Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

Тот на меня задумчиво поглядел, но ничего не сказал, и ушёл. Тент не отобрал, раз я добыл, то на подчинённых мне повозках и будет. Смысл тасовать? Я же поил бойцов горячим чаем. Незаметно леча от простуды. Или снимая воспаления. У двоих кризис убрал, обгорели серьёзно, когда к нашим выйдем, о кризисе уже и не вспомнить будет, а пока помогал парням. Ну и сам попил. Припасов вот не было, на голодном пайке были, я всё отдал что у меня было, и чаем поделился, так что отварили в большом в ведре на десять литров, хоть и немного, но всем хватило по горсти макарон с тушёнкой. Да в принципе я только и бегал, раненым занимаясь, мне возницы помогали, они тоже в моём подчинении, а так путь занял семь дней. Бойцы искали что ценное вокруг, нашли продовольственный склад, на позициях какого-то советского полка. Тут раньше стоял. Не много осталось, тут похоже не мы одни находили из окруженцев, но нам до выхода хватило. Тут я не помогал, Куприн с чего-то поручил мне осмотреть всех раненых в обозе. Так что ещё ими занимался. Троих из-за кромки с трудом вытянул, однако, как бы не шли, по пути я красноармейскую шинель заимел, хотя не мёрз благодаря климату, но всё же вышли к нашим, через гать по болоту. Наш дозор разведчиков дивизии, что тут оборону держала, встретил, они по этой тропе и провели.

Если с обозниками, медиками и бойцами дозора проблем не было, проверили быстро, то вот со мной, крутили долго. Работали спецы, из Особого отдела стрелкового корпуса, оборона которого была на этом участке. Четыре дня как вышли, меня там при первичном опросе сразу в штаб корпуса отправили. А я ничего не скрывал, так что какие-то подозрения видимо вызвал. Пусть документы есть, я удостоверение сохранил, выдал, оружие забрали сразу и вот пошли допросы. Карабин отдал, а вот «Вальтер» с ремнём убрал в хранилище. И допросы шли. Иногда приносили в камеру чуть не забитого, сам я идти не мог. И лечить по сути невозможно. Хранилище на еду пустое, сахар оставил, хоть какие-то силы давал. Худел леча себя. Еда, что выдавали, слабо помогала. Уже думал всё, перестреляю сволочей и на рывок уйду. А на пятый день, было двадцать второе сентября, уже катастрофа с Киевской группировкой войск произошла, меня вдруг двое конвойных положили на носилки и к медикам, что при штабе были, обрабатывали раны, наложили страхующую повязку на рёбра, два сломано, и гипс на левую руку. Тоже сломали. Да по одному этому было видно, что работали до конца, меня списали. Даже в палате на белые простыни положили, медсестра порхала, всё ухаживала. Я за этим с подозрением смотрел, готовый свалить любое время. Те уже перешли черту, которую меня сдерживала.

А к вечеру в палату зашёл капитан госбезопасности, в малиновых петлицах по три шпалы. За ним старший батальонный комиссар, вот его я знал, он Особым отделом корпуса и командовал. Капитан от двери изучил меня и повернулся к особисту, а тот отвёл взгляд, что-то разглядывая на потолке. Капитан вздохнул и сказал:

— Я за вами, товарищ Караваев. Мне приказано доставить вас в Москву.

— О, уже товарищ. Не подозрительный гражданин.

— К вам претензий уже нет, местные особисты отрабатывали информацию от военврача Куприна, тот сообщил что вы очень подозрительны.

— То что он редкостная гнида, это я сразу понял. А что и местные особисты также говно полное, узнал уже тут.

— Я бы попросил, — очнулся от раздумья особист. — А как же переломы двух рук у нашего сержанта, выбитое колено и плечо у следователя, ещё с челюстью не понятно что, и также вывих плеча и сломанный нос у конвоира?

— Они первые начали. А я всегда отвечаю. И мщу.

— Я прошу прощения за случившееся от имени местного Особого отдела, — сказал капитан, прерывая нашу свару.

— Не принимаю. С местных работников я должок позже лично спрошу. Что вам нужно?

— Это как это спросите? — спросил капитан с подозрением.

— Привезут какого особиста, пошлю к другому врачу. Я людей из этой организации лечить не буду. Принципиально.

— А как же клятва?

— Моё слово твёрдо, сам дал, сам забрал обратно.

— Ясно, — покивал капитан, и добавил. — Мне всё же приказано доставить вас в Москву. Скоро санитарный эшелон отправят на столицу, мы отбудем с ним.

Ну тут я ничего не решаю, капитан быстро всё организовал. Через час я на санитарном эшелоне уже ехал в сторону Москвы, верхняя полка купейного вагона. Кстати, с капитаном было три бойца. Сержант госбезопасности и два рядовых бойца. Я же размышлял об особистах. Нет, мстить как чеченцам до смерти не буду, старший особист прав, я тоже покалечил его людей в отместку. Это потом на меня налетела толпа, бойцы комендантской роты, и метелили. Потом носили избитого на допросы и там уже не такого резкого уже сами били. Так что у нас тут баш на баш, но они действительно первым начали. А вот что лечить не буду, это точно. А принципиально. Причём, не только этого отдела. А вообще всех. Я злопамятный. И они мне не братушки. Я так только к простым бойцам обращался. А так в принципе меньше чем за сутки добрались до столицы. Там на носиках несли, погрузили в санитарную машину и куда-то повезли. Стоит сказать, что у меня свободно хранилище почти на сорок килограмм. Тут и припасы отдал с медикаментами, все перевязочные ушли, и накачалось. Если будет возможность посетить магазины или рынки, обязательно воспользуюсь, пополню. Первым делом керогаз и бидон керосина. Ох как я о нём вспоминал, пытаясь под дождём разжечь костёр. Точнее тент натянул, и в полной сырости пытался его развести. Получалось, но больше часа убил. Надо было возничим поручить, но те раненым помогали, обмывали, утки носили. Иметь такое в запасе стоит. Потом котёл, литров на пять. Одного моего котелка мало, да и личный он, нужен котелок побольше. Ведро не пойдёт, пригорает. Стенки тонкие.

Понятно припасы нужны. Палатка — это точно, небольшую, но нужна. Ночевал я на открытом воздухе, да под дождём, зачастую под телегами, и запомнил это надолго. Так что тут даже вопроса не стоит. Подстилку. Мне конечно с климат-контролем хорошо, но зима скоро. Что-то нужно. Всё же, наверное, на снегу я спать не