Участковый. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел

Я развернулся на месте и решительно двинулся к выходу. Капустин выскочил из проклятого дома следом за мной, как ошпаренный, жадно глотая свежий, хоть и пахнущий навозом, воздух.

Я покрутил головой, соображая, к кому из соседей обратиться. Ближе всего к ведьминой хибаре находился небольшой симпатичный домик с резными ставнями.

Я направился к крыльцу. Постучал. Нам открыла женщина лет пятидесяти, с лицом, испещренным морщинами, и настороженным взглядом. За ее спиной, в глубине дома, маячила фигура мужчины.

— Здравствуйте, милиция. Участковый лейтенант Петров. — начал я, показывая удостоверение. — Интересуемся предыдущей хозяйкой вон того дома. Таисией. Вы давно тут живете? Помните ее?

— Мало чего знаем, — буркнула женщина, а потом как-то напряженно покосилась в сторону мужа, который тихонечко переместился ближе к выходу, чтоб лучше слышать наш разговор. — Таисия… Странная она была. К ней бабы частенько бегали. Травки разные брали. И все. Больше ничего не знаю.

Я попытался задать женщине еще несколько вопросов, но в ответ услышал то же самое. Не знаю, не видели, не общались.

Мы с Капустиным уже собирались распрощаться и уйти, как женщина вдруг быстро посмотрела на мужа, который усердно вколачивал гвозди в стену, а потом взглядом указала на улицу.

— Так что сказать мне вам нечего. — Громко произнесла она. — Извините, товарищи милиционеры. Идемте, провожу, да как раз калитку закрою

Мы с Капустиным, переглянувшись, одновременно кивнули, а потом я так же громко ответил:

— Спасибо, гражданочка, за вашу помощь. Больше вопросов не имеется. Пойдём мы, действительно. Не будем ваше время тратить.

Капитан двинулся к выходу со двора первым, я шёл за ним, следом за мной семенила хозяйка дома. Как только мы оказались возле калитки, она снова быстро оглянулась, проверяя, не идет ли муж, а потом быстро-быстро затараторила:

— Товарищи, простите великодушно, при муже неудобно… Вы уж не в обиду… Он у меня дюже суровый. Не любит всякие сплетни да слухи. А Таисия…Она ведьмой была. Все об этом в округе знали, только вслух не говорили. А разговоров-то всяких много ходило. Люди вон рассказывали, и коровы от ее наговоров дохли, и урожай не родился. Ну это если с кем она в ссоре. А тем, кто за помощью приходил, наоборот — молоко едва ли не цистернами. Урожай — на загляденье. Соперниц вроде как изводила тоже. Да вы внука ее спросите. Он поболее моего расскажет. Таисия парня своего с малых лет растила. Мать у Витьки непутёвая была. Родила от приезжего, в девках. Позор на все село. Другую девку затюкали бы за такое. А эта… Таисию боялись, молчали. Но мамаша как есть непутевая, такой и осталась. Бросила Витьку Таисии да смылась в Москву. Все ей красивой жизни хотелось. И Виктор так и рос, рядом с бабкой. Вам с ним надо поговорить. Тем более, он же у вас, в милиции работает. Из-за службы, как погоны-то надел, вообще ездить перестал. Стеснялся, наверное, что его бабку ведьмой вся деревня считает. Потом только и приехал, когда похоронили. И кстати… Похороны тоже у нее… Странные были…

— Виктор? — Переспросил я, чувствуя, как ноги наливаются свинцом. — Внука Таисии зовут Виктором и он милиционер?

— Ага. Участковый тоже он. Ну вы чего? Поехали сюда, к нам, а он у вас под носом ходит. Виктор Семёнов.

Мир вокруг меня поплыл, закачался. Я оперся локтем о штакетник. В ушах зазвенело.

Капустин, стоявший рядом, замер с открытым ртом, его взгляд был устремлен в пустоту. Похоже, для товарища капитана родство Семёнова с одной из самых сильных ведьм района тоже оказалось большим сюрпризом.

Глава 16

Мы молча ехали в «буханке» обратно в город. Капитан Капустин, бледный и потный, сжимал руль так, будто это был спасательный круг в бушующем океане безумия. Я смотрел в окно на проплывающие мимо березки, которые всего час назад казались символом идиллической советской глубинки, а теперь напоминали молчаливых свидетелей надвигающегося апокалипсиса, и чувствовал, как внутри возится нечто весьма напоминающее болезненное разочарование.

Просто Семёнов… Не знаю, даже как это сказать. Он был первым человеком, встретившим меня здесь, в этой реальности, в моем новом обличии. И он мне… нравился, что ли. Как человек. Добрый, открытый, в чем-то наивный.

А теперь что? Получается, все это только маска?

Ладно, старлей не знал бы о том, чем занималась его бабка. Но соседка сказала, Таисия его растила с детства. Значит, не знать, что родственница — ведьма, Семенов мог только в одном случае. Если он слепой, глухой идиот. Но это точно не так.

Соответственно, когда мы изгоняли призрака, когда боролись с последствиями воздействия на советских граждан суккуба, Виктор должен был понимать, с чем приходится иметь дело. Хотя бы приблизительно. Но он с наивным и искренним лицом кивал всем тем нелепым оправданиям, которые я ему рассказывал. Вражеские шпионы, ага…

То есть, Семёнов прекрасно понимал, что я несу полнейшую чушь. И еще он понимал, что я делаю это для того, чтоб в первую очередь ничего не заподозрил он. Но не подавал виду. То есть, просто врал и все. А зачем человеку врать? Только если ему есть, что скрывать.

— Семёнов… — произнес я, наконец, вслух, прерывая гнетущее молчание. Просто все эти мысли крутились в моей голове, грозя взорвать мозг к чертям собачьим. — Виктор Николаевич. Усатый добряк, эталон советского милиционера. Внук ведьмы. Как это вообще возможно?

— В протоколе о вербовке агентов из числа потомственных носителей аномальных способностей, раздел 4, пункт «Г» четко прописано… — начал заученно Капустин, но я его резко прервал.

— Да забей ты на свой протокол! Ну его на хрен. Ты же со старлеем работал! Общался, в конце концов! И ничего не чувствовал? Твоя русалочья кровь молчала?

Капустин сглотнул и нервно поправил воротник.

— Чувствовал… фоновый шум. Легкое беспокойство в его присутствии. Но я списывал это на работу участкового — мы же постоянно с людьми, проблемы решаем, негатив впитываем. А насчет родства… Нет. Он тщательно скрывал. То, что родителей нет… Ну это как-то пару раз всплывало, да. Но он говорил, будто его воспитывали родственники матери, без особых подробностей. Дед, по его рассказам, был обычным механизатором, погиб на войне. Виктор о бабке никогда не говорил.

— Зашибись… — Покачал я головой. — И никому не было дела до его биографии?

— Да не было, конечно, — Капустин неопределённо пожал плечами. — Виктор всегда был на хорошем счету. В милицию пришел после армии, почти сразу. Он участковым без малого десять лет уже. А прямо перед твоим приездом начал суетиться насчет перевода на оперативную работу.

Я слушал Капустина и в голове у меня складывалась весьма настораживающая картина. Семёнов, наш Семёнов, рос в доме могущественной колдуньи. Вернее ведьмы, но с большой силой.

Получается, если Таисия знала, где находится «Сердце Змеи», она точно не была обычной тётей, которая травки заговаривала да привороты делала. И вот, что выходит…

Семёнов — внук. То есть, по идее, если вспомнить разговор с болотной ведьмой, он мог бы принять бабкину силу. Однако наследник знаний и, возможно, сил, решает надеть милицейскую форму? На хрена? Маскировка? Или что-то еще?

Мы уже подъезжали к отделу, когда из рации хриплым голосом просигналил диспетчер:

— Капустин, прием. Немедленно проследуйте на хлебозавод №1. Там… там безобразие. Говорят, хлеб воруют прямо с конвеера, а персонал… ведет себя неадекватно.

Я перевел взгляд с Капустина на рацию и обратно на капитана, а затем с усмешкой спросил:

— Ну что? План «Бета-Эпсилон» откладывается. Похоже, у городской нечисти на нас свои планы.

Капустин вздохнул так тяжело и протяжно, что стекла в «буханке» запотели.

— Получается, так. Хлеб воруют… Среди белого дня… И с персоналом что-то не так. Судя по симптоматике… это может быть классическое проявление активности низкоуровневой сущности типа домового. Они обычно питаются энергией коллективного труда и… энтузиазмом. В отсутствие оного провоцирует аномалии в рамках вверенного хозяйства. Но это прямо очень большая редкость. Домовые обычно ведут себя спокойно, хлопот не доставляют.