Заклинатель 5 - Алекс Каменев
Зато с удовольствием погляжу на воздействие на тонком энергетическом уровне божественного порядка, это может быть интересным с точки зрения магической составляющей.
В конечном итоге, на мир необходимо смотреть холодно и отстраненно, и уж точно не бросаться спасать всех подряд. Потому что иному тонущему нужно бросать не веревку, а бетонный блок, чтобы точно утонул.
Что касается наемников, то за них я не беспокоился. И Берг, и Дитрих давно усвоили жизненное правило не лезть в чужие дела, особенно когда никто этого не просит. Играть в защитников не станут, тем более рисковать жизнью ради отребья, судя по всему пойманному на воровстве или другом преступлении.
— Пошли, спустимся вниз и позавтракаем. Кажется основное действо начнется ближе к обеду, не хотелось бы пропустить, — я хлопнул по плечу Сорена и направился к двери.
Глава 26
26.
На завтрак подали скворчащую яичницу с беконом в сковороде, едва снятую с огня, огромную глиняную кружку холодного эля и свежеиспеченный хлеб, от аромата которого можно было сдуреть.
— Царская трапеза, теперь я верю, что городок под покровительством темных сил, иначе такого совершенство мы бы не увидели, — пошутил я, с энтузиазмом принимаясь за еду. Бурная ночь с неутомимой на ласки Хизер требовала восполнения потраченных сил, я ел быстро и с удовольствием.
Сорен в свою очередь вяло ковырялся в тарелке, явно занятый другими мыслями. Его переживания по поводу судьбы незнакомых бродяг начали раздражать. Я взмахом руки подозвал хозяина заведения, как и вчера коротавшего время за длинной стойкой из толстого дуба. Дородный трактирщик с готовностью подошел, на лице расплылось угодливое выражение с готовностью услужить. Щедрая плата за комнаты и удобства, а также отдельно за ужин произвели должное впечатление, чтобы относиться к конкретно к этим гостям с подчеркнутым радушием.
Деньгам везде рады, все и всегда.
— Скажи, уважаемый, кого сегодня будут казнить? — спросил я и пояснил: — Мы слышали о предстоящем празднике и хотели бы знать подробности.
Физиономия трактирщика на мгновение посуровела. Кому охота рассказывать о таких делах, особенно косвенно признаваясь в собственной причастности. Но уловив равнодушный тон, с нотками доброжелательности и ленивого интереса, пузан приободрился, даже взглянул удивленно, не ожидая такой реакции на казнь.
У меня мелькнула веселая мысль: знал бы он, с кем говорит, так бы не удивлялся.
— Так это, ваши милости, преступников будут казнить… — на последнем слове толстяк запнулся, явно находясь в курсе истинной подоплеки предстоящей «казни». Впрочем, как и основная масса местных жителей.
— Преступников? — протянул я. — Не здешних похоже.
— Не здешних, ваша милость, как есть не здешних, — быстро закивал трактирщик.
Я бросил насмешливый взгляд на гвардейца и уточнил:
— Что они натворили?
Толстяк в засаленном переднике на мгновение запнулся, заплывшие жиром плечи слегка опустились.
— Так это, Брома убили, лиходеи окаянные, это все знают, бортника нашего. У него в лесу значит пасека, он отправился ее проверять перед наступлением холодов, и наткнулся на душегубов. Они видать решили перезимовать в его сторожке. Хотя там и не слишком удобно, но дров и места хватает, и печка с лавками есть.
— И бродяги не придумали ничего лучшего, как зарубить заявившегося на порог хозяина? — вкрадчивым тоном уточнил я.
И вновь насмешливый взгляд метнулся в сторону насупившегося имперца, тот уже понял, куда я клоню и не находился с возражениями. Разве что способ, которым будут умерщвлены душегубы, но до эпохи гуманизма далеко, сейчас упоминание жестокости казни лишь вызовет насмешливые улыбки.
— Как есть убили, изуверы проклятые, зарубили Брома прямо рядом со сторожкой его же собственным топором, который он всегда брал с собой, когда отправлялся в лес, — с готовностью кивнул трактирщик.
Спор можно было считать законченным, но я решил продолжить давить.
— А у лесника этого, Брома, наверное осталась семья? Жена, детишки малые?
Лицо Сорена окончательно посмурнело. Трактирщик бросил на него опасливый взгляд, осторожно подтвердил:
— Остались, и жена и дети малые.
Я удовлетворенно кивнул, бросил мелкую монетку в пухлую руку за разговор.
— Спасибо, уважаемый, ты можешь идти.
Дородный хозяин заведения поклонился, так ничего и не поняв, развернулся и отправился за барную стойку. Я жестко взглянул на гвардейца.
— Не стоит изображать из себя святую невинность. Ты потерял ее, когда согласился участвовать в захвате и уничтожении целого города. Или ты уже забыл о Последнем Приюте? Так я тебе напомню, там погибло намного больше людей, и основная часть была мирные жители. Так что не надо тут включать благородство, твои руки давно по локоть в крови.
Воин насупился, он явно хотел что-то сказать, возразить, поспорить, указав на мои далеко не чистые руки, но быстро вспомнил, что в отличие от него, я не пытался играть в нравственное достоинство, кому претит смотреть на смертную казнь.
Разумеется, я знал причины подобного поведения. Переметнувшись на другую сторону и став, по сути, предателем для бывших товарищей, гвардеец потерял нравственные ориентиры, и теперь пытался казаться лучше, чем он есть на самом деле. Как будто, если вести себя правильно, то это нивелирует совершенный проступок. Вполне нормальная реакция для обычного человека, в чем-то даже верная, ведь вселенная должна находиться в равновесии, нельзя всегда творить зло, иначе тебе самому станет плохо.
Но всегда нужен баланс, а главное правильность заданного направления. И спасение двух убийц-бродяг однозначно не является указателем для подобного поведения.
Хочешь делать добро? Да пожалуйста, делай. Но спасай тех, кто действительно этого заслуживает, иначе можно надорваться и не помочь тем, кому и правда нужна помощь. А всякие подонки… что-ж, мир без них станет лучше. И это тоже станет вкладом в равновесие мира.
— Все равно, это неправильно, — глухо проронил Сорен. — Нельзя заигрывать с темными силами.
И многозначительно посмотрел на меня. Я мысленно поморщился, затем хмыкнул, в чем-то он прав.
— Может и правда, — я пожал плечами, тем самым застав гвардейца врасплох. — Если не знаешь куда лезешь, больше шансов на то, что все закончится плохо. Вполне возможно, что горожане до конца не представляют с кем на самом деле связались.
— О
