Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий

— Ты как-то сказала мне, — шепнул Рамзес ей на ушко, — что ты шардан у дверей моей спальни. Помнишь?

— Конечно, — приоткрыла глаза Лаодика.

— И сколько моих врагов ты нашла? — прищурился Рамзес.

— Ни одного, — честно призналась царица. — Тебя даже собственные жены уважают, представляешь? Я думала, эти дуры Тити и Тия что-то ляпнут, но нет. Даже придраться не к чему. Ругались почем зря, что ты их спальню стороной обходишь. Но там больше мне доставалось, а не тебе.

— Понятно, — Рамзес начал вставать с ложа, которое бережно перевезли сюда из северной столицы. Он остался под впечатлением. Новая жена, которой он дал отличную возможность оболгать соперниц, не стала этого делать. Что же, теперь с оглядкой он может ей доверять. С большой оглядкой, и только в бабских делах. И он вознаградит ее за честность.

— Хочешь пойти со мной? — спросил он. — Я иду встречать восход священной звезды, и великая царская супруга Исида будет со мной. Ты тоже можешь встать рядом.

— Конечно! — обнаженная Лаодика вскочила с кровати, словно подброшенная незримой силой. — Одеваться! Кстати, мой царственный супруг. У меня на днях должна была случиться женская немочь, но не случилась. И грудь побаливать начала. Повитухи говорят, что я понесла.

— Это отрадная новость, — кивнул Рамзес, которого одевали двое собственных слуг, ждавших все это время за дверью. — Я пришлю за тобой, моя царственная супруга.

— Великий! — в покои без стука вломился чати и растянулся на полу. — Беда! Неслыханная беда! Бог Сет во плоти явился в Фивы! Он сказал, что жрец Амона Бакенхонсу служит ему. Толпа растерзала и великого жреца, и всех, кто был с ним.

— Знамение! — прошептал побелевшими губами фараон так, чтобы его никто не слышал. — Боги послали знамение. Или это вовсе не боги его послали? Ну, конечно же… Проклятый северянин! Для тебя нет ничего святого! Ты просто глумишься над нами. Хотя… Ты оказал мне огромную услугу, и теперь я должен тебе город. И пусть видят боги, сейчас мне есть на что его построить…

Фараон, на лице которого не дрогнул даже мускул, вдруг заявил.

— Священный ритуал будет проведен. Пусть глашатаи успокоят народ. Владыка Обеих земель не даст пропасть своим людям. Он лично встретит Госпожу Небес, дочь Ра, Владычицу новолетия.

Воздух в Фивах на рассвете еще прохладен. Он пахнет речной влагой и дымком от тлеющих хлебных печей. Ночь истекает, и наступает утро, которого ждали весь год. Утро первого восхода звезды Сопдет, предвестницы разлива Нила. На плоской крыше храма Ипет-Исут царит торжественное молчание. Здесь фараон встречает рассвет жизни. Ну а трупы убитых жрецов уже унесли. Только пятна крови на плитах двора будут пугать людей, когда взойдет солнце.

Фараон Усер-маат-Ра-мери-Амон, Рамзес III, стоял неподвижно, словно изваяние. Сегодня на нем не боевой доспех, а церемониальный плат-шендит из золоченой кожи, похожий на оперение сокола, священной птицы Гора. На его груди висит пластина из лазурита и золота, изображающая солнечную барку. На голове, поверх парика из тысяч тугих черных косичек, умащенных миррой, покоился двойной венец Пшент — символ власти над Обеими Землями. В руках повелителя мира — посох хека и цеп нехеху, жезл и бич пастуха народов.

Рядом, чуть позади, стоит великая царская супруга. Ее тоненькая фигурка облачена в платье из плиссированного льна, облегающего грудь и бедра. На голове царицы — роскошный парик, увенчанный золотым обручем и двойными перьями, между которыми сияет солнечный диск Хатхор. Она стоит, не произнося ни слова. И она не скажет ничего до самого конца церемонии. Она как будто не дышит.

Свита фараона — чиновники дворца, военачальники, летописец с папирусом и тростинкой в руке — замерла в почтительном отдалении. Они были зрителями великого действа, в котором фараон выступает не как правитель, а как верховный жрец, посредник между миром людей и богов.

— Внимайте! — голос жреца-унута прозвучал излишне резко, непочтительно нарушая благоговейную тишину. — Сопдет, дочь Ра, готова явить лик свой!

Все взоры устремились на восток, где полоса над холмами пустыни начала светлеть. Воздух дрожал от напряжения. Рамзес III выпрямил спину и гордо выпятил приклеенную бородку. И тогда это случилось. Не в полной темноте, а в сизой дымке предрассветья, над самым краем земли вспыхнула крошечная, но ослепительно яркая точка. Она мерцала, переливаясь всеми цветами радуги: от алого до холодно-белого. Это и была Сопдет, звезда, возвещающая о воскрешении Осириса.

В тот же миг жрец пал ниц, касаясь лбом полированного камня.

— Славься, Сопдет! — прокричал он. — Приветствуем тебя, Предвестница воды и доброго урожая! Слава тебе, о Возлюбленная Осириса!

Фараон не стал падать на колени, ведь он был богом на земле. Вместо этого он поднял руки к небу, и его мощный голос разнесся над неспящим городом:

— Ты возвращаешься в мир сей, о, Прекрасная! Ты побеждаешь мрак, и да возродится жизнь! Да принесешь ты слезы Исиды, да наполнишь ими Нил, да оросишь священной влагой поля Обеих Земель! Год новый начинается с тобой, и порядок Маат пребудет в Египте под скипетром моим!

Сразу же, как по сигналу, жрецы запели гимн, ударяя в систры, чей металлический перезвон символизировал сотрясение небесной тверди, из которой рождалась Сопдет. Царица подняла связку магических амулетов — узлов Исиды, тьет, и колокольчиков-менат, призывая их звоном богиню.

Писец у стены тут же нанес иероглифы на папирус: «Год пятнадцатый, месяц Ахет, день первый. Его Величество Усер-маат-Ра-мери-Амон воззвал к Сопдет, и она явилась. Нил возвысится…»

Церемония длилась недолго, потому что звезда таяла в набирающем силу рассвете. Но дело уже было сделано. Фараон встретил звезду, и боги приняли его приветствие. Теперь можно объявить о начале нового года, ждать разлива и приносить благодарственные жертвы Хапи, богу Нила. Рамзес медленно опустил руки. Он обернулся, и его взгляд встретился со взглядом Великой Супруги. Порядок во Вселенной подтвержден. Египет будет жить.

Фараон повернулся к чати, который почтительно стоял рядом и со всевозможным старанием изображал скорбь.

— Великая беда посетила нас, Та. Но мы выстоим, если боги будут к нам благосклонны. Ты лично поведешь расследование. Я хочу знать все о том, что произошло. Но пока есть вещи не менее важные. Не может Страна Возлюбленная жить, когда обезглавлен весь храм Амона. Ведь совсем скоро грядет священный праздник Опет. Кто возглавит его? Некому! Значит, мое величество понесет этот непосильный груз и примет сан первого слуги бога Солнца.

— Казначея храма Амона… — вопросительно посмотрел на фараона Чати.

— Найти немедленно и выяснить, не служил ли и он делу Исфет, — кивнул Рамзес, довольный его понятливостью. — Казну храма и отчеты по запасам зерна ты примешь лично. Не затягивай с этим, Та. Мое величество останется в благословенном городе Уасет(3). Мы наведем тут должный порядок.

1 Храм Ипет-Исут — Карнакский храм, который расположен в 2700 метрах от Луксорского. Их соединяет аллея бараноголовых сфинксов.

2 Египтяне делили и день, и ночь на 12 неравных часовых отрезков. С 16 века до н.э. они уже умели пользоваться клепсидрой, водяными часами. Минут египтяне не знали, и для измерения очень коротких промежутков они использовали бытовые понятия, не требующие точности. Например, «время, нужное, чтобы сварить горшок каши». Час назывался унт.

3 Рамзес III и в реальной истории вторую половину своего царствования провел в Фивах. Войны в это время Египет не вел, и он занимался исключительно внутренними делами и строительством. Тем не менее, власть жрецов была такова, что ему пришлось раздать храмам более 3000 кв. км. пахотных земель и 103 000 человек. Это очень сильно ослабило обороноспособность Египта, и у детей Рамзеса III собственной земли почти не осталось. Первым жрецом Амона позже объявил себя фараон Пианхи, представитель нубийской династии. До него такой практики не было.