Тактик.2 - Тимофей Кулабухов

А наёмники-люди… о, эти «доблестные воины удачи» показали себя во всей красе. Непривыкшие к тесноте подземелий, к бою в ограниченном пространстве, где не размахнёшься двуручником и не ускачешь на коне, они запаниковали первыми. С дикими воплями они бросились назад, создавая еще большую давку, мешая гномам сражаться, становясь лёгкой добычей для орков и причиной гибели тех, кого они сбивали с ног.

— Герои, мать их, — сплюнул я, приподняв клевец и ударив над головой гномов, над сомкнутыми щитами, оборвав жизнь орка, который попытался напасть на наш «круг щитов», — пушечное мясо с завышенным самомнением. Надо было их ещё в Узине прикопать, пользы было бы больше.

Отряд Воррина, к счастью, держался. Мы отбивались от орков, которые пытались атаковать нас с фланга, просачиваясь из какого-то бокового ответвления туннеля. Эти были не так хорошо вооружены, как те, что устроили основную засаду, скорее всего, какой-то вспомогательный отряд, но их было много, и они пёрли, как безумные.

— «Ежа»! — проревел Воррин, его голос перекрыл на мгновение шум боя. — Становимся в «ежа»!

Его гномы, обученные и дисциплинированные, тут же перестроились, образовав плотный круг, выставив наружу щиты и топоры. Классическая оборонительная тактика гномов. Эффективно против лобовой атаки, но…

— Воррин! — крикнул я, отбивая удар корявой орочьей дубины своим клевцом. — Сколько ты собираешься так стоять? Они нас камнями закидают, если захотят! Или просто подождут, пока мы тут с голоду передохнем!

Воррин, разрубив очередного орка почти пополам, обернулся ко мне. Его лицо, перепачканное кровью и грязью, было искажено яростью.

— По легенде, наши предки под предводительством великого Фимбула так дрались почти двое суток против тысячной армии троллей! — прорычал он.

— И чем закончилась эта вдохновляющая история? — не удержался я от сарказма, едва увернувшись от летящего копья.

Воррин на мгновение замолчал, но затем его взгляд ощутимо потускнел.

— Все гномы погибли, — уже спокойнее, почти глухо, произнес он. — Но они забрали с собой сотни врагов.

— Вот именно! — рявкнул я. — «Все погибли»! Ты хочешь повторить их подвиг? «Славная смерть» — это, конечно, круто для бардовских песен, но я как-то предпочитаю ещё пожить, причём желательно не в качестве орочьего раба! Здесь будет то же самое, если мы не придумаем что-то другое!

— А ты видишь другой вариант, человек⁈ — в его голосе снова зазвучало отчаяние. — Вперёд — смерть, назад — смерть, по сторонам — орки!

— Я, может, и не вижу! — огрызнулся я. — Но ты — гном! Ты родился в этих долбаных горах, ты знаешь эти туннели! Неужели нет никакого другого пути? Тайные хода? Заброшенные? Технические? Есть тут хотя бы путь наверх, чёрт возьми⁈ Раз уж вниз и в стороны нам не пробиться! Думай, Воррин! Твои предки не только героически умирали, они еще и строили все это!

Мои слова, похоже, возымели действие. Воррин замер на мгновение, его взгляд метнулся по стенам зала, словно он пытался что-то вспомнить. И вдруг его лицо просветлело.

— Лестница! — выкрикнул он, и в его голосе зазвучала надежда. — Транспортная винтовая лестница! Вон там, у той стены! Ее использовали, чтобы гонять стада наверх, на летние пастбища! Она широкая, без боковых ходов, должна вести прямо на поверхность! Но она заперта, давно завалена!

Он указал на дальнюю стену зала, где в полумраке угадывался какой-то выступ.

— Клан Железного Молота, за мной! Прорубаемся!

Его гномы, услышав знакомый клич и уловив нотку надежды в голосе своего вождя, с удвоенной яростью бросились вперед, прокладывая себе дорогу сквозь ряды опешивших орков. Это уже не было слепой обороной, это был осмысленный прорыв.

Я двигался в общем строю. Трижды я получал удары камнями и дубинами по шлему, дважды (я ж выше общего строя) мне в грудь прилетали длинные орочьи стрелы, но их держала броня, даруя мне продолжение моей «игровой сессии». Мой клевец работал без устали, отбрасывая, калеча, убивая. Орки, не ожидавшие такого напора с этого фланга, на мгновение растерялись.

Мы достигли стены. Воррин, отшвырнув в сторону очередного крикливого орка, принялся яростно колотить по камням обухом своего огромного топора в том месте, где, по его словам, должен был быть вход. Несколько его соклановцев присоединились к нему, их кирки и молоты с оглушительным грохотом вгрызались в камень.

И, о чудо, камень поддался! Сначала пошли трещины, потом отвалился один кусок, другой… И вот, в стене образовался тёмный, узкий проём, из которого пахнуло влагой и… свежестью? Да, едва уловимый, но определенно более свежий воздух, чем тот, которым мы дышали в этом зале смерти.

Воррин выхватил из-за пояса боевой рог и трижды протрубил в него. Пронзительный, резкий звук пронёсся над полем боя, перекрывая даже рёв орков. Сигнал на отход.

Король Хальдор, находившийся в другой части зала, также услышал его.

Я видел, как он яростно обернулся, его лицо стремительно побагровело. Кто-то посмел командовать отходом без его высочайшего разрешения! Но Воррин, не обращая на это внимания, трубил снова и снова. И первые гномьи круги щитов, те, что были поближе и ещё сохранили какую-то организацию, дёрнулись и начали отступать к нам, к спасительному проёму.

Теперь в их действиях появилась логика. Они отходили, прикрывая друг друга, оттаскивая раненых. Даже нескольких уцелевших наёмников-людей, которые в панике метались по залу, подхватили и потащили за собой. Группа самых отчаянных гномов образовала живой щит у входа на лестницу, сдерживая натиск орков.

Мы с Воррином и остатками его клана были последними, кто прикрывал отход.

— Король! — крикнул я Воррину, указывая на приближающуюся группу гвардейцев, которые буквально несли на руках своего правителя.

Только теперь я увидел, почему Хальдор перестал сопротивляться отступлению. Его мягкий медный доспех был помят в нескольких местах, а из-под него, в районе груди и плеча, сочилась тёмная кровь. Он был ранен, хотя и продолжал сжимать в руке свой топор, скорее по привычке, чем для боя. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.

— Наверх! Быстро! — скомандовал Воррин, и мы, последние защитники, шагнули в спасительную темноту лестничного колодца, оставив позади ревущих от ярости орков.

Лестница действительно была винтовой, широкой и крутой. Ступени, выдолбленные в камне, были