Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей

— Спасибо, — кивнула Стрешнева и замялась.

— София Федоровна, — представилась она, — но можно просто Софи…. Прошу прощения, не было возможности представиться, всё так быстро произошло…

Василиса скопировала позу попутчицы, почувствовав себя устойчивее и уютнее.

— Благодарю Вас, София Федоровна, — выразила Вася искреннюю признательность своей спасительнице.

Перескочив через переезд, пролетка тем временем выехала на привокзальную площадь. В прошлой жизни Вася успела побывать только на севастопольском вокзале и в пафосной гостинице, название которой не запомнила. Тогда она выгрузилась из поезда разобранная и потрёпанная, но вокзал прекрасно запомнила и поэтому… сегодня его совсем не узнала. Вместо строгого, но скромного светло-серого здания под зеленой крышей, в 1916-м году она увидела ослепительно-белокаменное произведение искусства с высокими арочными окнами и четырехгранными башнями над каждым входом, увенчанными крепостными зубцами. Давным давно папа Васе рассказывал о квадратных мерлонах. Это означало, что за стенами дворца притаились гвельфы. Если мерлоны были выполнены в виде «ласточкиного хвоста», то за стенами сидели гибеллины. Кто такие гвельфы и чем они отличаются от эльфов, Василиса так и не выучила, но сегодня, взглянув на архитектуру железнодорожного вокзала, решила, что обязательно узнает побольше об этих сказочных существах.

На вокзальной площади собралось превеликое множество разных транспортных средств, больше всего — конных тарантасов. Одни выстроились в очередь, совсем как таксисты, другие стояли у коновязи — длинного бревна, лежащего на сваях, отполированного многими руками, вожжами и уздечками.

В сторонке от толп конно-тяглового транспорта, около клумбы, одинокой белой вороной притулился севастопольский трамвай, даже отдаленно не похожий на своих потомков XXI столетия. На небольшой тележке, напоминающей дрезину, полтора на два метра с хвостиком, стоял румпель управления вагоновожатого и четыре скамейки, такие же, как ставят для отдыха в парках. Вся эта конструкция укрывалась покатым полукруглым навесом на тонких металлических стойках и венчалась совсем невысокой штангой, цепляющейся крючком на провода.

Но центром всеобщего внимания было не чудное электро-рельсовое творение и не гужевое разнообразие, а совсем небольшой, но безумно хорошенький автомобильчик, припаркованный на самом видном месте — напротив входа в зал ожидания. Шикарный бежевый фаэтон с вызывающе роскошными сиденьями из красной кожи невольно привлекал взгляд, как красавица модельной внешности посреди коровника. Помпезности харизматичному образу автомобиля добавляли отдраенные до зеркального блеска ручки переключения скоростей, целых четыре фары, высокий вал рулевого колеса и умилительная бибикалка, завернутая улиткой под правую руку шофёра.

Сам водитель, преисполненный важности военный моряк, сидел на своем сиденье, как падишах на троне, и смотрел на любопытствующую толпу скучающим взглядом пилота звездолета, случайно заглянувшего на плохо развитую планету и вынужденного мириться с навязчивым вниманием диковатых аборигенов.

Василиса вывернула голову, стараясь рассмотреть этот образец чудо-техники, к которой она была неравнодушна со времен своей гаражной эпопеи. Тогда в мастерских у механиков она честно прошла все ступени посвящения — от косорукого созерцателя-падавана до всеми признанного мастера-ломастера, допущенного к реставрации раритетов. Ей показалось, что морячок перехватил её взгляд и подмигнул в ответ, но коляска сделала ещё один поворот и покатилась далее вдоль бухты, оставив за кормой пролётки привокзальную площадь и её обитателей.

Ещё один подъём, поворот налево, в горку, направо… Любой город, расположивший свои улицы на холмах, да ещё и разделённый водным пространством, является мукой для туристического освоения, ибо никогда не виден весь целиком, а сложить мозаику из отдельных картинок могут «не только лишь все», как говорил один косноязычный вороватый и недалекий политик Северного Причерноморья в начале XXI столетия.

«Надо просто запомнить, где какой храм находится и как называется, по ним ориентироваться проще всего,» — подумала Василиса, разглядывая шпили с крестами, вздымающиеся над домами и холмами.

Коляска прекратила петлять и катилась по прямой, вполне приличной, хоть и немощёной улице, неравномерно застроенной одно-, двух- и трехэтажными зданиями. На первых этажах почти всех домов и домиков размещались мастерские, магазины, врачебные кабинеты, учебные заведения, кофейни и кухмистерские, со своими до невозможности искусительными запахами, убийственными для девушки, не успевшей с утра перекусить.

«Кондитерская и Булочная О. О. Кроншевского. Удостоена Высочайшей благодарности Его Императорского Величества Николая II», «Богемский магазин посуды и лампъ», «Фабрика и продажа натуральнаго турецкаго кофе», «Конторы и склада строительных и технических материалов С. Л. Эйдельнанта» — мелькали перед глазами вывески, удивляя своей старомодной грамматикой и привлекая замысловатым шрифтом.

Навстречу по узенькому, не шире одного метра, тротуару, слегка поднятому над проезжей частью и выложенному доской, вприпрыжку неслись босоногие мальчишки — разносчики газет. Неторопливо фланировали вальяжные дамы, прикрываясь от солнца лёгкими летними зонтиками. Сосредоточенно хмурясь, торопились по своим делам солидные чиновники и офицеры, затянутые в строгие сюртуки и мундиры. Конные экипажи изредка перемежались отчаянно тарахтящими автомобилями, не такими шикарными, как тот, что стоял около вокзала, но тоже вполне импозантными, послушно ползущими по своей полосе с черепашьей скоростью, оставляя за собой шлейф синего вонючего дыма.

Василиса уже решилась задать вопрос, как долго продлится конная экскурсия и куда они направляются, когда коляска остановилась у заведения общепита с тремя вывесками: «Кондитерская», «Варшавская Кофейня», «Заведение Мисинского».

Это был небольшой двухэтажный особняк с сильно выступающей к проезжей части террасой, украшенной белоснежной балюстрадой и многочисленными цветочными композициями. Два симметричных эркера на первом этаже оживляли скупую архитектуру здания, оставляя то ли французское, то ли итальянское визуальное послевкусие, удачно вписавшееся в черноморский севастопольский ландшафт.

— Мне вчера порекомендовали это заведение, но я так и не смогла посетить его, — шепнула София Василисе, выходя из коляски, — сегодня у меня появился прекрасный повод, чтобы восполнить этот пробел. Надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной трапезу?

В ответ на предложение дамы желудок Стрешневой так отчаянно заурчал, что Вася покраснела, торопливо кивнула и поспешила выпрыгнуть из экипажа, зацепившись сестринским балахоном за дверцу и чуть не повиснув на ней.

У входа посетителей встречали служащие кофейни. Высокая, миловидная женщина средних лет, одетая в рябенькое закрытое платье с длинным, белым фартуком, выглядела примерно так же, как официантка будущего. А вот пасмурный мужчина среднего роста производил впечатление необычайно колоритного, но потешного из-за черного смокинга, надетого поверх очень длинного, белого то ли фартука, то ли халата. Он первым подскочил к Васе и ее попутчице, безошибочно определив, кто из них является старшей по положению.

— Мадам желает отобедать?

— Мадам желает понять, стоит ли вообще у вас останавливаться.

Не взглянув на служителя Диониса, спутница Василисы проследовала внутрь.

— О! Вы не пожалеете, если окажете нам такую такую любезность, — прислужник постарался не отставать от дамы, — извольте сюда, с тыльной стороны нашего заведения — терраса с видом на море. Здесь, в тени, в этот жаркий полдень будет прохладно, и вы почувствуете истинное наслаждение…