Ревизор: возвращение в СССР 42 - Серж Винтеркей
И то, что Третьяков не так долго пробыл на своей должности, этому не оправдание. Всё же должность-то начальственная. Сам не разбираешься из-за того, что недавно её занял, так выдели время и поговори со своими подчинёнными. Очень вряд ли они ему умалчивали про что-то важное. Значит, скорее всего, плохо расспрашивал.
Впрочем, свою оценку Третьякову он дал сугубо на будущее, если с ним ещё раз придётся по какому-то вопросу пересечься. При его работе помощником заместителя председателя КГБ это было жизненно важное умение – формировать своё собственное представление о каждом подчинённом, с которым приходилось иметь дело. Ведь важной частью его работы было при необходимости быстро найти тех, кто сможет выполнить очередное поручение Назарова, часто достаточно сложное и далёкое от возможности использования тривиальных способов решений.
Так что он сделал себе пометку о невеликом уме Третьякова и о том, что его точно нельзя использовать при необходимости поиска каких-то нестандартных решений. Этот человек по своим личностным качествам может сгодиться разве что для длинных выматывающих допросов при необходимости…
По итогам разговора с Третьяковым и собственных размышлений он выписал четыре темы, по которым его негласный агент Артём Николаевич Кожемякин, племянник заместителя министра легкой промышленности СССР, мог бы пытаться найти темы для общего интереса с Павлом Ивлевым.
Вот теперь уже можно и звонить Артёму Николаевичу, вернее, для него он, скорее всего, в ближайшие годы так и останется Артёмом. Уж больно давно он его знает… Ещё как-то помогал ему лук делать из старой лыжи, когда тот был десятилетним подростком.
Отец его, правда, тот лук быстро изъял, уж слишком мощным он получился. Артем тогда на даче рыжую кошку на соседнем участке чуть не пристрелил, перепутав с лисой. А в том дачном кооперативе, где у замминистра был свой участок, ни одного случайного человека, конечно же, не было, у которого можно было бы безнаказанно кошку убить, даже с лисой спутав...
Он снял трубку и быстро набрал на диске номер телефона. Спустя три гудка Артём ответил:
– Алло!
– Артём, здравствуй. Это Губин Сергей Иванович, есть время сейчас переговорить?
– Для вас, Сергей Иванович, у меня всегда есть время, – ответил ему молодой человек, в голосе которого он явственно различил радость.
Губин улыбнулся. Ничего чрезвычайного не произошло, Артём по-прежнему явно будет рад с ним пообщаться и получить новое задание по линии комитета. Тут же договорились встретиться в ресторане этим же вечером. В зале одного из ресторанов гостиницы «Россия», откуда открывался совершенно чудесный вид на Московский Кремль.
***
Москва, комната в общежитии МВД
Получив новые указания от майора Баранова, Любаша немедленно встрепенулась.
Вспомнила, когда с ним беседовала, что что-то точно она слышала про каких-то любовниц заводского начальства. Но как-то в тот момент, когда ей это рассказали, она это мимо внимания пропустила и ни в один отчёт не включила.
«А ведь прав Баранов, – это упущение с моей стороны», – подумала она.
Правда, во время разговора с майором она ему об этом не сказала. Знает его – он ругаться будет, упрекать в небрежности. Сам-то он, конечно, уже много лет милицейской работой занимается, наверное, считает себя идеалом безупречного труда. А она девушка молодая, в милиции недавно, вот и не сообразила, что это важная информация.
Но в беседе с майором она промолчала не для того, чтобы вообще ему об этом не сообщать, а чтобы сообщить потом, когда она эту информацию припомнит и сможет использовать. Сразу заодно и отчитается, что вот, пожалуйста, получила новое указание и тут же по нему успешно отработала.
Но кто же конкретно и про кого именно ей говорил? Или даже не ей, а при ней просто кто-то рассказал?
Люба так усиленно старалась это вспомнить последние часы, что аж чуть голова не заболела. И только тогда она сообразила, что, возможно, вспомнить удастся, если отвлечься на что-нибудь.
Ей ещё в детстве мама говорила, что это помогает. При ней говорила, разговаривая с бабушкой, которая забыла, куда нитки с иголкой положила. Люба уже не помнила, помогла ли тогда мамина хитрость бабушке найти нитку с иголкой. Ну а вдруг ей сейчас поможет?
И она, вместо того чтобы сидеть и морщить лоб, пытаясь вспомнить, притащила накопившуюся кучу неглаженного белья. Давно уже пора было им заняться, но всё как-то силы духа не хватало.
Может, начав гладить, она, отвлёкшись на эту монотонную работу, сможет всё же припомнить, что там за слух был про любовницу?
И к её огромной радости, помогло. Минут пять она всего гладила, и вдруг фраза всплыла в голове: «Так-то Катька не давалка, но всё же с Романовичем один раз спуталась. На время, правда, всего пару месяцев у неё с ним было. Она почти и не скрывалась. Тогда гордая была, что сам главный механик на неё внимание обратил. И плевать, что у него и жена есть, и двое детей. Вообразила, небось, что он ради неё разведётся с женой. А он, конечно, не развёлся. Он же партийный. У нас парторг строго на такие вещи смотрит. Если ты у нас начальник, то тебе легче уволиться, чем развестись. Парторг из тебя все жилы вытянет по одной, так что никакого развода тебе не захочется».
«Ну да, это же Эльвира сказала, её новая подруга из бухгалтерии. Точно! Пару дней назад, во время обеденного перерыва, они с ней болтали. Выползли на улицу, когда погода чуть-чуть улучшилась, и прямо там свои собойки и хомячили. А говорили они про Катерину из отдела кадров. Да, в тот момент точно. Про Катерину говорили, именно про неё», – размышляла Люба. Хотя так-то Эльвирка косточки пообмывала ли не половине женского коллектива администрации предприятия...
На радостях, что вспомнила, Люба по инерции и всё остальное бельё догладила. Раз уж взялась, то надо завершить это дело и хоть на недельку от этой неприятной работы освободиться.
Так, с Катериной она, конечно же, знакома. Они же в одном отделе работают. Но как к ней лучше подкатить, чтобы
