Козырев. Путь мага - Лев Котляров

— Вы очаровательно выглядите, — вежливо ответил я и перевел взгляд на будущего императора.

Его лицо так и сияло. А сам Стефан то и дело порывался встать со стула, крутился, трогал мундир, поправлял золотые пуговицы. Вел себя, как обычный подросток.

Интересно, а кто будет наместником при нем? Этот вопрос я задал Марианне Васильевне.

— Как? Вы не знаете? — выдохнула она. — Так, Георгий Александрович. Самая лучшая кандидатура для такого. Он долгое время был при Романкове, знает все тонкости политики и вообще, выдающаяся личность.

Про выдающуюся личность это она хорошо сказала. Я окинул взглядом Сапрыкина и с удивлением отметил его усталый вид. Что, перспектива управление страной уже тяготит его?

— Давайте начнем, — объявил монах, и все встали в широкий полукруг.

Наследник оказался в центре, все еще не двигаясь со стула. Я со всем любопытством ждал, как будет проходить очищение от мирской грязи.

На деле все оказалось прозаичнее. Монах активно размахивал руками над головой Стефана и речитативом произносил длинное заклинание. От него в воздухе мелькали голубые воздушные потоки, которые выглядели как вода.

Магия окутывала будущего императора вихрями, трепала волосы и тут же растворялась в воздухе. И все выглядело, действительно, как волшебный душ. Интересно, он на самом деле смывал мирскую грязь или это просто выражение такое?

Это все продолжалось минут двадцать, а потом над Стефаном засверкали искры, и монах опустил руки, отступая от мальчика.

Пришло время торжественной речи Марфы Петровны.

— Невозможно описать, как я сейчас счастлива! — с сияющими глазами произнесла она. — Мой мальчик сегодня станет императором нашей чудесной страны!

На ее лице не было ни грамма печали по ушедшему мужу, зато была какая-то маниакальная любовь к сыну. Я бросил взгляд на дочь, та стояла, поджав губы, и я только сейчас увидел ее покрасневшие глаза. В них не было и толики той радости, что я отметил в Стефане и Марфе Петровне. С чего бы это? Ей никогда не стать главой страны, как и матери. Откуда тогда слезы? По отцу? Да, это было бы логично. Но тогда возникал вопрос, почему Романкова старшая выглядит иначе. Глядя на нее, можно подумать, что она на свадьбе сына, а не на коронации.

На первый взгляд это все укладывалось в общую картину, но опыт прошлой жизни подсказывал, что тут скрывается нечто большее. Смерть императора, смерть моего отца, слухи, капли, домыслы. Как же тут разобраться?

Я все перебирал в уме факты и сведения, пытаясь собрать этот странный пазл. А он, зараза, никак не сходился, разваливаясь от малейшего движения мысли.

И так глубоко задумался, что пропустил всю речь и даже ее конец. Спас положение монах, который воздел руки к потолку и пригласил меня подойти ближе.

Достав из кармана камень, я снова коснулся документа Кухаревых и мысленно посетовал: до сих пор его не прочитал.

Остальные же, увидев камень, дружно вздохнули, не сдерживая восхищения. И я прекрасно их понимал. Сейчас самородок не в пример своему обычному виду, ярко сиял серебряными боками и был теплее, чем я помнил. Как бы на коже ожога не осталось.

Стефан весь издергался, и сам поднырнул под мою руку. Под ладонью я почувствовал его мягкие взлохмаченные волосы. А ведь он еще так молод! Но сколько же в нем желания стать императором.

Отбросив все эти лишние мысли, я выпрямился.

— Поехали, — тихо пробормотал я и сильно сжал камень пальцами.

Глава 27

Едва я сжал камень, меня забросило в знакомую молочную муть. Как? Почему сейчас?

— Это ты, моя хорошая? — приторно-сладким голосом позвал старик, а увидев меня, закашлялся и выдал: — а, это ты. Чего пришел?

— Так, коронация же! — воскликнул я. — У меня в одной руке голова будущего императора, в другой — камень.

— Голова отдельно от тела? Или еще на плечах? — хохотнул старик. — Коронация, говоришь? Опять с ерундой какой-то пришел, — проворчал старик. — И что?

— Постой, а как же выбор, варианты, законность и все такое… — у меня не было сил удивляться, вместо этого появилось раздражение.

— Какой ты скучный, — отозвался старик, скупо махнув рукой. — Вот, держи, хлебай полной ложкой.

В следующую секунду белая муть уплотнилась, и передо мной появилась ретроспектива жизни Стефана. Я был им и одновременно смотрел на него со стороны, как бывает только в ярких сновидениях.

Рождение, младенчество, детский возраст. Первые шаги, первая кислая долька и первый самый настоящий игрушечный замок с ротой солдат.

Я наблюдал за взрослением будущего короля и на этом фоне видел его родителей. Идеальные на публике и самые обычные вне ее. Ссоры, битье посуды с золотой каймой, измены, обиды. Мне, как и Стефану было горько это видеть. Но зато после этого он получал дорогие подарки. Мать старалась окружить его заботой, которая в какой-то момент превратились в жуткую смесь опеки и контроля.

И сейчас, сидя на этом дурацком стуле, Стефан мечтал только об одном — вырваться из ее властных объятий и зажить своей жизнью. Пусть и наивной, но зато своей.

Все это лишь косвенно подтверждало мои мысли. Вдова не так проста, как кажется на первый взгляд.

Но как же быть с выбором, про который мне все постоянно говорили? Вот есть Стефан, один претендент на трон. Законный сын своего отца и наследник империи. Что дальше-то?

Едва я сформулировал в себе этот вопрос, то над головой призрачного подростка появилась корона. Значит, он и есть будущим император?

Но с этим осознанием картинки не перестали мельтешить перед глазами, и я не вернулся в подземный зал церемоний. Наоборот, история потащила меня дальше, показывая будущее молодого главы страны.

Ошибки, удачные решения, друзей, врагов и многое другое, что ждало императора. Я увидел, что за спиной Стефана стоял Сапрыкин и подсказывал ему правильный путь. Впервые я изменил своё мнение по поводу Георгия Александровича. Его агрессия и мое общее впечатление имели под собой серьезную базу политических игр и волевых решений. Ему пришлось стать таким, чтобы страна шла к процветанию.

Да, рядом с молодым Романковом будут верные люди.

И в этот момент я вернулся в подземный зал.

— Я подтверждаю истинность коронации. Стефан Евграфович будет прекрасным императором, — изрек я, и в тишине мой голос прогремел, звонко отскочив от каменных сводов.

Все присутствующие вздохнули с облегчением.

— Да будет так! — грохнул монах и взмахнул руками.

Тут же Шумская обернулась, выдернула из чьих-то рук бархатную подушечку с лежащей на ней короной и с