Ловкач - Ник Перумов

Я тогда не помнил, как его называли, этот город, кто его защищал и во имя чего. Они были против прогресса. Так мне было сказано. Я знал лишь, что моя операция — блистательный финал, завершение. До меня тут поработало множество иных — кто-то внёс зерно нового, прогрессивного, кто-то заложил медленно растущие узлы, посеял в умах должные идеи.

Однако это был не более чем труд землекопов — необходимый, чтобы пришёл истинный творец и воздвиг бы свой шедевр.

И я пришёл — поставить точку, сыграть последний аккорд.

Я выпустил пару тонких щупов-наблюдателей — невесомых, как лунные лучи, и столь же холодных. Они скользнули вдоль резьбы на башнях, проверяя на прочность вырезанные там печати, считывая ритм поддерживающих их чар.

Скакун Логоса сделал круг над стеной, рассыпал на лету казавшиеся угловатыми воздушными змеями маркеры-маячки — от них на миг вспыхнули контуры скрытых узлов, и теперь город сам выдавал мне план своей защиты. Сделано неплохо, архитектура хороша: ни излишеств, ни слабых мест. Поэтому и работать придётся аккуратно — тут нужен не лом, а скальпель.

Именно мне выпала честь довести трансформацию этого мира до конца. Открыть дорогу новому.

Но… что именно они внедрили тут, мои предшественники? Что за «новое»? Нет, не вспомнить. Видно, это было очень, очень важно…

…Я заметил их, уже приближаясь к воротам. Город был пуст, и я лишь мельком подумал, что попытка к бегству совершенно бессмысленна — от Лигуора не убежишь.

Но перед запертыми каменными створками меня встретили двое. Оба молодые. Гордо выпрямившись и преградив мне путь, застыла девушка, невысокая, хрупкая, в тунике, исписанной защитными рунами. Рядом с ней на земле, прямо в пыли, лежал молодой маг — скорее всего, тяжело раненый: пальцы его ходили ходуном, почти не слушаясь, из последних сил он удерживал остатки личного щита. Девушка же замерла меж ним и моими сущностями, раскинув руки — и не для заклинания. Она просто стояла.

Мои штурмовые конструкты по инерции всё ещё приближались, пока я резко не дал им команду «стоп». Они встали, как влитые, и вокруг них клубилась пыль. Пожиратель Сигнатур уже ткнулся в остатки щита раненого — я оттащил его назад, прежде чем он начал бы сжирать всё подряд.

Девушка не поднимала рук, и всё же воздух вокруг неё был натянут, как струна. Руна на воротничке мигнула, и по моей защитной сфере прошла тонкая волна, словно она хотела просто дотянуться, понять, кто я такой.

Я позволил волне скользнуть, не отвечая. Пусть запомнит меня «пустым». И — да, остановил атаку окончательно. Решение было принято в ту же секунду, как её взгляд вонзился мне в лицо. В глазах застыло отвращение, будто это и не честная война, а какая-то гнусная измена — с моей стороны.

Словно я её соблазнил, обманул и бросил.

Она молчала, но я услышал: «Ты бы мог поступить иначе».

Забавная девчонка…

Она не представляла угрозы. Я чувствовал, насколько она выложилась — наверное, ныряла в Астрал в отчаянной попытке вызвать могущественных, как ей казалось, защитников.

Но я знал тогда — в этот момент она не вызовет даже облачного котёнка.

Моя победа близка.

Ещё чуть-чуть, и я всё вспомню — или мне так кажется; надо лишь прорваться дальше, за эти ворота.

— Уходи, — сказал я, обращаясь напрямую, голосом, который разносил Астрал. — Это твой шанс. Я не убиваю слабых и беззащитных.

Глаза её были тёмными и ясными, без всякого страха. Взгляд не сломленный, но осуждающий, полный бесконечного презрения.

Как будто я не просто разрушал город, а предавал что-то, во что мы верили с ней вместе.

Глава 6

Фигуры и тени

— Я не враг тебе, — добавил я. — Ты не понимаешь — мы очищаем, как лекарь очищает рану. Мы готовим почву. Это необходимо, чтобы…

— Я же говорила тебе, что ты не пройдёшь, — вдруг услыхал я её скрежещущие слова.

Это не было воспоминанием. Часть моей памяти заговорила иным, собственным голосом.

Врата! Ворота города, сквозь которые я пробивался тогда — и теперь они точно так же манят меня, манят памятью о моей победе.

— И теперь ты не пройдёшь.

Она смотрит мне прямо в глаза, и во взгляде её к презрению примешивается вызов.

Я смотрю ей в глаза и не двигаюсь с места. Мои конструкты застоялись, ждут команды, но последнего приказа я не отдаю. Что-то кроется в этом взгляде… за тем презрением, что я помню. Презрение — оно настоящее; а вот голод, прячущийся за ним — уже совсем иное.

Я его видел, этот голод. Совсем недавно, там, в Астрале.

Как видел тварь, что поднималась из глубины, от границы Срединных слоёв.

Девушка шагнула мне навстречу.

— Ты боишься? Меня и моего раненого брата?.. Ты пятишься, трус?..

А! Ловушка!..

Пространство начинает ломаться множеством острых граней.

Западня!.. Но нет, я вам не достанусь, рано радуетесь!..

Оно жадно тянулось к моей искре, я бы сказал — как мошкара на свет, не будь оно так сильно и опасно.

А я потратил набранное в Астрале, отражая первую атаку.

Нет!.. Меня они не получат!..

И теперь я выныривал из глубины воспоминаний, отталкиваясь от памяти, что обернулась предательством. Подделкой. Вслед мне нёсся разочарованный голодный вой.

Нет, хватит, я сильнее этого, я сильнее всего! Пусть сил осталось — даже не крохи, а исчезающе малое, почти ничто, но я ступил в Астрал, я смог!.. И, к тому же, я узнал, что память мою охраняют не просто сторожевые чары, но убийственные заклятия.

И это, скорее всего, значило, что очистил мои воспоминания кто-то другой, не я.

Тяжело дыша, я приходил в себя. После дивных красот и чудес Астрала дико было оказаться вновь в убогой каморке, над сундучком Ловкача, того, чьим телом и — жаль, частично — памятью я завладел.