Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Жизнь за МКАДом поражала своей неспешностью и… бестолковостью.

Она не походила на московскую.

Я появился на свет в Москве, в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Урождённый москвич. Мои родители родились в небольших деревнях: папа к северу от столицы, а мамина деревенька находилась на западе Подмосковья. Вот только их деревни уже стали частью быстро разраставшейся Москвы. Поэтому я обычно всем говорил, что являюсь коренным москвичом: «в бог знает каком поколении».

Таковым я себя и считал.

Мысли о том, что теперь я покину столицу надолго, меня совсем не радовали.

Причиной смены моего образа жизни снова стала девчонка. Такое со мной уже происходило в прошлом. Потому что до школы я был тихим домашним мальчиком; с четырёх лет читал книги и даже сочинял стихи. Но в школе мой образ жизни изменился — после того, как мне впервые разбили нос… из-за симпатичной одноклассницы, которая в меня влюбилась «с первого взгляда».

Случилось это второго сентября.

Вид собственной крови на асфальте мне не понравился.

Поэтому я сообщил родителям, что запишусь в секцию бокса. Папа моё решение поддержал. Мама была категорически против: она заявила, что на боксе испортят моё «милое личико». Путём длительных споров мы пришли к устроившему всех решению. В пятницу третьего сентября восемьдесят второго года я отправился в ближайший к моему дому спорткомплекс и записался в секцию самбо.

Через два года я заработал первую золотую медаль на первенстве города.

В том же году мне всё же снова разбили нос — в уличной драке (и снова из-за девчонки).

В восемьдесят восьмом году к тренировкам по самбо добавились занятия рукопашным боем (под таким названием тогда пряталась секция карате). Три раза в неделю с того же года я посещал качалку. Времени на учёбу практически не осталось. Поэтому я и очутился после окончания школы не в МГУ или МГИМО, а в Московском государственном горном институте, ставшем через год университетом.

Моё отношение к девчонкам определилось ещё в детском саду.

Я их любил. Всех.

В детском саду я поцеловался со всеми красивыми девочками из своей группы — из любопытства. Вот только не всегда именно я был инициатором тех поцелуев. Девочки хвастались друг перед другом тем, что целовались со мной «в губы». Не представляю, как этот факт не стал достоянием общественности: воспитателей и родителей. Я тогда не видел в нём ничего странного и необычного.

Поцелуи с девчонками прекратились, когда я пошёл в школу.

Потому что я временно утратил к ним интерес.

В школе я едва ли не с первых дней получал от одноклассниц записки с признаниями в любви. Что очень не понравилось другим парням. Мне завидовали. Мне подражали. Я всегда был в своём классе на первых ролях. Особенно после того, как провёл на пустыре около школы несколько эффектных бросков через бедро — после этого сверстники со мной не ссорились по пустякам.

Девчонки по праздникам заваливали меня открытками и подарками.

Приглашения на девчачьи дни рождения я игнорировал: предпочитал походы на тренировки.

Всё изменилось, когда мне исполнилось тринадцать лет. Тогда я взглянул на девчонок «под иным углом». Учился в шестом классе, когда мои поцелуи с одноклассницей «засекла» математичка. Пусть те «безобидные обжимания» и случились на перемене — они вызвали… волнение среди учителей школы и представителей родительского комитета моего класса.

У меня после того случая состоялся разговор с отцом.

В результате, я услышал две папины мудрые фразы: «не гадь там, где ешь» и «всегда предохраняйся».

Этим двум правилам я следовал, когда учился в старших классах и когда числился студентом горного университета. Студенты особенно ценили дружбу со мной: у меня всегда был доступ в общежития будущих врачей, педагогов и театральных артистов. «Предложение» всегда опережало «спрос». Возможно, поэтому я так и не «влюбился» (что бы это слово ни значило). Уберёгся я и от женитьбы.

Хотя попытки меня окольцевать случались.

До двадцати пяти лет я дожил без «обременительной» печати в паспорте.

Потому что переключил своё внимание на женщин, для которых не был «завидным женихом». Такие красотки охотно проводили в моём обществе время. Но они не покушались на мой паспорт: видели себя жёнами «новых русских» или богатеньких иностранцев — не мечтали стать супругой «простого» охранника из клуба. Меня это обстоятельство полностью устраивало, как и работа в охране.

В миллионеры я пока не метил.

Съёмная московская квартира на улице Полярная и вишнёвая девятка вполне соответствовали моему нынешнему статусу.

В начале девяностых годов я не пошёл в криминал, как многие мои приятели по спорту. Довод «будут бабки — будут и крутые тёлки» не показался мне убедительным. Красивых женщин и без того вокруг меня было предостаточно. Перспективы бандитской жизни меня не привлекли: отец устроил мне прогулку по ближайшему кладбищу, где одна за другой появлялись могилы молодых мужчин.

Работать горным инженером я после университета не пошёл.

А вот работа в службе охраны ночного клуба мне понравилась.

Одним из плюсов этой работы были частые знакомства с красивыми, ухоженными и небедными женщинами. Женщины приходили в ночной клуб веселиться. Там же они подыскивали и своих будущих мужей. Но богатых и свободных мужчин они находили не всегда. Зато в зале клуба знакомились с симпатичным молодым охранником — переключали свои женские чары на меня.

Неплохая по нынешним временам зарплата и непыльная работа, частые знакомства с красивыми девицами.

Вот только неделю назад в моей отлаженной жизни случился сбой.

Хотя поначалу всё было, как всегда: я познакомился во время очередной рабочей смены со студенткой МГУ, явно не бедной, не заинтересовавшейся моим семейным положением, без обручального кольца на пальце. Девчонка была весёлой. Мы быстро нашли общий язык и общие желания. Я снова воспользовался преимуществами своей работы, которые на этот раз преподнесли мне сюрприз.

Сюрпризом стал ревнивый муж этой студентки: генерал ФСБ.

О котором мне по телефону сообщил мой коллега по работе Сергей Петрович.

С замужними дамами я раньше романы не заводил. Намеренно этого не делал. Женщин вокруг меня всегда было много. Молодых, не обременённых обязательствами. Думал я всегда головой — не иной частью тела. Поэтому и не встревал в необязательные неприятности: не видел в них необходимости. Да и мужская солидарность играла в моём решении не последнюю роль.

Генеральская жена стала «случайностью».

В моём варианте — несчастным случаем.

Выглядела девица лет на двадцать с небольшим. Дерзкая, самоуверенная, незакомплексованная. Забавная. Я посчитал её очередной охотницей за «выгодными» женихами. Поэтому и проявил к ней интерес (точнее, откликнулся на её призывные взгляды): посчитал её «разовым» вариантом, без угрозы «осложнений». Мы весело провели время, расстались без обмена телефонами.

Признаюсь: на следующий день я подумал, что встречусь с ней ещё пару раз.

Если она снова появится в нашем клубе.

Но в клуб явились люди из ФСБ — благо у меня тогда был выходной день. Сергей Петрович просигналил мне о появлении фээсбэшников на мобильный телефон (одним только этим звонком мой мобильник оправдал потраченные на него деньги). В тот же день представители власти нагрянули и в мою съёмную квартиру — об этом обыске мне рассказали слонявшиеся во дворе дома пацаны.

Пару дней я кочевал по Москве.

Точнее, гостил у знакомых: то у одних, то у других.

Затем я снова связался с коллегой по работе: с Сергеем Петровичем Порошиным, который предупредил меня о появлении ФСБ в клубе. Вот тогда Сергей Петрович и предложил мне свою помощь. Он заявил, что поможет мне спрятаться. Пообещал, что обеспечит меня новыми документами. Порошин ничего толком не пояснил. Лишь потребовал, чтобы я предоставил ему набор фотографий.