Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Но, надежда умирает последней.

По вопросу оплаты так же, как и своим обязался я выдавать жалование серебром. Да, небольшое, но с учетом имущества, которое они получали, вполне годное. Казну бы еще пополнить за счет дополнительных средств — это важно. Но Елецкая казна, по словам Григория, находилась в печальном состоянии.

Но, это все завтра.

Проверим, изымем все, что возможно.

Собравшиеся восприняли нововведения довольно хорошо. Пару раз упоминали Болотникова Ивана. Он тоже пытался ввести что-то подобное в войска, но получилось плохо. Не учены разгромом были еще казаки и прочие воины юга Руси. Но не зря за битого двух небитых дают. Сейчас эти люди прислушивались и ко мне, и к французу, который пару раз выдал свое веское по строению полков.

Мои требования по увеличению количества «офицеров» он также одобрил. Это повышало эффективность управления. Десятники, сотники, промежуточные между ними и мной полутысячные, считай, наверное, майоры. Если переводить на привычное мне формирование полутысяча, это батальон. Сейчас я формировал их малыми по три-четыре сотни человек, но в дальнейшем они могли благодаря вливанию новых сотен подрасти и до шести и семи.

Все это было ново, но пояснял я просто, доходчиво. Люди кивали.

Особо никто не перечил. Там, где сомневались, понимали, что если общая идея есть и она работает так, как сказано. То не все сразу осознать можно. Дело покажет.

Пришлось заложить два дня на формирование сотен по-новому. Их элементарное слаживание и учет людей, и имущества. На третий день, получается — двадцать четвертого мая воинство должно выдвинуться к Туле.

Когда речь зашла о пути, я стал задавать вопросы о дороге. Есть ли преграды, как вообще дальше дела со снабжением. Сотники переглядывались, хмурились. Слово взял Сава Ус.

— Собратья. Сказать хочу за всех. Да, постановили мы, приказом Игоря Васильевича, что в Ельце остаюсь. Но казак я старый. Есть что высказать. — Поднялся, обвел всех взглядом. — Известно всем, что дорога от Ельца идет через станицы малые Полепки, Ефремово, Плотовое, Богородицкое. Дедилов побольше будет, но он и к Туле ближе всего уже. Ну и за ним, только потом Тула. На реке Упе. И Шат там, другая речка близко. Они вместе сливаются. Воедино.

Он перевел дыхание. Собрался с мыслями.

— Оттуда, от Тулы проще на север. Там Серпухов и Москва. Путь близкий.

Это как сказать, казак. Там войска Василия нас поджидать будут. С большой долей вероятности выйдут встречать. Раз мы идем. И вся южная Русь об этом к тому времени говорить уже будет. Гонцы-то в Москву уже стремятся.

Уверен. У Василия Шуйского со дня надень появится, если уже не появилось, письмо о том, что некий Царь Игорь Васильевич идет к Москве. И будет Шуйский локти кусать, понимая, что вместо союзников татар новая напасть движется к его трону.

И верно. Бояться должен, и спать с кошмарами.

Что до пути до Тулы. Для меня названия этих населенных пунктов не значили ничего. Ефремов еще как-то на слуху был. Вроде бы райцентр в мое время. А остальное… Какие-то поселки незначительные. А сейчас, видимо — слободки, занятые переправой, может, монастыри при них или остроги, крепости. Хотя раз религиозного в названиях нет, все же — поселки.

Ни один из них не стал чем-то знаковым и значимым в мое время. Не вырос в крупный город. И что они сейчас представляют, я не очень понимал.

— Это понятно. — Прогудел другой сотник, выводя меня из раздумий. — Дальше то, что, Ус? Не тяни.

— А дальше. Первое. До Полепок, собратья, как вы знаете, мы от татей всяких землю сторожили. А дальше что? Ефремово, станица. Переправа там, через Красивую Мечу. Кто знает, в каком состоянии паромы? — Он подкрутил свои усы. — Чуров брод далеко на восток. Это круг ощутимый. Да, там надежно, перейти можно, но времени, сколько потеряем.

— Что нам время. — Проговорил кто-то из зала. — Можно и к Чурову броду. Место известное.

— Ага, и лиходейские заставы там стоят. — Ответил ему кто-то другой. — С боем будем идти.

— Много нас, сбегут! — Это был уже Тренко.

— Нет. — Поднял я руку. — Собратья! Время важно. Василий силы собрать успеет. Чем медленнее идем, тем больше он против нас людей поднимет. Больше слов охальных скажет. Больше писем с клеветой окрест напишет.

Сотники закивали. В моих словах они слышали толковый замысел.

Но я помимо того, что сказал им, еще считал: промедление, это не только больше времени на сборы врагам. А еще и ослабление Смоленска. Раз. И, второе! Чем быстрее мы пойдем к Серпухову, тем меньше шансов, что Василий царское воинство к Клушино пошлет.

Да и не терпелось мне в этом самом Серпухове разобраться с Рюриковной той. Феодосией. Там ли она или не привезут, раз не татары, а я туда иду. Как Лыков-Оболенский поступит? Что сделает? Какие у него установки, какова игра? Пока вопросов больше чем ответов.

Так что нет — время дорого! Это мое слово.

Ус глянул на меня, кивнул одобряюще, продолжил:

— Собратья! Есть в излучине Красивой Мечи, что на восток от Ефремовской слободы броды. Точно есть, знаю. Не такие большие, не такие спокойные, но есть. Думаю, к ним идти надо. Чуть стороной.

Пара сотников закивала.

— Да, знаем, слышали.

— Они, как и талицкий брод, получается. Чуть в сторону от паромной переправы. Часа два, может, полдня. Там острога нет, сторожа раньше была. И все. И здесь смотря, как идти. — Он погладил свои усы. — Но тут еще второе есть.

— Что? Давай, не томи.

— Так, я про него начал. Дело не только в переправе, други. Дело в Смуте. — Он с силой втянул носом воздух. Кулаки сжал. — Собратья. У нас здесь все же крепость. Да, татары в любой момент могут явиться. Но порядок, какой-никакой. Игорь Васильевич, скажу как есть, не гневись. Белов, хоть и лютый человек был, но строгий до дел. Порядок знал. Два дня окрест всю лиходейскую заразу изгнал, выжег, посек. А дальше что?

Он покачал головой. Собравшиеся начали переглядываться, шептались, понимали, что дальше земли будут не такими гостеприимными, как эти. Даже мои, воронежские начинали понимать — будет сложнее.

Ус продолжил мысль:

— А дальше, до Тулы земли Смутой истощенные. Кто там тать, а кто холоп, не поймешь. Уверен, разбойник там каждый второй, если не первый. Сожжено многое, поломано, разрушено. Народ голодает, с ума от этого сходит. Недоброй дорогой на север вам идти, собратья. Предостеречь хочу.

— Мудрые слова говоришь, Ус. Спасибо. — Поднялся я.

Посетила меня мысль, может все же старого казака с собой взять. Оставить крепость на Фому Буйнова. Он человек толковый, за пушкарями же следит как-то. За припасом. Может, и с управлением всей крепостью справится.

Только вот, старый больно Сава.

— Я еще скажу. Воевода, с твоего позволения. — Продолжал казак. — Берите припаса до Тулы с запасом. Лучше до Москвы и обратно. Мы здесь говорим о двух днях подготовки. Надо и три берите и четыре. Только чтобы припаса хватило. Уверен, неоткуда будет вам и фураж брать, и припас. Люди в этих землях пуганые, злые и затравленные. Постоять за них некому. Многие воюют и за Василия, и за Дмитрия, а так если глянуть… — Вздохнул он. — Только за себя, жизнь свою, и живот свой мало-мальски полный воюют. И что творится там, сам бог только знает.

Он поклонился, сел.

Говорил толково. Припаса брать надо больше, собрать все, что возможно. У нас с собой довольно много всего, но лучше иметь запас. Тула она тоже — орешек твердый. Как ее брать? Пока мыслей не было. На сам город надо взглянуть. Да и надежда была, что откроет он передо мной ворота сам. Все же он, насколько я по истории знал, колебался постоянно.

То за Димитрия вставал, то за Василия. Летом этого года, Тулу Заруцкий, который вернулся после Клушино от Сигизмунда к Лжедмитрию, взять должен будет. Но, это ближе к августу, к концу лета. К концу года, получается. Раньше же в сентябре Новый год отмечали. Не зимой.

Пока что, если память не изменяет, Тула за царя Василия стоит.