Древесный маг Орловского княжества 7 - Игорь Павлов

— Мы где–то посередине, бодрый человек, — усмехнулась наиграно, убирая тарелку. — Километров сто туда и туда, но дороги дрянные у нас. А теперь так вообще ни проехать, ни пройти.

Ответ мне совсем не понравился. Получается, я отклонился на юг к Орлу, если женщина не ввела меня в заблуждение.

— Ты, — зову старика, выловив его взгляд, и тот вжимает голову, делая вид, что не слышит. — Сюда иди, дед. Поговорить надо.

— Со мной поговори, — раздаётся с другой стороны угрожающее. — Батьку не тронь!

— Емеля! — Подорвался дед. — Не надо.

Обернулся я. Верзила стоит на пороге с заднего двора, молодой белобрысый и наивный на вид с мечом в руке и в рубашке нараспашку. Волосы припорошены, дышит тяжело, бежал что ли?

— Емеля? — Уточняю, продолжая вальяжно сидеть.

— Ага, — отвечает вздрючено.

— Ну подходи ты, присаживайся, поговорим, — приглашающе отодвигаю второй стул. — Давай, давай, добрый человек, в ногах правды нет.

— Ладно, — отвечает неуверенно.

— Не садись с ним, — шипит из–за прилавка женщина.

— Ай, мать, обожди, — отмахивается парень. Усаживается медленно и осторожно, глаз с меня не спуская.

А мне смешно, поэтому я улыбаюсь. Вот живёт в глухой деревеньке богатырь, защищает слабых, борется с нечистью местной, девушку завоевать пытается, деревенскую красавицу, мечты у него свои. Большое будущее, путешествия и подвиги, интересные приключения. А тут какой–то тёмный могущественный хрен чисто случайно на его деревню падает. В подобной ситуации, где долбаное непонимание возникло на пустом месте, тёмный его убивает взмахом своей брови. Как мошку.

— Емеля, значит, — говорю, оценивая молодца.

— Ага, он самый.

— Лучший боец на деревне? — Уточняю с иронией.

— Не доспорили мы с Ванькой ещё, но точно второй по силе, — отвечает наивно. — Так что ты давай отсюда, пока цел. Или пошли на улицу, там поговорим.

— Емеля, — прорычал дед и замотал головой отрицательно.

— Емелюшка, — взвыла и женщина.

Блин, ладно, хорош нервы трепать крестьянам.

— Так, всё, отбой. Я граф Морозов, — демонстрирую свой красивый родовой перстень. — Ярослав Дмитриевич, можно просто — Ярослав. Заблудился по дороге в Москву. И хочу выяснить у добрых людей, где я сейчас.

Парень сразу переменился в лице, переглянулся с батькой и женщиной. Те тоже выдохнули.

— Барин! — Воскликнула хозяйка. — Что ж ты сразу не сказал! Какие у нас гости! Целый граф! Я бы мяса хорошего принесла!

— Граф, граф, — вздыхаю и достаю тубус из–за пазухи с картой, какую только смог добыть за ночь у купцов.

Расстилаю бумагу на столе. И прошу:

— Милые люди, вот тыкните пальцем, где ваша деревенька. Очень вас прошу.

Емеля уверенно тыкнул в одно место, батька его в другое. Женщина в третье. Собрался целый консилиум вокруг моего стола. Сижу и думаю, вот же меня угораздило.

— Может, всё–таки самогоночки, барин? — Спросила женщина виновато, заметив моё настроение.

— Да мне лететь, в смысле ехать надо, — вздыхаю.

— Так мы проводника дадим! За тридцать медяков Олежка довезёт на телеге до главной дороги на Орёл, — предложил дедуля.

— Ладно, сам разберусь, — вздыхаю, сматывая карту. Уже в процессе я прикинул, что километров сто пятьдесят махнул, пролетев между Орлом и Тулой через менее населённую землю. Конечно, местные с деревни не в курсе, что это за город такой Сосково, он им вообще не сдался, они с другой стороны.

Только народ отошёл от стола, с улицы раздалось протяжное:

— Беда!! Беда люди!!

А затем ворвался тот самый мужик, которого я ещё на поле напугал. И заявил отчаянно:

— Беда, Емеля. Белун проснулся. Видать, птица поганая его взбаламутила. У рощи идёт, скоро сюда явится.

— Так мы ж ему телёнка… — начала женщина.

— Убить грозился, еле ноги унёс, — продолжает мужик, толком не отдышавшись.

— Всё! — Обрубает Емеля. — Хватит из нас кровь, что кикимора болотная, сосать. Больше не будет ему ни телят, ни кур наших. Берендей поганый получит, аль я помру.

— Ваньку зовите! — Воскликнул его отец. — Ваньку скорее!!

Женщина ко мне подскакивает.

— Уходи, барин, на двор и прямо до дороги. Пока худо не стало. Разгневали мы жрица Белуна, раз он в берендея обратился.

Поднялся я. Экипировку нацепил, шубу набросил, решив не оставлять, а то сопрут, и выдвинулся посмотреть, что там за нечисть, которая деревню терроризирует. За Емелей спешу, он как был в одной рубахе, так и двинулся по улице навстречу зверю. Поравнялся с ним.

— Что барин, не боишься берендея? — Спрашивает с оскалом. — Он мой, даже не лезь.

— Нет, любопытно глянуть, что за зверь этот ваш Белун. Ты мне вот что скажи, давно он тут у вас?

— Сколько себя помню, — вздыхает. — Много он витязей погубил. Я всё ждал часа, тренировался с Ванькой и денно, и нощно. Видать, время пришло.

— Так, а что десять лучников не можете набрать, да нашпиговать его? — Продолжаю разговор.

— Никто не осмелится, однажды он пятерых охотников разорвал. Теперь любой, кто его видит, дрожит так, что ни стрелу не вложить, ни тетиву натянуть. Страху нагонять он умеет.

В конце дрожь у парня уловил. И сам ощутил, как в груди проморозило. Хм, похоже, берендей не простой, излучатель у него стоит какой–то.

Кажется, я угадал, судя по тому, что народ весь попрятался. Даже из трактира больше никто не вышел. Покричали Ваньку несмело, и всё затихло. На дороге у начала домов крупный белый медведь показался и двинулся на своих четверых размеренным шагом нам навстречу. Тут–то Емеля и затрясся, как осенний лист на ветру. Понятно.

Я–то уже попривык к воздействию и двинулся уверенней, обгоняя парня.

— Б…б…барин, не иди, — слышу позади. — Убьёт.

— Возвращайся в хату, пока не замёрз, — говорю ему и ускоряю шаг. На середине деревни мы встречаемся с берендеем, который с некоторым недоумением замедляется в конце и даже останавливается раньше меня.

Навскидку, такой здоровяк классифицируется, как берендей уровня третьего. Хотя, я могу ошибаться. Потому что в наших краях это явление стало редким, когда я завалил Бронислава.

Встав метрах в пяти от него, я неторопливо снял шубу и уложил её аккуратно на чистый сугроб. Жёлтые глаза берендея впились в меня и