Добытчик (СИ) - Громов Борис Николаевич

— Ну да, ну да, — вспомнил я официальную формулировку времен службы в «Бастионе». — Документы при гражданине отсутствуют, установочные данные зафиксированы со слов потерпевшего…

— Типа того, — грустно улыбается лейтенант. — Сотрудник? Это, к слову, и для анкеты вопрос. Род занятий?

— По последнему месту работы, или в целом?

— Лучше в целом, но только по наиболее важным этапам. А то были тут, — он досадливо махнул рукой, — продавец-консультант в компании «А», консультант-продавец в компании «Б»… И так чуть не три десятка пунктов, по три месяца на каждой позиции, блин. Нет, чтоб сказать по-человечески: всю трудовую карьеру торговал всякой ху… эээ… хренью, и по нынешней жизни — типичное бесполезное животное.

— Может, не стоит вот так сразу? Это что же, если продавец — так сразу и бесполезный? Может, он что-то дико полезное знает и умеет?.. Ну, не знаю, вне рабочего времени. В плане хобби, например.

Лейтенант только отмахнулся, брось, мол, не нужно тут петь военных песен.

— И такие были, но мало, уж поверь. В основном если профессия «менеджер по продажам всего подряд» или «планктон офисный, низшего уровня», то и хобби с интересами — в пятницу вечером с корешами забухать и все свободное время в какую-нибудь онлайн игрушку с ними же рубиться до красных глаз. И это мы сейчас о безвредных и легальных «хобби»… Так что у тебя там по работе?

Сам, похоже, того не заметив, лейтенант в разговоре перешел на «ты». За своего признал? Тогда хороший знак, думаю.

— Инструктор по стрельбе стрелкового комплекса «Полигон», до этого младший инструктор-снайпер ОМОН «Бастион», а ещё раньше — два года «срочной» в погранвойсках. Прямо под реформирование из «войск» в «органы» на дембель свалить успел.

— Это в каком году такое веселье было?

— В пятом.

— Ааа, — успокоился морпех, — я тогда в первый класс пошел. Понятно, почему не заинтересовался и не запомнил. Слушай, есть у меня к тебе предложение…

— Ага, прямо подкупающее своей новизной и оригинальностью, — хмыкаю в ответ. — А вот давай представим, ну, чисто гипотетически, что я твоё предложение не приму. Чем оно для меня закончится?

— Да ничем особенным. Если ты здоров и не нуждаешься в медицинской помощи, то на трое суток у тебя статус «иждевенца», чисто на приведение головы в порядок и на раскачку. То есть — кормим и поим из общего котла и размещаем на ночлег в общежитии казарменного типа. А потом — либо вписываешься в наше сообщество, либо отправляешься куда глаза глядят. В принципе, ещё можешь просто остаться в пределах охраняемого нами периметра, но уже в режиме полного самообеспечения. И где спать, что есть и где на это заработать — это уже только твоя забота будет. И не дай бог хоть какой-то криминал в адрес других жителей или военных и их имущества с твоей стороны. За такое даже не выгоняют, а тупо сходу вешают.

— Что, уже были прецеденты?

Лейтенант искренне и устало вздыхает.

— За последнюю неделю тут чего уже только не было. Так что, быть может, предложение всё же выслушаешь?

— Неужто снова одеть погоны позовёшь?

— А чем плохо? Что не так? — лейтенант всё-таки кремень реально, ни обиды на мой глумливый тон, ни даже изменений в тональности голоса. — Тот же Фетисов сразу согласился.

— Слушай, — я убавляю скепсиса в голосе, всё же лейтенант — явно хороший парень, нет смысла с ним лаяться. — Вот давай честно и без обид. Я очень рад за Олега, но лично для меня в этом предложении «не так» примерно всё. Хотел бы я и дальше носочек тянуть, каждому фонарному столбу воинское приветствие отмахивать и прочее «равняйсь — смирняйсь» и строевым шагом «рубить» в колонну по-трое даже до сортира — я бы в Росгвардии остался. Или ещё раньше контракт с Погранслужбой подписал сразу после «срочки». Они предлагали. Но не подписал, и не остался. Не моё оно, уж ты прости…

— Смотри, — пожимает плечами мой собеседник, — тебе жить. Сразу скажу: ты такой — не первый, и даже не сотый уже. И большинство из тех, кто поначалу отказался — возвращаются. Покрутятся, повертятся пару дней, понимают, что один в поле — нифига не воин, и назад приходят.

— А вы?

— А мы принимаем. Ты нас за зверей-то не держи, — вот сейчас лейтенант, похоже, готов обидеться.

— Понял, осознал, больше не «бу», — принимаю покаянный вид я. — Но я всё же для начала попробую сам.

Лейтенант лишь руками разводит, мол, хозяин — барин.

— Слушай, а еще пару вопросов можно? Ну, для лучшего понимания ситуации.

— Легко. Чем смогу…

— Вот те, кто всё же назад не пришёл, а решил сам по себе жить… Что по ним скажешь?

- Нууу… — лейтенант чуть нахмурился, задумавшись. — Вообще официальную статистику по ним, вроде, не ведет никто, да и времени пока прошло мало совсем, но по моим личным наблюдениям… Из них примерно половина ушли и — с концами. Может другое место себе нашли, а может, и сгинули где-то, сказать точно сложно. А вторая половина вполне неплохо себя чувствуют. В основном — какие-нибудь мелкие «бизнес а» крутят. Сервис, например, одни ребята открыли, машины чинят и под новые реалии тюнингуют. Правда, это в Кронштадте. А вот пара кафешек открылась — это у нас тут уже, на базе… В Кронштадте, говорят, народ ещё шире разворачивается. Иные и вовсе сталкерствуют, ну, в смысле, по зараженным местам шарятся, привозят всякое-разное ценное и нужное. Отчаюги и отморозки, если честно. Из них каждый раз меньше половины назад возвращается. Но те, что всё же возвращаются — не бедствуют.

Ага, отчаюги и отморозки, значит? Интересно. Сдаётся мне — моё направление.

— Понял, спасибо. Второй вопрос: вот ты говоришь — «заработать», «за свой счет», «не бедствуют»… А расплачиваются у вас тут чем? Какая валюта в ходу?

— Хм, — собеседника мой вопрос явно озадачил, — ты знаешь, а пока и нету какой-то единой валюты. Те, кто на казённом коште и «иждивенцы» временные — тех всем обеспечивают…

— Погоди, ну ерунда же, — не выдерживаю я. — Вот ты — на казенных харчах, а в пивную захочешь сходить, которую кто-то шустрый открыл, там что, тоже «за так» светлого лагера нальют?

— Не, — улыбается морпех в ответ, — там, понятно, за красивые глаза не нальют… Там пока по бартеру, боеприпасами берут, даже курс уже какой-то придумали. Я, правда, ещё сам никуда не ходил, некогда мне пока… Но народ говорит, да…

— И что, вот так спокойно кто-то оплачивает пиво патронами? А начальство на это как реагирует?

— А начальство у нас — умное. И отлично понимает, что «не можешь запретить — возглавь». И делает вид, что так и надо пока. Но со временем обещают что-то с этим придумать.

Ну, да, всё почти как я и предполагал. Сначала — бартер, потом, со временем, какой-то вариант денег появится. Пожалуй, золотишко стоит пока придержать. А вот люгеровскую «девятку» можно понемногу начинать в оплату за что-нибудь пускать, всё равно в ближайшее время планировал за более серьезными стволами и калибрами прокатиться.

— Ещё один вопрос, последний, — я киваю на ноут морпеха. — У тебя же там база по прибывшим? Я знакомых ищу, они в вашу сторону раньше двинули. Если посмотреть попрошу, ничего?

Лейтенант молча глаза закатывает и на лице его прямо-таки написано: «Да сколько ж можно?»

— Ты думаешь, первый такой? Все спрашивают. И все ищут. Родню, друзей, знакомых. Начальство уже подумывает где-нибудь на виду поставить отдельный терминал с толковым бойцом за клавиатурой. Типа «справочное бюро». Диктуй давай…

Я диктую, меня два раза уговаривать не нужно.

— Мария Белова и Юсуф Амаев? Да, они здесь были, помню их. Уехали в Кронштадт с группой наших инженеров. Там по части связи, особенно спутниковой, работы полно, а друг твой, как я понял, в ней — дока.

— Когда? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

— Позавчера, — он закрыл ноут. — Ещё вопросы есть?

— Один. Но теперь самый последний, точно.

— Валяй, жги, — устало вздыхает лейтенант, видать устал он уже от меня.

— Табло с цифрами на въезде, ну, на КПП. Это что вообще и зачем?