Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил

Я достал письмо, только что полученное от сербов.

— Сербы приняли мое предложение. Завтра или послезавтра домачица Елена приедет к нам.

Глава 4

Приехавшая сербская домачица Елена оказалась высокой, статной, совершенно седой женщиной, державшейся с поразительным достоинством и властностью.

В этом, наверное, и был главный секрет, почему до сих пор российские власти не закрепостили этих сербов. Оказать сопротивление они бы не смогли в силу своей малочисленности, а каких-либо серьезных покровителей у них не было.

И только личные качества Елены помешали соседям приютившего их помещика сделать это. А в российских законах нашлась бы лазейка, и всё было бы против сербов, и ничто не спасло бы их.

Непонятно, кстати, почему они до сих пор не получили русское подданство.

Но теперь все эти опасения в прошлом, сербы переселяются ко мне.

Елена и сопровождающие её шесть сербов ожидали в гостиной. Еще семеро расположились на отдых во дворе.

Когда я вошел, Елена и шестеро сербов с достоинством поклонились.

— Здравствуйте, Александр Георгиевич, — за всех поздоровалась Елена.

Одеты все сербы вполне по-русски. Только незнакомый разноцветный шарф на голове Елены, её лёгкий акцент и белые сорочки у всех выдавали в них иностранцев.

— Здравствуйте, господа, — ответил я лёгким поклоном головы.

— Мы получили письмо Милицы и почти принимаем ваше предложение. Нам необходимо только услышать его из ваших уст.

— Хорошо. Я предлагаю вам, как свободным людям, поступить ко мне на службу. За кров, стол и установленное жалование работать в имении и на моих предприятиях, а мужчинам — ещё и охранять меня, мою семью и моих людей. А молодым мужчинам сопровождать меня в опасных поездках, например на Кавказ, где идет война с горцами. Ваши проблемы с получением официального статуса буду решать я.

— Спасибо, Александр Георгиевич, — лёгкая, довольная улыбка тронула губы Елены. — Мы согласны вам служить и будем это делать, как говорят у вас в России, не щадя живота своего.

Сопровождавшие Елену все дружно, как один, кивнули в знак согласия.

— Но вы даже не поинтересовались, в каких условиях вам придется жить эту зиму, — удивился я.

— Мы готовы временно жить даже в палатках. У нас заканчиваются паспорта — они все до Рождества, — и если мы не найдем новое место жительства, то сосед-помещик, а мы живем в имении родителей мужа Милицы, попытается обратить нас в крепостных, — откровенно объяснила Елена одну из причин их согласия. — Мы доверяем мнению Милицы и верим ей и вашему слову.

— Хорошо, господа. Полагаю, мне необходимо поехать с вами, чтобы господин помещик не стал чинить вам препятствий. Мы сейчас поедем, и я вам покажу место, где предлагаю вам временно жить. Но сначала я напишу письмо в Калугу, и как только получу ответ, а он непременно будет сегодня, мы отправимся к вам.

Минут через двадцать Степан и Тихон верхами на четырех лошадях, имея для скорости сменных, ускакали в Калугу.

Мы договорились, что я поеду в Сосновку, а Анна не спеша приедет в Калугу и будет ждать известий от меня.

Ксюша останется дома; она уже вполне успокоилась и не против иногда оставаться в своем имении с няней и дворней, которая в ней души не чает и балует её.

В письме я изложил Анне все о приезде сербов и попросил её прислать мне срочно своего Никанора, чтобы он вместе с Андреем сопровождал меня.

Отправив Степана с Тихоном, я вернулся к сербам.

— Прошу, господа, следовать за мной.

Я не проверял, как Сидор выполнил мое распоряжение, но не сомневался, что в бараках и на территории вокруг все убрано. И конечно, Сидор меня не подвел.

Везде все убрано под метелку. Окна и все, что надо было, помыто, а разбитые кое-где стекла заменены. Для этого целые взяли из окон последнего барака, и дырки в окнах просто затянули плотными холстами.

И мало того, что везде чисто, Сидор, прослышав о приезде сербов, проявил полезную инициативу и успел затопить печи, которые тоже были приведены в порядок и все испытаны.

В бараках был просто Ташкент; печи на удивление хорошо справлялись со своей задачей, и хотя на дворе всего лишь легкий минус, ясно, что в морозы здесь будет достаточно тепло.

Сербы, зайдя в бараки, сразу же довольно заулыбались, а Елена откровенно сказала:

— Это намного лучше, чем мы рассчитывали.

— Тогда, господа, приглашаю вас на обед. Потом, если будет время, отдохнете, и как только вернется мой человек — в путь. Ну и, конечно, дождемся вашей любезнейшей госпожи Милицы.

Отдохнуть сербам особо не пришлось. Пока вернулись в усадьбу, расселись не спеша за столами и также не спеша начали трапезничать, мои посланцы домчались до Калуги, и Анна тут же собственной персоной поспешила прибыть в Сосновку.

— Это, господа, моя невеста Анна Андреевна, — представил я Анну. — А это уважаемая домачица Елена, — представил я Елену.

— Это, уважаемая Анна Андреевна, — Елена показала на своих сербов, которые дружно поклонились, — представители каждой нашей семьи.

— Приятно познакомиться, господа. Если я правильно понимаю, Александр Георгиевич намерен сразу же отправиться за вашими семьями.

— Да, именно так дело и обстоит.

— Ты не против, если Никанор пообедает перед дорогой, а мы с тобой поговорим?

Я, конечно, был не против, тем более что Милицы еще нет, а наш разговор подразумевал, конечно, любовные ласки перед дорогой.

Ехать нам недалеко; имение, где бедствуют сербы, пограничное с Калужской губернией, в Болховском уезде соседней Орловской губернии.

От Калуги это сто двадцать с небольшим верст по дорогам местного значения, то есть во многих местах по грунтовке. Весной и летом часто это непролазная грязь, а зимой — снежные заносы. Но сейчас грязи нет и снежных заносов тоже, и по такой дороге ехать одно удовольствие; единственная проблема — наличие ухабов.

Ехать надо напрямую через Лихвин, Белев, и там, не доезжая немного до Болхова, рядом с дорогой — наша цель.

Через час мы выехали: сербы все верхом, я с Еленой и Милицей в своей коляске. С нами десяток сменных лошадей. Они будут сменять уставших, чтобы как можно меньше останавливаться и, самое главное, ехать быстрее.

Милица едет с нами с одной единственной целью: мало ли какие проблемы или неувязки могут возникнуть, а она все-таки невестка хозяев имения, приютивших сербов.

Женщины едут укутанные в тулупы. Я периодически еду верхом; мне довольно-таки трудновато это делать, зимнего опыта верховой езды у меня еще нет.

А сербы, хоть и южные люди, молодцы. Андрею с Никанором ни в чем не уступают.

Ночь не холодная, небольшой минус, мне даже показалось, что теплее, чем днем. Ветра нет, и самое главное — светит луна и ярко блестят звезды.

Поэтому решаем рискнуть и продолжать свой путь и ночью. Никанор, оказывается, отлично знает эту дорогу, и мы уверенно скачем вперед.

Елена с внучкой всю дорогу о чем-то разговаривают; у меня такое впечатление, что еще мгновение, и Милица запоет. Она просто светится от радости.

— Чуть ли не по пятнадцать верст в час даем. Если лошадушки не подведут, то утром будем на месте, — довольно говорит Никанор, подъехав ко мне перед Белевом.

В самом Белеве мы делаем остановку: надо немного согреться самим, попить чаю, дать отдохнуть лошадям, напоить их, естественно, и дать овса и сена.

Испуганный станционный смотритель, увидев такое количество верховых, даже с спросонья затрясся от страха, но двести рублей тут же успокоили его, и все необходимое нам было получено очень быстро.

На восходе солнца мы были на месте.

Сербы уже полностью готовы к отъезду, но обстановка близка к взрыву. Соседи, понятное дело, были против; они призвали станового пристава, и родители отца Павла метались между всеми сторонами, похоже, не совсем понимая, что происходит, а самое главное — не знаю, что делать.

То, что Милица поехала с нами, было очень мудро. Увидев невестку, матушка отца Павла зарыдала в голос: