Диверсант Назад в СССР (СИ) - Гросс Андрей

Я посмотрел на часы, Маринка опоздала уже на полчаса, остальные машины уже почти все загрузились и разъехались по своим маршрутам. Я вылез из машины и поднялся в бухгалтерию, решил сам взять накладные на мясо. В бухгалтерии Маринки, тоже не было видно. Я подошел к секретарше, которая выдавала накладные на вывоз готовой продукции:

«А где Маринка? Её чего до сих пор на работе нет? Заболела, что ли?» Секретарша посмотрела на меня с недоумением, а потом заметно побледнела. Понизив голос, она сказала:

— А ты что, не в курсе, что ли? Я думала, уже все знают!

— Что знают?— не понял я.

— Ты что, парень? Маринку уже три дня назад как дома повышенной нашли!. Сегодня похороны!

.

Я просто остолбенел.

— Найдём мы тебе сегодня кого-нибудь, кто с тобой пока поездит, а завтра кого-нибудь к тебе на постоянную основу закрепим, — сказала секретарша, опустив голову, сделав вид, что очень увлечена тем, что перекладывает бумаги.

Я взял свои накладные и пошёл к машине. Конечно, я был шокирован таким известием. Скорее всего, Маринку тоже кто-то устранил как и тех чю гибель списали на суицид. Она много знает, тем более работает она уже давно. Никогда не поверю, что она могла покончить собой, потому что эта деваха умела и хотела жить. Была сильной и жизнерадостной и здоровой женщиной с очень крепкой психикой. Поэтому я был уверен, что её тоже устранили как ненужного свидетеля. И опять убили её таким способом, который очень легко списать на самоубийство. Получите, товарищи менты, и распишитесь. Вот вам суицид на блюдечке. Осталось только дело списать в архив.

Я стоял возле машины и пытался осознать, что произошло, но мои мысли были как в тумане. В будущем я большую часть своей сознательной жизни провел на войне, руководил людьми, вел их в бой, и был в принципе готовым к любому развитию событий, но тут, в прошлом, вокруг меня мирная жизнь, и я, видимо, порядком расслабился, раз смерть Маринки выбила меня из колеи. Несмотря на то, что мы с ней были любовниками, я не был влюблен в неё и даже, наверное, честно говоря, не был привязан к ней. А совсем недавно она меня ещё и подставила, но, несмотря на всё это, на душе у меня сейчас «кошки скребли», меня немало расстроило известие о её смерти.

Пока я стоял и думал, ко мне подошла другая экспедиторша, пожилая женщина, и начала контролировать погрузку мяса. После того как мы полностью загрузили машину, мы выехали за пределы территории мясокомбината. Весь день я развозил мясо по магазинам города. А ночью, как и водится, поехал с новой женщиной-экспедитором развозить нелегальную продукцию по точкам её реализации. На следующий день у меня был выходной, так как мы вернулись очень поздно. Хотя следующая встреча с подполковником была запланирована через неделю, я по телефону сообщил ему, что нам нужно срочно встретиться. Подполковник приехал ко мне на квартиру через несколько часов.

— Что случилось, Серёжа? — спросил он, только переступив порог и закрыв за собой дверь. — Ты никогда не вызывал меня сам.

— Маринка, моя экспедиторша, повесилась или, скорее всего, её повесили! — сразу сказал ему я — Не верю я, что она собой покончила, здоровая девка, она была очень жизнерадостная, опять же детей двое. Деньги у неё были, мужиками она крутила как хотела, чего ей вешаться-то?

— Наверное, те, кто организовал её убийство, боялись, что она расскажет об их делишках. Деньги там они зарабатывают огромные, поэтому им есть что терять. Ты когда с ней работал, не слышал, может, она соскочить хотела. Увольняться или переезжать она не собиралась? Не говорила она тебе ничего такого?

— Вероятно, она всё-таки решилась уволиться и к мужу на север уехать. Я помню, что она рассказывала, что муж её на север к себе зовет, и работу там ей нашел и жилье для всей семьи им дают. Возможно, она даже написала заявление об увольнении или хотя бы интересовалась в кадрах, как надо увольняться.

— Ну, тогда очень может быть, Серёжа, очень может быть! — сказал полковник Зверев грустно. — А у меня новости, для тебя тоже очень печальные — меня отстранили от этого дела! И вообще мне повсюду препятствия ставят, видимо, я уж очень сильно кому-то мешаю. Не я один, конечно, таких, как я, еще несколько человек в нашем управлении, мы так поняли, что «москвичи» от всей нашей старой гвардии хотят избавиться. Всех неугодных заставляют рапорта на пенсию писать или переводят в какую-нибудь дыру. Некоторые уже решили, что проще будет уйти на пенсию. Но я так этого не оставлю, до самого министра дойду!

— То есть как это отстранили? И что теперь?

— Мои информаторы ещё по старой привычке звонят мне. Но, скорее всего, все материалы у меня, не сегодня так завтра, заберут. И с тобой уже будет работать другой человек.

— Не очень-то хотелось бы, мягко говоря, — сказал я. То, что меня будет курировать как агента кто-то другой, меня совсем не устраивало. — Точнее, я вообще не хочу с кем-то еще, кроме вас, работать!

— Я тебя понимаю. Чего мы с тобой боялись, то, считай, свершилось. Ну, я этого так не оставлю, у меня ещё остались знакомые в Москве. Я к друзьям в больших погонах по такому поводу никогда не обращался, а теперь придётся, другого выбора у меня нет.

— А вы можете позвонить в морг и узнать, была ли смерть Маринки самоубийством? Или есть какие-нибудь следы борьбы на теле?

— Я попробую связаться с моргом, Серёжа! Хотя, кажется, здесь и узнавать нечего, всё ясно как день. В сфере торговли мясом в нашем городе в последнее время слишком много самоубийств. Очевидно, что они убирают опасных свидетелей, а их кто-то покрывает в милиции на высоком уровне. Таких странных самоубийств за последние два года на вашем мясокомбинате и на некоторых рынках уже перевалило за два десятка, судя по почерку, исполнитель профессионал, и мне почему-то кажется, что эти убийства, которые маскируются под несчастный случай или суицид, совершает всего лишь один человек.Уж больно почерк схожий.

Полковник замолчал достал из пачки сигарету и закурил сделав две затяжки он поднял голову и посмотрел на меня.

— Прости меня, Серёжа, — сказал полковник Зверев, потушив недокуренную сигарету в пепельнице.

— За что простить? — не понял я.

— Ну как за что? За то, что втянул тебя во все это! Наобещал тебе, что тебя реабилитируют, орденов на грудь повесят, а теперь получается? Тебя, получается, я подставляю под раздачу, а сам в кусты!

— Да ладно вам, Вячеслав Геннадьевич! Как ни крути, вы все равно мне после тюрьмы помогли социализироваться. На работу устроили, жильём обеспечили. Денег я опять же заработал. У меня же ни семьи, ни кола, ни двора! Я свободный, как ветер в поле. Завтра могу сесть на поезд и уехать, куда глаза глядят. Наверное, уеду куда-нибудь в Сибирь или на Дальний Восток, хрен они меня там найдут. Подумаешь, мафиози какие-то местного разлива! Мало ли у меня врагов было, и когда я опером был, и когда в тюрьме сидел, многие меня хотели на тот свет отправить. Одними врагом больше, одними меньше, мне не привыкать, так что не расстраивайся, Геннадьевич. Наоборот, спасибо вам большое за то, что помогли мне на ноги встать. — По лицу полковника я увидел, что он как-то расслабился после моих слов. У него, видимо, действительно камень с души упал.

— Я поэтому и решил тебе помочь хоть выйти живым из этого болота, в которое я тебя втянул, — сказал подполковник Зверев и достал из кармана рубахи документы. — Вот смотри, я новый паспорт для тебя сделал, он настоящий, и про него никто не знает, он оформлен несколько лет назад, а фотографию я твою вчера вклеил. Когда твое личное дело попадет в руки тем, кто придет после меня, они будут искать тебя по старому паспорту, который я дал тебе в прошлом году. Так что всё сделано «комар носу не подточит», и ты можешь действительно уехать куда-нибудь далеко с этими документами и начать новую жизнь. А вот военный билет к этому паспорту тоже сделал давно, но только по нему ты служил в пехоте, так что свои наколки десантные придется прятать. Я думаю, на всякий случай тебе надо быть готовым податься в бега.