя серебристую голову. Вслед за ним на шершавый пол обрушивается и весь зал. Двумя широкими взмахами руки Пророк изображает в воздухе крест. На секунду он повисает в воздухе белым сиянием, словно мужчина рисовал лунным светом.

– Те, кого я в ближайшие дни назову Аэлиусу, смогут поговорить со мной наедине. Напоминаю: помогайте ему во всем, слушайтесь его приказов – и спасетесь от любой напасти, как уже спаслись во время Блэкаута.

Застывшее воинство и не думает подниматься. Оно словно разучилось дышать; слышно только, как могучий ветер бесится снаружи, гоняя волны.

– Благословляю вас на грядущую битву, братья и сёстры; Аэлиус призовет вас в ближайшие дни. Помните: стоны и плач безбожников – лучший дар для вашего старшего брата и лучшая хвала Господу.

Несколько воинов поднимают лица, встречая широкую улыбку Пророка. Но не проходит и двух секунд, как его тело взрывается в воздухе миллиардом пылинок снега. Несколько секунд они с мерцанием кружатся и, наконец, тают. Только тогда Аэлиус и все остальные поднимаются на ноги.

Люди начинают подходить к нему и по очереди прикладываться лбом к его руке – жест, исполненный не столько подобострастия, сколько исключительного доверия и любви. Губы Аэлиуса слегка расходятся в улыбке, но улыбаются только они. Глаза остаются холодными, редкий человек смог бы что-то в них прочитать.

– Учитель! У меня было видение! Позволите рассказать? – горячо шепчет, оказавшись перед ним, мальчишка лет шестнадцати. У него коротко стриженная белобрысая голова и светлые, словно схваченные инеем ресницы.

– Это был не сон, Маркус?

– Нет, учитель, я кое-что видел этими самыми глазами, – говорит юноша полушепотом. – Или мне показалось, что видел. Оно было живое, но не из нашего мира. Словно пришло из старого…

– Утром, как проснешься, приходи. Не задерживай остальных, – мягко говорит Аэлиус и чертит перед лицом парня крест. Взгляд мальчишки не оставляет сомнений: он действительно видел что-то необычное и требующее самого пристального внимания. Апостол ведь и сам учил молодых подмечать любую, самую мелкую странность и немедленно докладывать о ней старшим.

Окончив церемонию и оставшись, наконец, один, высокий мужчина шагает к двери и задвигает засов. Конечно, ему положено быть доступным для Божьего воинства в любое время дня и ночи, но бывают времена, когда остаться наедине с собой жизненно необходимо. Сидеть здесь негде, и Аэлиус, вернувшись к распятию, оседает прямо на каменный пол, словно сила, державшая его на ногах всё это время, внезапно перестала действовать. Он сутулится, складывает на коленях руки и роняет на них седовласую голову, как будто ему на плечи положили тяжелый камень.

Одна из мелких тварей, раскинув прозрачные перепончатые крылья, планирует с потолка к мужчине и опускается к нему на плечо, цепляясь за одежду металлическими коготками. У существа много глаз, как у паука; маленькое туловище сделано из упругого силикона, костей из гибкого металла и многочисленных шарниров, позволяющих проделывать множество сложных движений.

Аэлиус морщится, словно в приступе отвращения, однако даже не пытается стряхнуть робота со своего плеча и вполголоса говорит:

– Слушаю тебя.

– Мойру рассекретили и расстреляли, – говорит ему робот голосом Пророка. Мужчина больно кусает костяшку пальца.

– Её пытали?

– Нет, обкололи препаратами и сняли отпечаток мыслей уцелевшим прибором. Вряд ли она даже понимала, что умрёт. Теперь они вдвое усилят охрану, но долго им все равно не продержаться. Самое время бросить туда рой: против него никакая живая сила не устоит, и электростанция достанется мне почти целой… Представляю, в какой они сейчас панике, если знают, что я могу достать их повсюду, а они меня – нет…

Аэлиус молча качает головой. Смерть, всюду смерть, и ей не видно конца. Из десяти его друзей не стало уже троих, а война по периметру СССР по-прежнему идёт, пушки и снаряды всё ещё производятся, сбивая «птичек» Пророка, электромагнитная граната, похоже, есть в каждой избе. Промышленность хоть и фрагментарно, да уцелела. Большинство АЭС и ГЭС тоже удалось сохранить на плаву, и дожать их Пророку не удавалось до сих пор. В этот сложнейший регион была направлена Мойра – разведчик, миссионер, и диверсант. Но к этому дню она была уже весьма немолода, как и все Апостолы, разбросанные по белу свету.

– Аэлиус…

– Прошу, зови меня настоящим именем…

– Сочувствую твоей потере, Григорий, но сопли развешивать некогда. До конца недели готовься выступать, – говорит ему крылатый робот мягким, вкрадчивым мужским голосом. – Отряд повёдешь ты.

– Куда на этот раз?

– Мак-Мёрдо, мой друг. Уголь и серебро для твоих людей, новая кровь для моих заповедников. Но сейчас даже это не главное. Нужно кое-что ещё. В этом месте засветился твой бывший коллега, которого мы оба считали мёртвым. Жаль не знаю, насколько давно.

Человек вскидывает голову, резко вбирая в себя воздух.

– Быть не может, – он берёт кувшин с водой, чтобы утолить внезапную жажду. – Он не мог уцелеть.

– То ли кто-то не удосужился удостовериться в его смерти, то ли просто меня обманул. Кто знает, не связана ли поимка Мойры с ним…

Григорий поднимается и начинает взволнованно мерить огромными шагами мрачный храмовый зал.

– Наш рэйлтаунский разведчик… Что если отправить в Мак-Мёрдо его? В доверие к людям он втирается быстро, самое важное выуживает без труда.

– Прости, но если механик там, твоего парня он вычислит на раз-два.

– По крайней мере, отправить сигнал о его нахождении в городе он сможет. А узнать, что он там когда-то побывал – и подавно. И вообще, сейчас-то убивать его зачем? Чем он так опасен?

– А кто говорил про убийство? – возражает ему робот. – Скажем так: нужно его выследить и заполучить, а живым или мертвым – это как получится. Про то, чем он опасен, сам подумай: хочешь, чтобы здесь в один прекрасный момент оказалась эскадрилья с Марса? Или чтобы она разнесла Хранилище Душ на Сольвейг?

– Ты держишь Землю под колпаком. Чего нам бояться?

– Самое опасное заблуждение людей – верить в свое всемогущество. Я его перерос, чего и тебе желаю.

– Что ж