Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

Дескать, да, забавный феномен, но… амбиции ему надо бы поумерить. Греки уже отписали на родину, что идею винтового движителя подбросили мне они в ходе диспутов. Я же, дескать, только выполнил её в металле, да и то не сам, а родне заказал. Электродвигатель же был низведён ими до роли забавной заводной игрушки, обсуждать которую и вовсе бессмысленно.

Впрочем, из метрополии на них окрысился Аристотель, заявивший, что идею винта впервые выдвинул именно он, беседуя с учениками о механике. Разгоревшаяся свара изрядно повеселила персов, утверждавших, что шумеры такие «черпалки» применяли для канализации и песка еще несколько веков назад. «Приезжайте к нам на юг и посмотрите!» — предлагали они[1].

Единственное, в чём сходились и те, и другие, так это в презрительном фырканье по поводу разосланных нами открыток. В прежней жизни в таких случаях говорили: «Тоже мне, открыл Америку!»

Нет, я и раньше слышал о том, что в академических кругах процветают интриги и борьба за приоритеты, но столкнулся с этим впервые. С одной стороны, особой обиды не было, я ведь и в самом деле не сам этот винт изобрёл, и даже электродвигатель был лишь повторением чьих-то идей.

Но я просто не мог позволить им себя «заклевать», ведь успех создаваемого Делового Дома Армении держался на трёх китах: всё растущее производство эксклюзивных товаров, непрерывно увеличивающийся размах денежного оборота и моя репутация «умника», изобретателя и любимца богов.

Если позволить соперникам вышибить любую из трёх опор, нас быстро сожрут. Поэтому я подумал и решил всё-таки создать типографию. Напечатать «Армянскую Азбуку», «Арифметику», «Основы природоведения» и «Катехизис[2] культа предков». Начать решил с них, как с самых дружественных на настоящий момент к нашему Роду и ко мне лично. А там и другие подтянутся.

Списался с дедом и эребунской роднёй, получил одобрение и начал процесс. И упёрся в стену. Как говаривал мой любимый преподаватель: «Первое заблуждение человечества: каждому кажется, что он говорит понятно!»

Я невольно улыбнулся, вспомнив Бориса Львовича, его харизму и энергичную манеру речи.

— Запомните, ребята-девчата, то, что вы полностью понимаете сами себя, вовсе не означает, что вас поймут другие! — говаривал он. — У них другой багаж знаний и жизненный опыт, существенно отличающийся от вашего. Поэтому люди часто слышат совсем не то, что вы говорите!

А ведь при личном общении есть куча невербальных помощников. Наша интонация, мимика, жестикуляция — всё это несёт значительную часть дополнительной информации. Не верите⁈ Ну, попробуйте поговорить на иностранном языке, которым не очень уверенно владеете, сначала «глаза в глаза», а потом — по телефону. И почувствуйте разницу.

Ещё хуже становится, если исчезает интонация. Но и тогда собеседнику может помочь то, что он вас знает и домысливает вашу манеру говорить, читая.

Учебник же будут читать разные люди, причём совершенно не знающие его автора. Ну и «вишенкой на торте» являлось то, что писал я на родном языке Русы, а не своём. Итог просто ошеломлял! Члены тестовой группы порой совершенно неверно понимали даже очевидные, казалось бы, вещи. Например, «от перемены мест слагаемых сумма не меняется».

Вот как, как скажите мне, это можно понять неправильно? Но часть читателей прочла это как «перестановка цифр в слагаемом не изменит суммы»! У меня просто не слов! И ведь похожие вещи происходили чуть ли не с каждым примером.

Розочка по мере сил пыталась меня утешать, но три дня назад ей пришлось отправиться в Трапезунд с инспекцией тамошнего филиала «Розы Еркатов». Не одной, конечно же, а с охраной и помощниками. К безопасности мы теперь относились весьма серьёзно, поэтому они присоединились к возвращавшимся в порт «Стражам серебра». Итого получалось почти семь десятков бывалых воинов.

Сюда она тоже вернётся со следующим «серебряным караваном», то есть не раньше, чем через полторы недели. А может и через две. Вот я и захандрил.

Впрочем, средство от этого мне давно известно — надо заняться каким-нибудь синтезом. Та-ак, кажется, первая часть окончена, можно выключать поток хлора. Есть, сделано! Теперь погасить спиртовку. Ещё что? Убедился, что через остывающий прибор продолжает идти слабый ток сухого углекислого газа. Всё! Теперь можно и чайку попить.

Увы, настоящего чая мне так и не удалось найти. Шёлк иногда приходил с Востока, пусть и через длинную цепочку посредников, а вот чай — нет[3]! Поэтому я обходился набором сушеных листьев иван-чая, малины и мяты. Добавить ложку малинового варенья, сваренного на глюкозном сиропе, и у-м-м — вкуснотища!

Небольшая печь на чердаке моей лаборатории — не прихоть, а необходимость, именно она создавала тягу в моём вытяжном шкафу. А заодно там можно было разогреть еду или вскипятить чайник.

— Сиплый! — заорал я. — У меня перерыв. Тащи чайник!

Торопыжку я отослал с Розочкой. Пусть вместе посмотрят и оценят работу красильного цеха в пригороде. Полностью заменить меня они не способны даже вдвоём, но всё же — каждый увидит и оценит своё.

А вот и кипяток! И не только он. Как оказалось, Сиплый припахал девчонку из прислуги, они поджарили на печи немного сыра, завёрнутого в лаваш. Тоже «по-Русски». До меня тут так не делали, да и сейчас не всем нравится.

— Молодец! — похвалил я его за инициативу, одновременно заваривая напиток. — Присоединяйтесь!

— А что ты сейчас делаешь? — спросил отрок. Объяснять не хотелось, но и грубить тоже не стоило, всё же пацан вот-вот должен свой взрослый нож получить и стать полноправным мужчиной.

— Лучше я расскажу, о чём я сейчас думаю, это интереснее. Помните мою призму?

Оба энергично закивали. Ещё бы, даже я до сих пор пялился на искусственную радугу с детским восторгом, очень уж чистые она даёт цвета, что уж говорить про них.

— Хочу придумать поговорку, чтобы запоминать порядок цветов.

С этим оказалась проблема. Это по-русски всё просто и фразу «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» знают с детства. А тут…

— Многие народы любят число семь, поэтому и греческие философы, и персидские мудрецы выделяют семь цветов. Но у нас для их синего и голубого используется одно и то же слово. Я и придумал для их голубого использовать слово «небесный».

— А зачем? Зачем нам что-то придумывать, Руса? — спросил Сиплый. — Ты же сам сказал, что семь цветов они выделяют. Наверное, можно и шесть, и восемь. Зачем нам подлаживаться под них? Мы — ничем их не хуже и не глупее!

— Это хороший вопрос!

«Ну да, когда не знаешь, что ответить, начинать лучше всего с этой фразы!» — ехидно подумал я про себя.

— Скажи, ты помнишь, почему нашу науку называют химией?

— Помню, конечно! Потому что это искусство пришло из страны Кем!

— Во-от! Химии наши предки научились у египтян. Математике — у них же, а также у персов, ассирийцев и индусов. Само понятие механики, которой я тоже занимаюсь, придумал греческий философ Аристотель. Если предки у них учились, то и я буду!

Предки тут в большом авторитете, глупее себя их точно никто считать не станет, так что вопрос закрыт.

— А как поговорка может помочь запоминать? — поинтересовалась уже девчонка.

— Очень просто. Надо составить фразу из других слов, имеющую смысл. И чтобы каждое начиналось на ту же букву, что и цвет.

— Погоди-ка… — Торопыжка начал медленно перечислять цвета спектра на армянском, загибая для верности пальцы. — Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой… То есть, небесный… Синий и фиолетовый. Ничего у тебя не получится, Руса. Три слова на букву «каппа» начинаются[4]!

— Подумаешь! — фыркнула мелкая вредина. — Вместо слова «Зелёный» можно использовать «травяной», а вместо «красного» — «кровавый». И получится семь цветов на разные буквы[5]!

Я аж поперхнулся. Затем, точно так же, как недавно Сиплый, загибая пальцы, перечислил первые буквы цветов спектра на языке айков:

— Альфа, ню, дельта, бета, каппа, ипсилон и мю. Действительно, все буквы разные[6]. Как тебя зовут, девочка? Не хочешь пойти в мою школу? Сначала выучишься, а там и моей жене начнёшь помогать. Или мне…