Красавчик. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я прислушался к увещеваниям своего разворчавшегося желудка и заказал жареную курицу с маринованными фруктами (Аркадий озадаченно хмыкнул при виде её цены: один рубль и пятьдесят восемь копеек). Добавил к курице две порции куриного бульона с ватрушками, две тарелки с блинчиками «по-московски». Себе я купил ещё блины с творогом в шоколадном соусе — Аркадий вместо сладких блинов предпочёл салат «Столичный». Под все эти вкусности я взял для себя и для Александрова по бокалу шампанского и по стакану холодного шоколада с взбитыми сливками.

При виде расставленных перед нами на столе блюд чуть притихла даже моя головная боль. Аркадий взглянул на курицу и на тарелки с блинами, неуверенно улыбнулся. С любопытством посмотрели в сторону нашего стола разместившиеся справа от Александрова (слева от меня) девицы: та самая троица, которая явилась в кафе почти одновременно с нами. Я решительно придвинул к себе бульон, вооружился ложкой и улыбнулся. Потому что понял: еда будет для меня лучшим лекарством от головной боли. Пузырившееся в бокале шампанское я сейчас тоже рассматривал в качестве анестезии.

В радиоприёмнике сменилась музыкальная композиция: голос Андрея Миронова пропел первые строки песни «Остров невезения» из кинофильма «Бриллиантовая рука».

Я указал рукой на стол и сказал:

— Не стесняйся, Аркадий. Ешь. Пока всё это добро не остыло.

— Мне кажется, я всё это не съем, — произнёс Александров.

Его взгляд заметался между салатом и бульоном.

— Тебе это только кажется, — ответил я. — Уверен: ты справишься.

Я показал Аркадию пример: окунул ложку в бульон.

Александров улыбнулся и сказал:

— У меня сейчас такое ощущение, будто бы я снова вернулся в пансионат. Нарека только нет. Жаль.

Я кивнул и поинтересовался, что произошло в пансионате после моего отъезда. Аркадий вновь сверкнул белозубой улыбкой и взмахнул ложкой (приём пищи он всё же начал с поглощения бульона). Александров сообщил, что ни он, ни Давтян не поставили администрацию пансионата в известность об освободившемся в их комнате спальном месте. Вплоть до отъезда Нарека и Аркадия из пансионата мою кровать в их комнате никто не занял. Аркадий чуть склонился над столом и будто бы по секрету мне сообщил: как только я «тогда» сел в автобус, в нашу бывшую комнату перебралась Валентина Кудрявцева.

Александров смущённо улыбнулся и признался:

— … Ну… а я тогда ушёл к Рите.

Аркадий рассказал, что фактически «прожил» в комнате вместе с Ритой и её сыном Василием больше недели. Сказал, что ему такая жизнь понравилась. Сообщил мне, что он и Рита решили пожениться («не сейчас — весной»). Заявил, что Вася не возражает против того, чтобы они с мамой переехали в квартиру Александрова. Аркадий тут же пояснил: его отец (Сан Саныч) сейчас редко ночевал дома, поэтому до недавнего времени в двухкомнатной квартире Александровых фактически обитал только Аркадий. Я поднял бокал с шампанским «за семейное счастье» — звоном бокалов мы снова привлекли к себе внимание сидевших за соседним столом девиц.

Горячий бульон чуть успокоил головную боль. Она не исчезла, но стала вполне терпимой. Я снова порадовался тому, что не воспользовался сегодня воображаемым компасом в четвёртый раз — понадеялся, что под утро всё же усну. Сидевшие слева от меня комсомолки не сводили с меня глаз. Они перешёптывались, хихикали, подкручивали пальчиками локоны волос. Я привычно одарил девиц улыбкой, выслушал фантазии Александрова о его будущей свадьбе. Планы Аркадия звучали менее грандиозно, чем те, которые озвучил в пансионате Нарек Давтян. Три комсомолки за соседним столом вновь дружно рассмеялись.

Аркадий взглянул на женщин, тут же вновь склонился над столом и тихо спросил:

— Сергей, тебе ещё не надоело, что женщины постоянно на тебя смотрят? Вот как сейчас. Такое же было и в пансионате. Я бы от такого, наверное, с ума сошёл. Вон, смотри, они снова на тебя уставились.

Я пожал плечами, улыбнулся и ответил:

— Солнце горячее, вода мокрая, а я нравлюсь женщинам. Это нормально, я к этому давно привык. Постоянно работаю над тем, чтобы это продолжилось подольше. Пусть смотрят на меня. Не жалко. Мы ведь тоже их рассматриваем.

Аркадий хмыкнул, взмахнул ложкой.

— Всё хочу спросить… — произнёс он. — Если не захочешь, не отвечай. Ты нашёл её?

— Кого?

— Ну… эту Алёну из пансионата.

Я кивнул.

— Нашёл.

— И… что? — спросил Аркадий. — Я имею в виду, вы снова… встречаетесь?

Я покачал головой.

— Нет.

Александров взмахнул ложкой — будто сбил пролетавшую мимо него невидимую муху.

— Вот и правильно, — сказал Аркадий. — Зачем тебе замужние женщины? Свободных девчонок вокруг тебя всегда полно. Вон, как они все тебя разглядывают. Только помани пальцем, как тогда, в пансионате.

Александров покачал головой и вдруг вскинул брови.

— Кстати! — сказал он. — Помнишь ту рыжую девицу, которая сидела неподалёку от нас в столовой. Эту… забыл, как её звали. Ту, с которой ты перед самым отъездом ходил в кино.

Аркадий пощёлкал пальцем.

— Надя, — ответил я. — Её имя Надя.

— Точно. Надежда. Эта Надя, между прочим, спрашивала о тебе. Расстроилась из-за того, что ты уехал. Мы с Нареком ей сказали, что тебя срочно вызвали на работу. Сказали, что ты уехал в спешке, потому с ней и не попрощался.

Александров пожал плечами.

— Ну… девчонка выглядела такой несчастной… — произнёс он. — Она спросила твой адрес или телефон. Мы ей ответили, что у нас нет ни того, ни другого. Это же правда! Я твой московский адрес не знаю до сих пор: отец мне его не сказал.

Аркадий звякнул ложкой о край тарелки.

— Эта рыжая…

— Надя.

— Сергей, эта рыжая Надя написала тебе записку, — сообщил Александров. — Указала там, где живёт. Представляешь, её дом в моём районе! Буквально в паре кварталов от моего. Нарек отдал записку мне. Она у меня дома. Если хочешь…

— Не хочу, — сказал я.

Надкусил ватрушку.

Александров посмотрел мне в лицо, кивнул.

— Я так и подумал, — признался он. — Вот и правильно. Вряд ли ты на ней женишься. Ведь так? Она ведь… не твой типаж. Так зачем морочить девчонке голову? Правильно делаешь, Сергей. Тем более, вон их у тебя сколько. Выбирай любую.

Аркадий кивнул на троицу комсомолок. Девицы заметили наше внимание, насторожились.

Я проигнорировал девичьи улыбки, спросил у Аркадия:

— С понедельника выходишь на работу?

— Да…

Александров пожаловался на то, что отпуск «буквально промелькнул». Вновь сообщил, когда получит на работе аванс. С улыбкой отметил, что его план сегодня сработал: мы нашли машину Хлыстова «всего за три сеанса». Аркадий горделиво распрямил плечи и едва ли не впервые привлёк к себе внимание сидевших справа от него девиц. Он быстро позабыл о своём бедственном финансовом положении и пустился в рассуждения о том, какие «дела» мы можем с ним теперь «провернуть». Я минут пять выслушивал его фантазии на тему использования моего внутреннего компаса.

Затем покачал головой и сообщил:

— Не получится.

Я без упоминания «конкретики» напомнил Аркадию о важности и секретности моей нынешней «работы». Не сказал ни слова лжи — выдал лишь намёки, которые фантазия Александрова сама раздула до уровня «государственной тайны» и «подписки о неразглашении». Аркадий разочарованно повздыхал. Поинтересовался, каким таким чудесным образом я познакомился с его отцом, и как попал к нему в подчинённые. Я ответил, что Сан Саныч мне не начальник, а «старший товарищ». Честно признался, что очень его уважаю. Ни словом не обмолвился о том, как именно и когда я с отцом Аркадия познакомился.

Александров поморщил нос и произнёс:

— Не люблю я эти папины тайны. Вечно он где-то пропадает. Никогда ничего не объясняет. С самого моего рождения. Вот исчезнет он так однажды… Не узнаю даже, куда ему передачку нести.

Я пожал плечами, не ответил.

Из динамика радиоприёмника зазвучал голос Никиты Михалкова: «…А в них блестит Садовое кольцо. А в них бежит Садовое кольцо…»