Добытчик (СИ) - Громов Борис Николаевич

В сторону Кронштадта я пошел по КАДу, мимо Новоселья и Горбунков, не сворачивая в сторону Стрельны и Петергофа. Да ещё и желание в сторону Красного Села свернуть в себе едва подавил. Туда мне тоже нужно, но — не сегодня, не с толпой гражданский за плечами. А вот позже я туда обязательно наведаюсь, дело у меня там.

Возможно, на КАДе больше машин и риска влететь в образовавшиеся из-за аварий заторы, зато в городах абсолютно точно больше зараженных. А тут почти нормально: три полосы, не считая периодически появляющегося «дублера» и по нашей стороне во всех населенных пунктах — пятиметровые стены шумоотражающих экранов.

Правда, на противоположном «берегу» такие стены были далеко не везде. Зараженные на наш проносившийся мимо «Соболь» даже отреагировать толком не успевали, а чтоб до нас добраться им пришлось бы перелезть через два высоких отбойника и три полосы встречной стороны КАДа, вот только… Смотреть по сторонам и видеть нам это не мешало. Жилые многоэтажки, щерящиеся выбитыми провалами окон, разбитые машины, пожарища. Тварей на улицах… Словом, веселья и бодрости духа такие картины нам точно не добавили.

Зато доехали довольно быстро и почти без затруднений. Уже когда перед ведущей на Кронштадт дамбой ушли влево, на Малую Ижору, Бронну и Дубки, пришлось снова немного порыскать по узким деревенским улочкам, уворачиваясь от вездесущих упырей. Но, кто молодец? Серёжа — молодец! Снова умудрился проскочить без серьёзных повреждений. А зеркала заднего вида и правая фара… Ну — зеркала, ну — фара… Думаю, новые найдем, всё же «Соболь» — не «Мазератти», в конце концов. Когда не доезжая Большой Ижоры мы, повинуясь указаниям навигатора, ушли влево, в леса, в которых пряталась войсковая часть «секретных морпехов», так и вовсе дышать стало значительно легче. И в прямом смысле: пропала, наконец, уже доставшая в край вонь гари и разложения, и в переносном, образно говоря.

И совсем меня отпустило, когда вдалеке показались сложенная из бетонных блоков «избушка на курьих ножках» блок-поста, перегораживающий дорогу полосатый шлагбаум и капонир со стареньким «бэтээром»-«восьмидесяткой». Чуть на слезу не пробило, ей-богу.

Блок-пост реально был похож на то ли на избу Бабы-Яги, то ли на старинный пост-«стакан» ГАИ времён Советского Союза, разве что размерами больше и из бетонных конструкций. Не приземистый и вросший в землю, как на Кавказе в пору КТО, а, наоборот, приподнятый над поверхностью. Что логично, с учетом реалий. Даже если толпа зараженных внезапно навалится — забрались наверх, подняли лестницу и можно сидеть, ждать подмоги, отстреливая упырей с безопасной высоты в пять-шесть метров. И еще одна странность меня зацепила: рядом с капониром был установлен на столбе уличный рекламный светодиодный LED-экран. Вот только вместо рекламных роликов он демонстрировал здоровенные оранжевые цифры — «8873». Это что такое вообще?

Бронетранспортёр развернул в нашу сторону башню, а вышедший на середину дороги боец выставил вперед раскрытую ладонь, приказывая остановиться.

— Остановитесь! Пока сидим внутри смирно, готовимся по команде выходить по одному для досмотра!

— Так мы ж не заражённые, — начал было открывать боковую дверь Олег, но подняв взгляд на смотревший точно ему в лицо раструб КПВТ, стушевался, замолчал и сдал назад, в салон.

— Вы откуда такие красивые, товарищи большевики? — уже несколько дружелюбнее поинтересовался у меня часовой, разглядевший рядом со мной Катю и укачивающую проснувшегося сына Лидию.

— Из города-героя Ленинграда, колыбели трёх революций, откуда ж ещё, — развёл руками я.

— Смешно, — широко улыбнулся морпех. — Только, сдаётся мне, что фальшивые вы большевики, не настоящие.

Ах вот ты как? Ладно, сейчас я тебе покажу «фальшивые», благо, Кирюша проснулся уже.

— Это мы-то не настоящие⁈ — притворно возмутился я и нажал на кнопку автомагнитолы.

И Лееееенин — такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

Взвыла колонка на крыше «Соболя» голосом Кобзона. Часовой в первое мгновение аж присел, но тут же осознал, насколько нелепо выглядит и снова принял вид гордый и невозмутимый.

— Вот теперь — верю. Давайте, товарищи большевики, по одному — выходим. Если оружие есть — берите с собой, но держите в левой руке стволом вниз или из кобуры не вынимайте.

А мы чего? А мы ничего! Мы — понятливые. Нам сказали — мы сделаем.

— Один момент, дружище. У нас в машине пожилая женщина, у неё с ногой всё не очень хорошо. Мальчишки наши ей выбраться помогут?

Часовой молча кивнул, мол, принял, понял, нормально всё.

— Эй, Чибис, это что тут у тебя за концерт по заявкам?

От блок-поста к нам спешит молодой крепкий парень со звёздами старшего лейтенанта на погонах-хлястиках, торчащих из-под плечевых лямок бронежилета.

— А это, тащ старший лейтенант, походу, сборная КПРФ по стрелковому спорту, — продолжает «давить лыбу» часовой.

А, ну да, выглядим мы сейчас очень колоритно. Поутру почему-то никто не стал менять выданные мною «тактикульные» штаны и худи с логотипом «Полигона» на свою прежнюю одежды. Даже Надежда Семёновна в них осталась. Нет, с Олегом всё ясно, его пиджак и брюки прямиком в мусорку пошли. А остальные-то чего? Или вещи высохнуть до конца не успели?

— Дядь Серёж, мы доехали? — спросил вдруг тихонечко Молчун.

Я огляделся, прислушался к негромкому стрекотанию генератора, стоящего где-то за зданием поста, принюхался к витавшему в воздухе дымку и запаху гречки с тушенкой от полевой кухни, смешивающемуся с солярным выхлопом и ароматом соснового леса. Поглядел на двух бойцов, волокущих откуда-то и куда-то очень характерного вида деревянный ящик цвета хаки и кивнул.

— Доехали.

Глава 10

Сначала был карантин. Хотя, зачем он — я так и не понял. Весь мой опыт, все знания по данному вопросу сходились на том, что обращение человека в дикую и совершенно не симпатичную плотоядную тварь происходит очень быстро, практически мгновенно. Но, с другой стороны, а много ли я вообще знаю о происходящем вокруг? Поэтому положенные три часа в карантине отсидел молча, не выражая ни малейшего недовольства. Опять же, за время «отсидки» у нас всех не только кровь на какие-то анализы взяли, но и покормили. Всё та же гречка с тушняком и едва сладкий чай, всё в пластмассовых тарелках и стаканах синего и красного цвета. Ложки, разумеется, алюминиевые, хорошо хоть новые, а не гнутые и перекрученные. Приступ ностальгии по годам армейской службы, нахлобучивший меня на КПП, только усилился.

Потом за нами пришли. Сначала — медики, которые куда-то чуть не на руках унесли Лиду с младенцем и на добытом мною кресле-каталке укатили Надежду Семёновну. А за остальными явился лейтенант-морпех и стал по одному вызывать в кабинет для «индивидуальной беседы». Сначала Катю, за ней — пацанов, после — Олега. Я пошел с ним собеседоваться последним.

— Фамилия, имя, отчество? — заполняющий в принесенном ноутбуке мой опросный лист «летёха» деловит и собран. Молодец, представляю, насколько быстро и сильно подобная тоскливая рутина может задолбать даже самого ответственного.

— Селезнёв Сергей Игоревич.

— Год и дата рождения?

— Восемьдесят пятый, 20 октября.

— Есть с собой какие-то документы, подтверждающие личность?

— Паспорт, — я протягиваю ему «дубликат бесценного груза». — А если бы не было, тогда что?

Морпех равнодушно пожимает широкими плечами.

— Да ничего, собственно. У нас чуть не половина спасенных или спасшихся без документов сюда попали. Вы, Сергей Игоревич, сами у нам восемь человек привезли… Из восьми у пятерых вообще никаких документов — у всей несовершеннолетне-малолетней компании включая младенца, а паспорт только у Лидии Анохиной и…

— У Олега, скорее всего, — пробую я угадать.

Успешно.

— Да, и у Олега Алексеевича Фетисова. Ему по работе положено было всегда паспорт при себе иметь. У Надежды… — лейтенант на мгновение «завис», вспоминая, — … Семёновны — пенсионное и социальная карта. Так вот и живём…