Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Парень уставился на меня злобно. Его трясло, и выглядел он очень бледно. Еще бы — эмоции, адреналин, юный организм с трудом справлялся с тем потоком всего, что с ним сейчас творилось. А ты думал раз и готово? Нет, такие дела так не делаются.

Они приближались, расстояние сокращалось. Метров с пятидесяти я поднял руку, выкрикнул.

— Пешими, на саблях!

— Воевода, а что, если они решат стрелять? — Спросил Богдан, приподняв бровь.

Говорил негромко, смотрел на подъезжающих.

— Вы должны выстрелить первыми. Но только не в воеводу. Этот человек мой. Он должен пасть от моей руки. На глазах у всего войска.

— Ясно. — Он чуть поудобнее сел, руку положил на кобуру своей аркебузы.

Пантелей сидел молча, смотрел пристально. Я знал, что этот человек, несмотря на свои габариты достаточно ловок, чтобы успеть выхватить оружие. К тому же от него не ожидают такой прыти, это уж точно.

Тридцать метров.

Я следил за их руками и оружием.

— Белов! Кто из вас⁈ — Выкрикнул.

В ответ тишина.

Один из них — недавний знакомец Волков. Слева. Еще один средних лет крепкий мужчина, справа, чуть в стороне и сзади. Задумал чего? Глаз да глаз за ним. Хотя и за бывшим моим пленником тоже приглядеть надо. Злой, обиженный, даже если плана у них подлого какого нет может дурь совершить на эмоциях.

И по центру.

Уверен воевода именно он — одетый в кольчугу или панцирь, с такого расстояния не разобрать. Высокий, даже, можно сказать, долговязый. Руки длинные, но вряд ли это будет проблемой. Хотя в поединке надо это учесть.

Глаза щурит, лицо точеное, холодное, сам напряжен до предела.

Снаряжен хорошо. Помимо металлического доспеха ладные ножны с доброй саблей, кинжал. Пара пистолей на перевязи. В кобуре седла — аркебуза. На голове шапка красная, бархатная, черным мехом отороченная. А за поясом еще и чекан.

Странно, вроде бы признак атаманства, это булава, а здесь — несколько иначе. Ну может ему привычнее таким оружием в бою работать. Латников-то им, польских, вполне хорошо валить.

Пятнадцать метров.

Они замерли. Кони переступали с ноги на ногу, фыркали.

Лица у двоих казаков злые, если не сказать разъяренные. Третий, что чуть отстает от них какой-то ошарашенный больше, удивленный, что ли. Справа немного дальше движется. На знамя смотрит, на меня, на сопровождающих, на пленника, что привели с собой.

На первый взгляд — вроде стрелять не намерены. Но кто их знает.

Этого нам точно не надо. Честь по чести бьемся и дело с концом.

Белов, я уже на все сто был уверен, что это он, смотрел на сына. Зубы его скрипели, челюсти двигались. Но, он молчал. Казалось, злоба не давала ему и рта раскрыть. Поднеси спичку и полыхнет он ярким пламенем. Такой злющий и напряженный был.

— Семен Белов! Сыну своему спасибо скажи! — Проговорил я холодно и спокойно. — Если бы не он, много крови пролилось бы, а так… — Сделал паузу, изучал реакцию. — Предлагаю дело миром решить. Вы под меня пойдете…

Воевода елецкий молча саблю выхватил. Спрыгнул с коня. Резким движением отстегнул с груди пистолеты, кинул их на луку седла. Из-за пояса вытащил чекан, кинжал оставил. Уставился на меня, во взгляде ненависть лютая. Крутанул клинком, на меня медленно двинулся.

Ладно, раз так, то так.

Спокойно спустился с обнаженной саблей в руках. Тоже отстегнул пистоль, мешать только будет. Оставил на коне. Пошел на встречу.

— Белов! Я предлагаю всем вам жизнь. Я не веду татар. Ты же видишь! Я иду на Москву собирать Земский Собор. — Шел неспешно, изучал манеру движения противника.

Для того, кто находился в состоянии невероятной, немыслимой ярости, перемещался он достаточно плавно. Хороший боец.

Продолжил:

— Это знает каждый в моем войске. Я клятву дал им, а они мне.

Елецкий воевода просипел что-то тихое, выругался, видимо. Произнес сквозь зубы, с трудом.

— Молчи… Колдун! — Неспешно двигался на меня. Изучал, смотрел. — Дьявола душонка.

Опытный, бывавший в деле противник, но… Если они не надумали никаких хитростей, то шансов у него немного. Если уж я француза одолел, то уж с казаком точно совладаю.

— Меня старцы за Доном благословили. — Креститься, когда в руке сабля, было как-то не с руки. — В монастыре. Знамя от них! Белов, не дури! Я не хочу твоей смерти и гибели твоих людей. Сдавай оружие и в монахи иди. С миром отпускаю.

— С миром, пес… С миром! — Он не выдержал, сорвался.

Опять эти их звериные ругательства. Нет, все… Такое прощать было нельзя.

Я двинулся вперед и тут краем глаза увидел, что Волков дернулся, потянулся к кобурам. Резко выхватил пистоль.

Бабах!

Раздалось это из-за моей спины. Случилось сразу очень много всего. Время словно замедлилось. Лошадь казака встала на дыбы, он полетел с нее вниз, хватаясь за грудь. Мальчишка заорал.

— Дядька!!! Дядька!!!

Тот третий опешил, ошарашенно смотрел на происходящее какие-то доли секунды. Он понимал, что произошло. Осознавал, что именно Волков решил нарушить дуэль. Но, его опередили.

Мой поединщик ошарашенно отпрянул в сторону, прикрылся рукой. Думал, стреляют в него. А я как ни в чем не бывало замер, выкрикнул.

— Стоять! Всем стоять!

Сговаривались они или нет, не ведомо. Но Волков, тварь эдакая, все же не сдержался. Хотел пристрелить меня во время дуэли. Точнее, до ее начала. Богдан, по моей указке, был готов к этому и шмальнул в него. Попал и, судя по всему, убил.

Парень, что был нашим пленником, смотрел на это все и не понимал. Для него этот человек, видимо, был эталоном чести и доблести. Как и отец. Недаром он стоял за него горой, ведь воевода не зря оставил его охранять город. Видимо, друг семьи, близкий человек, а не просто подчиненный.

А здесь — сговорились биться, а он. Мощный удар по авторитету.

Хотя, с другой стороны я как раз ждал чего-то такого. Только от самого воеводы, а не от его помощника.

— Ты… Ты!!! — Заорал Белов.

Он же не видел, что хотел сделать его сотоварищ. Что случилось поняли все, но только не он. Даже их третий, понимал, почему мой человек разрядил свою аркебузу. Он спешивался и шел быстрым шагом к своему павшему товарищу.

А воевода в приступе безумной ярости бросился на меня, махнул саблей.

— Убью, собака!

Опять эти ваши звериные мотивы.

Удар в левую щеку, подход, укол.

Бился он размашисто, но уверенно. По стилю мне это напоминало манеру Григория, но все же ощутимо лучше и комплексней. Там была идея просто врубить сильно с плеча и понестись дальше — чисто конная. А здесь складывалось впечатление, что человек кое-что смыслит в поединке.

Сбил его клинок, отвел в сторону. Контратаковал.

Мы обменялись быстрыми хлесткими ударами.

Очередной резкий выпад в лицо. Я отбил, ушел вбок, атакуя ведущую руку. Не вышло. Отстранился, перегруппировался. Противник умело пользовался длиной рук. Использовал легкую свою почти прямую саблю. Больше палаш. Действенное и как колющее и как рубящее. Хороший воин, знающий свои сильные стороны.

Еще укол. Я отразил удар, отвел в сторону. Попытался обойти его. Удалось! В маневре он оказался слаб. Ноги не успевали за руками.

Вот и нашлось уязвимое место.

Рубанул справа, крутанул кистью и резко направил клинок снизу слева. На инерции довел и высек искры из кольчуги. Противник отшатнулся. Часть колец упало на землю, но раны не было. Синяк — это точно. Но для опытного бойца, пустяк. Слишком легкий клинок. Против доспешного не то оружие. Но, я знал, что нужно делать. Был у меня план, которого он точно не ждал.

— Пес! — Заорал, отшатываясь Белов.

Стиснул зубы. Вновь атаковал сам.

Рубанул, целясь сбоку. Медленно, слишком медленно.

Он начал пытаться держать меня на дистанции. Осыпать ударами, отпугивать клинком. Хорошо, знает преимущество своих рук. Толку только? Меня же не достать.

Я обходил его, маневрировал. Выбивал из сил.

Рубил, колол, делал финты. Творил вокруг настоящий танец с саблей. Перемещался, напружинив ноги, как на тренировках. Достал уже раза три-четыре, но так — чуть вскользь. Все же клинок мой плохо работал против кольчуги. А из-за длины рук как-то так выходило, что постоянно он их успевал отвести. Дистанцию держал.