Тактик.2 - Тимофей Кулабухов

Когда наш измотанный, поредевший, но не сломленный арьергард, последними вошёл в туннели (вход был тайным, после нас защитники туннеля его закрыли и сами делись непонятно куда) и прошли долгим извилистым путём в подгорный город Алатор, нас встретили… иначе, чем я ожидал. Никаких фанфар, никаких торжественных речей или радостных криков.

Город был погружён в тихую, напряжённую скорбь и ожидание. Но в глазах некоторых гномов, которые встречали разбитую армию королевства Оша — я увидел то, что было ценнее любых наград. Некоторую благодарность за тех их родственников, кто вернулся назад и уважение. Неподдельное, искреннее уважение.

Слухи, как это обычно бывает в любом замкнутом сообществе, опередили нас. Слухи о том, как «тот самый человек в древнем доспехе», которого многие до сих пор считали просто случайным наёмником или чудаковатым приключенцем, командовал арьергардом.

Как он раз за разом обводил орков вокруг пальца, используя непонятные, но дьявольски эффективные приёмы.

Как его тактика спасла жизни отступающим гномьих воинам, позволив основным силам отойти почти без потерь от преследования. Старые, седобородые гномы, которые раньше смотрели на меня либо свысока, либо с откровенным подозрением, теперь провожали меня долгими, задумчивыми взглядами, в которых читались удивление и переоценка. Молодые гномы, ещё не нюхавшие пороха, или, вернее, орочьей вони, восторженно перешёптывались, показывая на меня пальцами и толкая друг друга в бок.

Сам король Фольктрим, уже без парадного доспеха, в простой кожаной куртке, перепачканной так же, как и моя, встретил нас у стен своего… ну, теперь уже своего дворца.

Он не стал говорить громких слов или устраивать показательных награждений. Просто подошёл ко мне, молча посмотрел в глаза, долго, изучающе, словно пытаясь прочесть там что-то, известное только ему одному, а потом крепко, по-мужски, пожал мне руку. Его ладонь была твёрдой и мозолистой, как у настоящего воина или кузнеца, а не у изнеженного правителя, привыкшего отдавать приказы.

— Ты хорошо поработал, Рос, — сказал он тихо, так, чтобы слышал только я, но его голос был твёрд и не оставлял сомнений в искренности. — Очень хорошо. Алатор этого не забудет. И я не забуду.

Я лишь кивнул в ответ, не находя слов. Усталость валила с ног, язык не слушался, да и что тут скажешь? Я просто делал то, что должен был. То, что считал правильным. Но внутри, где-то глубоко, шевельнулось какое-то странное, почти забытое, тёплое чувство. Чувство удовлетворения от хорошо выполненной работы. И, может быть, даже немного гордости за себя и за тех бородачей, что прошли со мной этот ад.

— Завтра утром, — уже громче, обращаясь ко всем присутствующим, но глядя на меня, объявил Фольктрим, — я собираю большой военный совет. Нам нужно решить, что делать дальше. Как жить и как сражаться. И твоё присутствие, Рос, там будет необходимо. Твой свежий взгляд и твои… нестандартные идеи могут нам очень пригодиться.

Он ещё раз коротко кивнул мне и, не дожидаясь ответа, круто развернулся и скрылся в тёмном проёме своего скромного дворца.

«Военный совет, — подумал я, провожая его взглядом и чувствуя, как на плечи наваливается свинцовая тяжесть. — Ну да, война-то продолжается. Интересно, какие „сюрпризы“ приготовит нам этот „Молчаливый Король“? И смогу ли я снова найти правильные „читы“ для победы в этой, казалось бы, безнадёжной партии?»

Я оглянулся на своих гномов из арьергарда. Они стояли, прислонившись к стенам, к оружию, уставшие, грязные, многие раненые, но в их глазах, смотревших на меня, горел огонь. Огонь надежды. И этот огонь, как ни странно, согревал и меня, прогоняя остатки ледяного холода гор. Похоже, этот мир ещё не раз заставит меня удивляться. И самому себе в том числе.

Я подошёл, а они построились передо мной как перед командиром, хотя фактически арьергард не был постоянным отрядом, а временным объединением.

— Благодарю вас за службу!

* * *

Я никогда не спал так крепко и так беспокойно. Когда утром меня разбудили, по ощущениям, я вообще не спал.

— Ты всю ночь ходил в атаки, — пробасил Воррин. — Давай свожу тебя в нашу клановую баньку, наши женщины выдадут тебе новую рубаху и пойдём, что ли, на военный совет к новому королю?

Тронный зал Алатора, или то, что гномы с гордостью именовали этим громким словом, снова был набит бородатыми представителями горного народа.

Помещение, вырубленное в самой сердцевине скалы, с его низкими, давящими сводами и грубо обработанными стенами, тускло освещённое коптящими масляными светильниками, больше напоминало увеличенную копию шахтёрского забоя, чем резиденцию монарха. Молодой монарх сразу показывал, что он сын своего отца, но он не отец.

Тронный зал был новым, как и многое в королевстве.

Хотя, надо отдать должное, каменный трон, а это был другой трон (не трон Медноборода, его отца), на котором теперь восседал Фольктрим, выглядел внушительно.

Массивный, украшенный незамысловатой, но мощной резьбой, он словно врос в скальное основание.

Сам Фольктрим, еще недавно «Молчаливый Принц», а теперь уже полновластный король, сидел на нем прямо, как аршин проглотил. Лицо его, молодое, но уже тронутое тенью недавних потерь и тяжким бременем власти, было серьёзным и донельзя сосредоточенным. Словно пытался косплеить своего папашу, только без того ослиного самодовольства, которое так и пёрло из покойного Хальдора.

Вокруг трона, на грубо сколоченных скамьях и просто на полу, расположились уцелевшие вожди кланов, командиры отрядов, советники — вся верхушка гномьего общества, которая ещё могла держать оружие или хотя бы связно излагать мысли. Атмосфера висела такая, что можно было вешать не только топор, но и пару-тройку орков для острастки. Напряжение буквально искрило в воздухе, смешиваясь с запахом пота, сырого камня, крови (у многих ещё не зажили раны) и чего-то неуловимо кислого — видимо, местной браги, которой некоторые успели «полечиться» перед важным собранием.

И вот тут начался парад ораторов.

Один за другим они выходили в центр зала, били себя кулаками в широкую грудь, покрытую панцирем (реже кольчугой) и кожаными ремнями, и начинали вещать.

Ох, что это были за речи! «Героическое отступление», «несломленный дух гномьего народа», «священная месть оркам поганым». Пафос лился рекой, такой густой и липкий, что мне казалось, я сейчас в нём утону. Они нахваливали мудрость покойного короля Хальдора (ага, того самого, чья «мудрость» завела нас в задницу, из которой мы едва выбрались, потеряв половину войска), превозносили стойкость своих воинов (которые, по большей части, просто пытались не сдохнуть) и клялись