Золото Стеньки - Игорь Черемис
Тот с сомнением посмотрел на речку, которая не внушала никакого уважения, на меня, который его, видимо, тоже не пугал, и всё же склонился с легком поклоне.
— Как прикажешь, царевич, — сказал он.
И пошел по этой дорожке так, что мне пришлось бы его догонять.
Разумеется, бежать за князем мне было невместно. Поэтому я остался стоять, где стоял, подождал, пока он не удалится шагов на пятнадцать — и крикнул:
— Юрий Петрович!
Трубецкой резко остановился, повернулся ко мне, и я заметил, что по его лицу пошли красные пятна — то ли от злости, то ли от смущения. Но он быстро сориентировался и вернулся обратно, снова склонив голову.
— Простите, царевич, задумался.
— Бог простит, и я прощаю, — я мысленно хмыкнул от этой формулы. — Юрий Петрович, когда я предложил прогуляться, я не имел в виду ничего иного — просто прогулка, неспешная ходьба под разговор. Посмотри, какие красивые здесь виды! Разве они располагают к тому, чтобы спешить?
— Пожалуй, нет, царевич.
— На том и порешим, — согласился я. — Пойдем, князь?
И на этот раз первым сделал шаг.
* * *
— Красиво здесь, — сказал я. — Довелось тут бывать?
— Да, пять лет тому сопровождал государя, — ответил Трубецкой и указал рукой: — Того крыла ещё не было, только строили.
— Да, тут быстро всё меняется, в прошлом году и дорожки этой не было, — отозвался я. — Мне здесь нравится, князь. Простор есть, которого нет в Кремле. Там всё стенами ограничено, вокруг слишком много всего, и народец в тесноте бегает. Теремной дворец сумели выстроить, но и в нем уже тесновато. А сюда тебя, Юрий Петрович, прислали за мной приглядывать, чтобы я не учудил чего. Это я отвечаю на твой вопрос, хотя мог бы и не делать этого.
В этом времени были простые нравы. Сделал одолжение — скажи об этом внятно. Я бы мог проигнорировать вопрос Трубецкого, но не стал. Мне хотелось, чтобы молодой князь не слишком тяготился порученным ему делом. К тому же если он станет более расположен ко мне — тем лучше, разумный соратник нужен всем. Правда, этот задел на будущее был нужен только в том случае, если мои усилия по излечению не окажутся тщетными.
— Понимаю, царевич… — он, кажется, всё же так смущался — снова покрылся красными пятнами. — Но почему Преображенское?
— Так сложилось, князь, не ищи здесь каких-то хитростей, — я немного подумал, и решил всё-таки частично открыться — в данном случае это будет к месту. — Дело в том, что в Кремле мне быть сейчас нельзя, государю я свои резоны изложил, и он счел их вескими. Преображенский же дворец находится ближе всего, и в нем можно жить. Сюда также приехала царевна Анна Михайловна, царевны Евдокия и Марфа позже приедут, но они присматривают за царевичем Симеоном, и вряд ли будут вмешиваться в здешние дела. От тебя, Юрий Петрович, я жду другого. Посмотри вон туда, — я указал на противоположный берег, и он послушно посмотрел в ту сторону. — Там сейчас луг, за ним село Черкизово. Чуть на юг будет Измайлово, там есть мануфактура по выделке льна и стекольный завод. Дальше на юг вдоль берегов Яузы ещё два села, сельцо и две деревни. Теперь эти земли — вместе с селами и деревнями, заводами и мануфактурами, а также со всем дорогами, лесами и полями составляют Преображенский удел, которым управляю я. Но посмотри на меня.
— Да, царевич?
Кажется, он уже понял, к чему я клоню, но не перебивал, слушал внимательно.
— Ты, князь, эту зиму жил в поместье своего деда. Одно село, несколько прудов, где ловят рыбу, рыбные промыслы, небольшая ткацкая фабрика, как говорят за границей, на деле — сарай, где собраны десяток мастериц. Сейчас тебе предложено взять на себя заботу обо всём уделе и всемерно помогать мне в делах его управления. Ты, конечно, волен отказаться и вернуться в своё Гребнево. Только учти, что я предложил государю создать для удела Преображенский приказ, указ об этом будет со дня на день… фактически, нужна только фамилия того, кто это приказ возглавит. Так что мне передать Алексею Михайловичу? Готов ли ты взять на себя такую ношу?
Я не смотрел на князя. Мой взгляд бродил по невеликой речке и по пустому берегу Яузы, где не было ни одного человека — им тут сейчас и делать нечего, трава ещё не выросла, а водопои для скота находятся чуть ниже по течению, за Стромынкой, где подход к воде не затруднен небольшим холмом.
Трубецкой молчал не очень долго, но мне понравилось, что он всё же обдумал предложение, а не согласился сразу.
— Почту за честь, царевич, — наконец сказал он и чуть склонил голову.
В принципе, это действительно была честь для него. Трубецкой-младший сейчас носил чин стольника — достаточно высокий в придворной иерархии, но вовсе не уникальный, хотя благодаря родственнику потихоньку продвигался вверх, поскольку царь его выделял среди прочих. Пару лет назад он был в числе тех, кто обживал Киев, перешедший к России по Андрусовскому миру — пусть временно, но я точно знал, что нет ничего более постоянного, чем временное. К тому же полякам вскоре станет не до возвращения одного из своих малых городов, пусть и такого важного, и они удовлетворяться небольшой суммой в серебре, потому что им нужно будет снаряжать армию против турецкого султана. В Киеве Трубецкой себя, похоже, проявил хорошо, а целый год в усадьбе Гребнево можно было считать чем-то вроде отпуска — пока государь не придумает ему новое дело.
Ну а приказ — это приказ, пусть и новый. Головами в них назначались обычно члены Боярской думы, но случались и исключения, но, как правило, это назначение означало, что стольника или обычного дворянина ждет скорое повышение, которое целиком зависит от того, как он справится с поставленной задачей. В данном случае Трубецкому явно светил боярский титул — и царь решил проверить, не был ли успех в Киеве делом случая, от самого молодого стольника не зависящего.
Собственно, поэтому я и не ждал от Трубецкого отказа — я уже понял, что здешние служивые люди хорошо разбирались в нюансах того или иного предложения, и если карьерные перспективы были направлены в нужную сторону — соглашались без особых раздумий.
— Честь оказывают достойным, — с легкой ноткой пафоса сказал я.
Сейчас такой подход ценился.
— Я докажу, что достоин, — он снова обозначил