Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден
Выпили по три стакана чая, съели по четыре куска пирога. Настасья Павловна предлагала еще, но больше не лезло.
Выйдя со двора учительницы, оба не сговариваясь повернули в сторону заброшенных сараев возле озера. Рядом с озером, привязанный к колышку, пасся козел Митрофан нубийской породы. Красивый, с большими витиеватыми рогами, он был предметом гордости владелицы, Зинаиды Федоровны Попрыгунчиковой. Стояли последние дни золотой осени, скоро баба Зина перестанет выводить козла на прогулку и запрет его на всю зиму в сарае.
- Эх, жаль, хлеба нет! Он черный хлеб любит.
Услышав заветное слово, Митрофан поспешил навстречу:
- Бе-е-е!
- Нету сегодня ничего, не бекай, - с досадой проговорил Валерка, ощупывая на всякий случай карманы.
- У меня есть! - обрадовался Гена и вытащил из кармана куртки сверток. - Маманя сунула утром, я проспал и позавтракать не успел. Сейчас посмотрим. - Он развернул пакет, в нем оказался бутерброд с сыром. - Черный, ура! Сейчас мы ему скормим. На, один кусок ты ему дай, а я - второй.
Митрофан с удовольствием съел оба куска, но не отходил, ждал чего-то.
- Как думаешь, он сыр будет?
- Думаю, будет, - авторитетно заявил Гром.
Козел съел сыр с большим удовольствием и, встав на задние лапы, начал мотать головой вверх-вниз.
- Во дает!
- Это он благодарит. - Генка присмотрелся к козлу повнимательнее. - Смотри, у него один рог сломан. Бедняга! Как это он?
- Я однажды видел, как он с разбегу бодал дверь сарая. Наверное, осерчал, что его там запирают, хотел разбить. Вот и разбил, только не дверь, а рог.
"Сейчас пора", - подумал Гена и спросил:
- А ты что бодал?
- Ты о чем? А, это. - Гром поморщился. - Болит, зараза. Это мы с отчимом повздорили.
- Опять?!
- Ну. Он напился вчера, как обычно, а сегодня с бодуна мамку бить начал. Я ему говорю: прекрати немедленно, а то врежу.
- И что? Врезал?
- Врезал.
- Ты - ему?
- Он - мне. Не видно, что ли? - Гром обиделся на непонятливость друга. - А на меня опять нашло... Как будто желтый шар выскочил из живота и повис перед лицом отчима. А он как зашатается, как завопит! Прямо там и упал, в коридоре.
- Ты что, тебя же посадят!
- Не посадят, я малолетка. И потом, это не я, он сам упал. Мамка к нему бросилась, поднимать, а я - на улицу, даже портфель взять не успел. Хоть бы он сдох, зараза! У-у, ненавижу!
Помолчали. Гена понял, что пожелание "сдохнуть" относилось не к портфелю, а к отчиму. Валерка всю жизнь с ним не ладил, даже пару раз убегал из дома, отсиживался и ночевал на ферме у Ефросиньи Михайловны, которая его жалела и подкармливала. Спал там же, в закутке, на сене. Мать приходила, плакала, упрашивала вернуться домой. Сын не мог устоять перед материнскими слезами и возвращался.
Гена осторожно спросил:
- Так ты это... когда говоришь, что сходишь с ума, у тебя этот шар, что ли, перед глазами появляется?
- Да. Знаешь, как-то жутко становится. Я-то просто так кричу, чтобы всех напугать. А вдруг и правда..? - Гром посмотрел на приятеля с тоской.
- Нет, - уверенно сказал Генка. - Я же вижу: ты совершенно нормальный. Я у тебя никогда этого шара не замечал. Получается, это ты один его видишь. А..! Это у тебя явление такое... пари... паро... паранормальное, вот!
- Чего-чего?
- Паранормальное, говорю, явление. Я по телеку передачу смотрел. Некоторые люди могут, не прикасаясь, предметы двигать, мысли читать и все такое.
- Я мысли читать не умею. На кой оно мне? Я и так наперед знаю, что скажет Матвей Борисыч: "Садись, Громов. Оценку свою знаешь".
Валерка так смешно скопировал старческий дребезжащий голос учителя физики, что Генка не выдержал и прыснул в кулак.
- И что? В этой твоей передаче про желтый шар, как у меня, рассказывали?
- Ну, именно про желтый шар не рассказывали. Но говорили, что силой мысли можно даже убить человека. Может, у тебя от злости мысль такая желтая выскочила и по отчиму ударила?
Громов задумался.
- Слушай, а перед этим у меня как-то вот здесь, - Валера показал, где именно, - жарко стало, и потом как будто что-то треснуло. Я еще подумал: на кухне, что ли, что-то упало...
- Точно, - авторитетно заявил Гена. - Это ты выпустил из себя. Только почему у тебя мысль из живота выскочила?
- Откуда я знаю - почему да почему? Это надо у твоей пары ненормальных спрашивать.
Помолчали. Митрофан, потерявший интерес к мальчишкам, доедал последний клочок зеленой травы в пределах досягаемости. Туман над озером рассеялся, стало тепло как летом. Над обрывом яркими бусинами алели густые гроздья рябины, предвещая морозную зиму. Старая яблоня на заброшенном участке сгибалась под тяжестью никому не нужных плодов.
- Яблок в этом году уродилось... - Генка подобрал скатившееся с оврага яблоко, вытер о рукав и надкусил. - Мамка не успевает обрабатывать. Лежат под деревьями и гниют.
- Слушай, а козел яблоки ест?
- Не знаю. Вряд ли. Хотя... Давай попробуем.
Ребята пошарили вокруг себя и нашли в траве несколько яблок с помятыми боками. Козел Митрофан, наевшись травы, лежал под кустом, лениво поводя ушами, отгоняя редких, но оттого не менее надоедливых мух. На предложенное угощение он отреагировал довольно неожиданно: сначала понюхал, потом фыркнул и рогом поддел одно яблоко, так что оно зацепилось за рог. На второй рог мальчишки сами надели яблоко. Для симметрии. Получилось красиво.
Так они и стояли, любуясь делом рук своих, а Митрофан бодал рогами воздух и безуспешно пытался освободиться от раздражающих его предметов. На козлиное беканье прибежала баба Зина, что жила через дорогу.
- Ах вы, охальники! Ремня на вас нету! Пошто козла мучаете?
- Баб Зин, мы не мучаем, это он сам... - попытались неуклюже оправдаться мальчики.
- Знаю я вас! Сам-то он, может, одно нацепил, а второе? - Прозорливая баба Зина замахнулась на ребят веткой. - А ну,
