Телохранитель Генсека. Том 3 (СИ) - Алмазный Петр

— Исполнителя вряд ли найдут, — я пожал плечами, — но даже криминальные элементы знают, что ноги растут отсюда, из конторы. А главное зацепка у меня — то подпольное казино. Собственно, я об этом и хотел посоветоваться. Прозвучало в разговоре, что казино находится на Забелина. Так понимаю, вход со стороны столовой. Но вы знаете, что есть еще несколько входов? Я пока слыхал о двух — со стороны улицы Архипова. Причем один из входов в казино — или выходов, как вам угодно — находится в ломбарде Бронштейна.

— Бронштейна пока не трогаем, и эта тема больше не поднимается, — сразу отмел Удилов. — Цинев же ясно сказал, под него нам самим пока не копать. Хотя и не запрещал вычислить того завсегдатая казино, который, возможно, из «наших».

— Да, я так и понял. Потому работу продолжу. Просто постараюсь поменьше пугать Яшку Бронштейна.

Удилов чуть нахмурился, но согласно кивнул, ничего не ответив на мои слова.

Жаль, что мне по-прежнему почти не удается прочесть его мысли. Вот у кого было бы интересно покопаться в голове, так это у Вадима Николаевича. Чертов гений! Он так и оставался для меня закрытой книгой. Ладно, как говорится, мы пойдем другим путем.

Простившись с Удиловым, я спустился к машине. Из «Волги» позвонил Светлане, сообщил, что в два часа дня ее будет ждать Чазов. Жена пообещала обязательно доехать сегодня до Кремлевки.

Прежде, чем ехать в Высшую школу КГБ, я заехал в школу попроще — к девочкам.

Двадцать седьмая школа находилась на Кутузовском, рядом с домом, где мы жили. Кованая решетка окружала пятиэтажное здание. Радовала глаз безукоризненно убранная чистая территория, хорошо оборудованная спортплощадка.

Одновременно со мной подъехала черная «Волга», из которой вышел мальчишка лет десяти-двенадцати. Он смерил меня высокомерным взглядом и направился к дверям школы. Из машины выскочил пожилой водитель.

— Игорь Викторович, Игорь Викторович, вы портфель забыли! — закричал он, кинувшись следом.

Не тот ли это Игорек, которого моя Леночка назначила своим «Сережкой из параллельного»? Но сцена с портфелем просто показательна, моим девочкам здесь будет нелегко. Хотя, почему будет? Уже нелегко!

Я поднялся по лестнице к учительской. Чистота повсюду, на стенах — наглядные пособия и портреты ученых, писателей, художников, на подоконниках — цветы.

— Простите, молодой человек, — обратился я с вопросом к проходящему мимо парню лет пятнадцати. — Не подскажете, как пройти к кабинету директора?

— I don’t understand. Speak English please, — с некоторым вызовом ответил школьник.

— Young man, please speak Russian. This is necessary because you are in the USSR! — показал я ему, что тоже не так прост, как он ожидал.

Мальчишка смутился.

— На третьем этаже, с лестницы направо. Там увидите, — протараторил он и поспешил дальше по коридору.

Я поднимался по лестнице и думал: откуда такой снобизм в советской школе? Впрочем, я не наивный житель застойного времени, и прожитая жизнь Владимира Гуляева многому научила. Именно здесь пестуется социальное расслоение. Из этой школы и ей подобных выйдут будущие Козыревы, Гайдары, Чубайсы… И этот вопрос «элитных деток» тоже надо решать, если еще не поздно. Боюсь, что Галя Брежнева покажется снежинкой на детском утреннике, когда подрастут эти… (на уме вертелось нецензурное слово)…англоязычные!

Но дочкам действительно срочно нужны репетиторы. И если даже с ними ничего не получится, то придется переводить детей в более простое и демократичное учебное заведение.

Директор школы, тощая женщина в очках, эдакая сухая и строгая «англичанка». Она встала, одернула полы строгого делового пиджака и, протягивая костлявую руку, протянула ее мне для рукопожатия. Тоже по-английски — не открытую ладонь, как это принято у нас, а вяло, тыльной стороной вниз. Не понятно, надеюсь, не для поцелуя? Много чести, решил я и проигнорировал жест, просто вежливо поздоровавшись устно. Дама растянула тонкие губы в неискреннюю улыбку и пригласила меня присесть.

— Владимир Тимофеевич, рада вас видеть в нашей школе. Как вы уже могли заметить, наши дети учатся в идеальных…

— … оранжерейных, — не удержался я, но директриса, как оказалось, совсем не считывала сарказм.

— И оранжерея есть, вы правильно отметили. Пока небольшая, но мы уже связались с ботаническим садом на ВДНХ, будем расширять. Итак, сейчас я расскажу, почему мне пришлось оторвать от дел такого занятого человека и вызвать вас в школу.

— Вот мне тоже интересно, почему? — я продолжал сверлить взглядом «англичанку».

Та лихорадочно перебирала в голове разные варианты действий, но на самом деле там не было ничего внятного, кроме суетливого беспокойства за собственную репутацию: «Человек не простой, очень влиятельный. Как бы решить проблему с его детьми. Нельзя допустить, чтобы он перевел девочек в другую школу. Это скандал. Это просто невозможно представить. Даже не хочу думать, какие будут последствия. Особенно для меня».

Читая эти мысли, я понимал, что решение по сути уже принял — перевод девочек в другую школу состоится немедленно. Пусть дети не совсем мне родные, но я люблю их уже, как своих собственных. И оставлять их в этом гадюшнике не собираюсь.

— У нас прекрасный педагогический коллектив, — тем временем распиналась «англичанка», — очень сильные преподаватели, многие с ученой степенью. Английский язык преподают носители языка. У ваших девочек небольшие проблемы с адаптацией в новом коллективе, но это на первых порах. Они вольются в коллектив и будут прекрасно себя чувствовать. Но, к сожалению, некоторые проблемы в воспитании ваших детей имеются. Я специально вызвала в школу именно вас. С вашей супругой я уже разговаривала на родительском собрании…

Так вот почему Светлана слегла с головной болью! И ведь мне ни слова не сказала о том, что ходила на школьное собрание.

Я встал, посмотрел на даму сверху вниз.

— Благодарю вас за заботу о моих детях. Но не думаю, что они будут продолжать образование в этой школе.

И, не слушая летевшие вслед увещевания, просто ушел.

Еле дождался, пока закончатся занятия в высшей школе КГБ, так торопился домой.

Светлана, к счастью, чувствовала себя получше. Суетилась на кухне, откуда уже вкусно пахло.

— Ужинать будешь? — спросила Светлана.

Мне показалось, что она была сегодня какой-то отстраненной и равнодушной. И девочки вели себя тихо, даже Леночка ходила какая-то потухшая. Я обругал себя за то, что мало уделяю времени семье. Так не должно быть — подключусь ненадолго, порешаю какие-то проблемы, а потом снова надолго пропаду из семейной жизни. Надо быть внимательнее с близкими. Конечно, мониторить их мысли могло бы помочь, но ведь я решил не «читать» родных людей, с которыми живу. Кроме, разве что, особых случаев и поддерживающих психику и здоровье «установок».

— Рассказывай, что вчера произошло на собрании, — потребовал я, усаживая супругу на стул, — а поужинать я успею, не переживай.

— Ты был в школе? — Света посмотрела на меня влажными глазами, готовая вот-вот расплакаться.

— Не расстраивайся, говори спокойно, — я успокаивающе погладил жену по плечу. — Ничего не случилось такого, чтобы я не смог решить. Так что давай, выкладывай подробности.

— Володя, это было ужасно! Они все вроде бы улыбались мне, но при этом смотрели с таким презрением! «Ах, неужели ваш муж не привозит вам платья из заграничных командировок? Женщина вашего уровня должна соответствовать положению, вот, возьмите, пожалуйста, адрес моей модистки с Кузнецкого моста. У нее вы можете недорого заказать приличное платье… Шьет по самым модным западным каталогам, всего за пятьсот рублей».

Света очень забавно изобразила родительницу, но я сдержал улыбку, понимая, что вчера у жены был культурный шок, лучше не смеяться над ее проблемами.

— А у Леночки в классе знаешь, что говорили? «Ах, ваша девочка забрызгала портфель нашей девочки такой дрянью, такой дрянью, у нас даже прислуга не пользуется такими паршивыми духами. Мы ей ленкомовскую косметику покупаем, чтобы не портить атмосфЭру в доме»…