Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

Пилот в развороте прошёл над зоной бомбардировки криогенными снарядами.

– Все заряды сработали. Узлы оледенения размывает водой. Слишком сильный волновой напор. Я поставлю ещё одну линию.

– Отставить! Направляйтесь в четвёртый район, там заслон нужней.

– Есть!

– Термопланы сбросили весь груз. Платформы почти пусты. Волнолом не эффективен. Напряжение растёт.

С гребня было видно, как вода разметает многотонные плиты и брусья. Ледяные купола шипели и хрустели, их промывало потоками и хлестало волнами, они превращались в хрупкие причудливые скорлупки, таяли и обрушивались в воду. Накаты моря вышвыривали на склон плотины камень и обломки ажурных льдин. Над старой линией Гидростроя темнотой разливался вечер; на севере во мраке победно гремело море.

– Отмечается проседание гребня.

– Тело плотины истончено на двадцать пять процентов. Внутренние опоры разрушаются.

– Повторим установку волнолома? Через несколько часов…

Начштаба молча уставился в вирт-экран. Триста лет длинная громада 1-ой линии оберегала равнину, билась с морем грудь в грудь, но вода оказалась сильнее.

– Нет. Принимайте людей на термопланы, на шагатели… на всё, что не утонет.

Летающие тарелки зажгли подсветку, опуская на гребень пассажирские модули. Гиги подогнули ноги, «слонопотамы» выпустили трапы. Сутолока, давка, крик и драки! В ураганной тьме, под лучами прожекторов люди набивались в животы гигантских механических животных, покидая потерянный рубеж обороны.

Между Киккиакки и Раттой гулко обвалился гребень, возникла седловина в теле плотины, и в брешь немедля ринулось море.

Оно стремительно ширилось, заполняя несущейся пенной водой пространство за плотиной, сметая газовые вышки, посёлки, мачты ЛЭП, клокоча на полях выемки грунта и торфоразработках. Человек, оказавшийся на его пути, исчезал в мгновение, как мошка в огне плазменной горелки.

Провал гребня похоронил несколько «слонопотамов» и гигов, наполненных людьми; вихри воды смешали их с земляной пульпой. Трос со спасательным зацепом, сброшенный с термоплана, пришлось отстрелить – он потянул воздушное судно к земле, поволок к выступившим из гребня опорам. Летающая тарелка качнулась, накренилась; пилот поддал горячего газа в баллонеты, и линза-великан косо взмыла в ночные тучи, махнув по земле прощальным лучом прожектора – мутное кипение, хлам, трупы.

Это была уже не земля, а вода.

Море неудержимо катилось на юг. Лишь на Сибирских Увалах его остановила 2-ая линия Гидростроя – природная гряда и стена искусственного камня.

Море лизнуло Увалы и смирилось. У моря впереди были миллионы лет, чтобы размыть и эту твердыню.

* * *

Бразилия, Белу-Оризонти

– …объявлен в России днём национального траура, – выбросило радио в череде прочих новостей. – В Ганновере поклонники Агнца возложили цветы на месте гибели Перуджи. Прошёл месяц с того дня, когда…

– Всегда одно и то же. – Полный седоватый мулат приглушил звук и откашлялся; в груди у него свистело. – Траур и похороны. Но меня это обходит стороной, мадам. После того, как я видел смерть, закрывшую небо, мало что может тронуть моё сердце. Только дети. Когда их начали привозить из Рио и других погибших городов… Я социальный работник, много лет возглавляю приют, и всё-таки не могу привыкнуть к их горю. Те русские – это были в основном взрослые мужчины, они сами выбрали жизнь в опасной зоне.

– Мы будем счастливы помочь вам и устроить жизнь нескольких сирот, – душевно ответила Аафье, мельком взглянув на Пса. Тот согласно наклонил голову. – Наша гуманитарная организация готова оказать поддержку.

– Спасибо за доброту, мадам. Позвольте мне ознакомиться с уставом и лицензией вашей организации.

Очень качественно изготовленные документы вызвали у мулата полное доверие.

– Мы тяжко пострадали в тот несчастный день, – он сипел всеми бронхами, как аккордеоном. – Как хорошо, что на свете столько отзывчивых людей! К слову, и русские нам протянули руку. Продукты, лекарства, добровольцы… Они тоже выразили желание усыновить наших сирот.

– Экспедиция «Поиск», – промолвил Пёс.

– Да-да. У них расовые законы, селекция, но они нашли, кого принять.

– Разумеется, мы тоже будем выбирать, – улыбнулась Аафье. – Покажите нам деток.

Бразилия переживала худшее время своей истории. Сэр V вымел часть державы, стёр инфраструктуры, превратил города и заводы в руины, а общественную жизнь – в хаос.

Зона бедствия погрузилась в каменный век. Освещение, водоснабжение, медицинская помощь, транспорт, порядок и безопасность, права и гарантии – исчезло всё. Тотчас возникли бандформирования и отряды самообороны (порой их трудно было различить), прочим оставалось молиться и выживать.

Было введено бессрочное чрезвычайное положение. Военные крутились в зоне, уничтожая бандитов, раздавая продовольствие и пытаясь предотвратить эпидемии. На пропускных пунктах сутками стоял неумолчный гвалт, беженцы из зоны толпами давили на колючую проволоку, орали и рвались туда, где была чистая вода, свет и еда.

Колонны оливково-зелёных бронемашин разметали вопящие массы людей разрядами турельных e-gun’ов и ехали по трупам тех, кто был смят в толпе, умер от жажды и страха. Репортёры роились, как падальщики, поспешно снимая шокирующие сцены дестроя, чтобы пощекотать нервы жителям Северного полушария.

На фоне нескончаемого запредельного безумия Белу-Оризонти выглядел вполне сносно. Здесь стояла воинская часть из Анголы, закалённая в боях с мятежными африканами. Ангольцы оборудовали эшафот со сборными металлическими виселицами, где на радость людям регулярно вешали насильников и мародёров.

– Я просил военных устраивать казни в другом месте, – жаловался директор приюта. – Они не стали меня слушать.

– Дети должны видеть, что такое – власть, – ответил Пёс. Ему нравилось, что город полон вооружённых мужчин в форме. Ангольцы замечали его и приветствовали. Кое-кто из них раньше служил в крестоносных частях.

– Какой милый мальчуган. – Аафье склонилась к худому ребёнку, медленно выгребавшему из миски кашу.

– Он проблемный, – предупредил мулат. – Мальчик из Рио, у него странные фантазии. Боюсь, его ждёт долгое лечение у психиатра… когда у врачей найдётся время.

– И что же говорит малыш? – Аафье присела рядом с мальчиком на корточки, чтобы оказаться с ним глаза в глаза. Мальчуган, в