Красавчик. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич
За первую часть спектакля я ловил на себе Алёнины взгляды не меньше десятка раз. При этом не заметил, чтобы Лебедева хоть полраза вышла из образа взбалмошной юной девицы или позабыла реплику. Антракт зрительный зал встретил печальными вздохами. Вздохнули и седевшие справа от меня Аркадий и Рита. Александров грустным взглядом посмотрел на вновь отгородивший нас от сцены занавес. Он немного растерянно спросил у своей спутницы, не хочет ли она прогуляться в буфет. По чуть растерянному и напряжённому тону Аркадия я понял, что Ритин ответ Александров ждал едва ли не с испугом.
Рита ответила, что у неё «немного» пересохло в горле. Сказала, что «с удовольствием бы что-нибудь выпила». Александров озадаченно вздохнул. Но всё же кивнул и решительно поднялся со своего места. По дороге к буфету я сунул в руку молодой (и небогатой) версии своего «дяди Аркадия» десятирублёвую банкноту. Поначалу Александров взглянул на червонец с удивлением и негодованием. Но потом он поборол свою праведную натуру и шёпотом меня поблагодарил. Рита эту сцену не заметила. Потому что она с любопытством и не без зависти разглядывала наряды женщин, шагавших рядом с нами в направлении буфета.
В буфете Московского театра сатиры я не обнаружил кофе. Даже растворимого. Хотя шёл в буфет именно за этим напитком. От растерянности я купил бокал шампанского. Угостил шампанским и Аркадия, и Риту. Плюшки в буфете продавали вполне съедобные. Хотя их стоимость Александрова удивила. Я в нынешних ценах пока ориентировался плохо. Поэтому стоимость плюшек не испортила их вкус. Взглянул я и в сторону коньяка. Подумал было, что прикуплю его, как сувенир для Сан Саныча (бутылку или две). Но решил, что подобный поступок Рита и Аркадий посчитают странным. Да и не прихватил я из дома для переноски коньяка авоську.
С Ритой и Аркадием я обсудил в буфете впечатления от первой части спектакля. В целом, они у нас совпали. Мы дружно восхитились актёрским талантом Андрея Миронова. Рита заявила, что «вживую» Миронов «даже лучше, чем в кино». И я, и Аркадий согласились с этим утверждением. Поддакнули Рите и стоявшие рядом с нами женщины (они бесцеремонно разглядывали меня и прислушивались к нашему разговору). Александров обратил наше внимание на «игру» Елены Лебедевой. Он назвал Алёну «талантищем» — это его высказывание поддержали только я и Рита (подслушивавшие нас женщины в ответ на слова Аркадия лишь фыркнули).
В буфете театра я отметил, что тут было превосходное место для знакомства с перспективными невестами. Потому что заметил на многих дамах отнюдь не дешёвые драгоценности. «Простые» советские женщины подобные украшениях не носили. «Простые» женщины и в двухтысячном году не расхаживали в золотых украшениях с рубинами и бриллиантами. Хотя я на работе насмотрелся на тех, для кого бриллианты были едва ли не частью будничного наряда. Я обменялся улыбками с тремя украшенными драгоценными каменьями женщинами (тридцати пяти-сорока летними). Вернулся следом за Аркадием и Ритой в зрительный зал.
Вторая часть спектакля мне показалась уже не столь «лёгкой» и весёлой, какой была первая. Дон Жуан во второй части утратил былую жизнерадостность, и этот момент поменял моё восприятие пьесы. Миронов был по-прежнему великолепен. Его игра завораживала. Я невольно отметил, что на театральной сцене он смотрелся лучше, чем даже на киноэкране. Не разочаровали меня и другие актёры. Лебедева в образе легкомысленной «простушки» выглядела непривычно, но убедительно. Глядя на Алёну, я сегодня не терял нить сюжета, как это было при втором просмотре фильма «Три дня до лета» — её улыбка не затмевала прочее действо.
Хлыстова я на сцене почти не замечал. Хотя он всё же появлялся там время от времени в эпизодах. Однако в те моменты всё моё внимание к себе привлекали другие актёры. Хлыстов рядом с ними становился невидимкой. Он выдал несколько малозначительных для сюжета пьесы фраз. Пару раз рассмеялся. Но его фразы и смех по большей части растворились в словах и улыбках прочих артистов. Я и обратил внимание на Евгения лишь в тот момент, когда он несколько неуклюже прошёлся по сцене под руку с Еленой Лебедевой. Так и не понял, была ли та неуклюжесть Евгения частью его сегодняшнего сценического образа.
Во второй части спектакля Алёна появлялась на сцене реже, чем в первой. Но я от этого не заскучал. Потому что вдруг почувствовал некое родство душ с представшим передо мной на сцене Дон Жуаном. Я будто бы увидел самого себя со стороны. Сообразил, что в главном герое пьесы заметили свои черты и другие сидевшие сейчас в зрительном зале мужчины. В этом была несомненная заслуга Андрея Миронова, который мастерски приковывал к себе взоры публики. Зал смеялся и печалился вместе с ним. А в финале пьесы зрители порадовались концовке спектакля; и одновременно с этим они огорчились его «скорым» окончанием.
Я тоже печально вздохнул при финальных нотах музыки. Вместе со всем залом я стоя рукоплескал выстроившимся вдоль сцены артистам. Актёры улыбались и кланялись публике: благодарили нас за внимание и за овации. Я встретился взглядом с глазами Алёны, улыбнулся. Мне почудилось, что глаза Лебедевой влажно блеснули. Я заметил, как Алёне на ухо что-то шепнул стоявший слева от неё Михаил Державин (энергичный, молодой, темноволосый). Лебедева чуть заметно тряхнула головой. При этом она всё ещё не спускала с меня глаз. Актёры снова поклонились, один за другим покинули сцену. Ушла и Алёна.
Вот только зрительный зал не смирился с расставанием — мы лишь усилили овации. Позади меня прозвучал залихватский свист. Я увидел, как неистово колотили в ладоши и стоявшие справа от меня Аркадий и Рита. Наши усилия принесли плоды. Раскрасневшиеся от духоты и от смущения актёры появились снова: теперь уже в ином порядке. Рядом с Лебедевой на сцене замерли Миронов и Хлыстов. Евгений Хлыстов вновь будто бы потерялся: всё зрительское внимание перетянули к себе его соседи по сцене. Я тоже на него не смотрел. Я улыбнулся Алёне. А через пару минут опять проводил Лебедеву взглядом.
Актёры выходили к публике на поклон четыре раза. Всё это время зрители не расходились — стояли, хлопали в ладоши, издавали восторженные возгласы. Букеты цветов давно уже перекочевали из зрительного зала в руки артистов. Во время четвёртого сеанса поклонов из зала на сцену не вынесли ни единого цветка. Вполне возможно, что именно поэтому я и прочие гости театра поняли: четвёртый выход на поклон к публике станет финальным. Актёры ушли. Зрители опустили руки, печально вздохнули, обменивались улыбками. Публика из партера направилась к выходу. Я тоже поднял с сидения программку и повернулся лицом к двери.
Но тут же замер, когда краем глаза заметил спускавшуюся в зрительный зал Алёну. Лебедева всё ещё была в сценическом костюме и с гримом на лице. Она сбежала по ступеням и решительно устремилась в мою сторону вдоль кресел первого ряда, мимо замерших от неожиданности и от удивления гостей театра. Она поспешила ко мне. Это я понял, потому что Алёна не сводила с моего лица глаз. Она будто бы удерживала меня взглядом на месте. Мужчины и женщины в первых рядах тоже застыли. Они точно не верили своим глазам: не верили, что Елена Лебедева действительно снизошла к ним, что это им не померещилось.
Алёна едва ли не пробежала мимо стоявших около кресел людей до середины ряда. Лишь в шаге от меня она остановилась. По её щекам скользнули две слезы.
Алёна схватила меня за запястье — словно испугалась, что я сейчас сбегу. Улыбнулась.
— Серёжа, как хорошо, что ты пришёл! — воскликнула она. — Я думала, что больше тебя не увижу! Иди за мной!
Лебедева дёрнула меня за руку — я сошёл с места. Алёна повела меня по уже пройденному ею только что маршруту: мимо замерших у кресел зрителей, к ведущим на сцену ступеням. Она не смотрела по сторонам — я огляделся. Отметил, что теперь зрители из зала рассматривали не только Алёну, но и меня. Они покачивали головами. Я услышал их удивлённые голоса. Заметил недоумение и любопытство во взглядах следивших за нами мужчин и женщин. Тоже улыбнулся. На ходу оглянулся. Взмахнул зажатой в руке программкой: попрощался с Александровым и с Ритой. Увидел, что Аркадий застыл около сцены с приоткрытым ртом.
