Княжич Юра V - Михаил Француз
— 'Не заплачу, не грузи —
Не утонет в речке мячик.
От Версачи эксклюзив
Больше ничего не значит.
Тук тук, здравствуй, это я.
Потерялся ключ в кармане.
Губы тают на губах.
Не обманет, не обманет…' — кстати, забавный фактик: в этом мире тоже был Дом Версачи. И тоже занимался модой. Естественно, тут его главы, основавшая Семья, были Одарёнными. И занимались не только модой — они держали под собой целую область в Италии, владели ей. Но особой силой или властью они на общем фоне других Семей не отличались. Главное, что составляло их известность — всё-таки, именно мода и предметы роскоши «люкс-класса». Так что, не пришлось даже менять слово в песне. Хотя, не будь их тут, я всё равно бы не стал — не то состояние духа, чтобы в каждое слово вдумываться и пытаться просчитывать последствия.
Я пел.
Я пел так, словно бы сам был Ромой «Зверем», будто бы был одержим его духом. Буд-то бы не я, а он сейчас скакал перед фонтаном, бил по струнам и «скриммил» в микрофон, который словно бы сам собой соткался из воды и раствора пыли в моей руке.
Песня захватывала. Вспоминался клип. И то, как по лицу певца текли струи дождевой воды.
Дождь. Там весь клип лил проливной дождь.
Наверняка, их там во-всю поливали из шлангов на съёмках. Но мне-то «шланги» не требовались!
Ещё на первых вводных строчках, небо, ещё минуту назад яркое, солнечное, летнее, начали застилать образующиеся прямо из ничего дождевые тучи, которые становились шире и больше, разбегались своими краями над городом во все стороны. Это могло бы вызвать в городе шок и панику, если бы… всё внимание итак не было поглощено мной.
Так что, дождь, начавшийся на словах:
— 'Любовь зарядила дожди-пистолеты.
Любовь зарядила холодное лето.
Не жалко, не жалко. Летит твоё лето.
Щелчок зажигалки, дожди-пистолеты…' — никто не удивился тому, что с неба действительно ударили водные струи летнего тёплого ливня. Тёплого, оживляющего и освежающего, от которого не хотелось прятаться.
— 'Нам с тобой грустить нельзя,
Паровоз мой на верёвках.
Здравствуй, лето без тебя
На стеклянных остановках
Разлетаются, звеня,
Мимо сердца, мимо, мимо
Капли летнего дождя
По витринам, по витринам.
Любовь зарядила дожди-пистолеты,
Любовь зарядила холодное лето.
Не жалко, не жалко — летит твое лето;
Щелчок зажигалки, дожди-пистолеты…' — я бесновался на площади, перед фонтаном. А с неба били струи дождя.
В этот раз уже не было никакого «Иллюзорного мира». Только я, микрофон, гитара, группа и ливень. И этого хватало.
Зрители тянули вверх руки. Улыбались. Особо впечатлительные импульсивные и эмоциональные ещё визжали, как настоящие фанаты на концерте. Всем было весело.
И мне тоже.
Нет, ну правда ведь: я не злой. У меня бывает: находит. Бывает, что накапливается. Бывает, что злюсь и гневаюсь. Бывают и настоящие срывы, как тогда в Берлине… бывают. Ну, теперь, после Берлина, точно бывают — раньше-то не было. Но, в целом, я не злой. И даже почти не злопамятный. Гнев выплеснул, скинул и можно теперь дальше любить жизнь, мир, небо и всех вокруг.
Вот я и любил. Дарил окружающим восторг и радость, сам получая от этого не меньшее удовольствие.
Жаль только, что песня быстро кончилась. Так-то она коротенькая.
А дождь… не кончился. Дождь лил.
И это вызвало новую ассоциацию. Пробудило в памяти другую песню. Медленную и торжественную, сильную и полную внутренней силы. Тоже про дождь.
Правда, она была под женский голос… но, когда меня такие мелочи останавливали? С моими нынешними-то голосовыми складками и их возможностями…
— 'Снова снился мне сон-
Ожиданье сбылось,
Голубь ветку принёс,
И закончился дождь;
А проснулась, опять,
Засверкала гроза,
И слезами война
Затопила глаза…' — затянул я голосом «Маши» из группы «Маша и Медведи». Не чистым голосом, а со всеми теми наложенными на него для альбомной записи звуковыми эффектами — я мог себе это позволить. Были возможности.
Я пел.
Ко мне на руку слетел белый голубь с веточкой. Отыскать такого в городе садов — не сложно. А лёгкая Ментальная команда, и вот — он уже послушно слетает ко мне на подставленное запястье. И дождь прекращается…
Но на следующей же строчке голубь, роняя веточку лаврового дерева, заполошно улетает, а дождь возобновляется с новой силой.
Да ещё и молния с громом шандарахнули, заставив зрителей вспомнить, как у них подгибаются колени.
— 'На осколках ковчега
я скажу тебе,
здравствуй, Арарат!
Мне привиделось это —
мой извечный дом, яблоневый сад…
На пороге рассвета в небе,
в небе звёзды так горят!
Слышно «Многая Лета»
где-то, где-то Здравствуй,Арарат!
Здравствуй, Арарат!
Здравствуй, Арарат!..' — дождь лил. Но, даже самый сильный и мощный ливень не смог бы дать мне нужного для полноты впечатлений эффекта. Он просто не успел бы! В конце концов, Всемирный Потоп, по преданиям, длился не одну неделю, а тут: сколько та песня длится? Пять минут, шесть? Если дать сброситься такому объёму воды за такое короткое время, то город не погрузится в воду, а будет смыт ей! Вбит в грязь. Камня на камне не останется!
Но… все уже забыли о моём «Мире иллюзий». Так как он стал прозрачным, все решили, что он исчез… а он остался! И только разросся за последние песни. И теперь, я взял и опустил всю эту высоченную массу горизонтально, накрыв ей сразу весь город. И был это уже не «экран», это был «3D» с полным погружением! Даже «5D»!
— 'А внизу тёмный лес,
Всё смешалось на дне,
Вавилонскую высь
Строит Сверхчеловек!
Пусть умели летать
Атлантиды сыны,
Но не спас третий глаз
Их от силы Воды!..' — каждый человек на этой площади, в этом городе, перестал видеть то, что происходит на самом деле. Каждый видел только себя, одного, стоящего на чём-то, не важно на чём, покачивающемся на поверхности воды. Огромного океана прозрачной воды, сквозь толщу которой видно на дне тёмные леса, горы, города и целые континенты, уходящие в тёмную глубину… под непрекращающимся, идущим сверху дождём.
И это не было Ментальным внушением. Эта была только иллюзия, созданная водой, светом и его преломлением.
Даже те, кто был в зданиях и машинах, видели примерно то же самое. С поправкой на то, что те, кто в транспорте, наблюдали себя над этим океаном в транспорте, а те, кто в
