Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

За окном уже мелькали строения кишлака, упрятанные за дувалами.

— Ну вот мы и приехали… — вздохнула «Таисья Петровна» — Саша, можно вас попросить? Отвезите нас на автобусную станцию, пожалуйста.

— А в штаб?

— Так там уже всё равно только часовые да дежурный на телефоне мается. Смысл их тревожить?

— Порядок есть порядок…

— С командировками мы закрылись, с вашим командованием обо всём переговорили — к чему ещё?..

— Так и последний автобус уехал уже!

— Для нас найдётся, — чуть улыбнулся кузен.

— Ну как скажете, — Гвоздев с хрустом врубил передачу. — Могу я попросить вас об ответной любезности, Тая?

— Смотря какой, — засмеялась девушка.

— Нет-нет, ничего такого. Просто снимите свои очки. Пожалуйста. А то аж сердцу больно, что половина такой красотищи спрятана от моего взора.

— Это можно, — «Таисья Петровна» стянула свои очки-«стрекозы» — Любуйтесь.

По логике, надо бы ответно отшутиться, для светского-то разговора… вот только весь кураж у Гвоздева куда-то пропал. Как и голос.

— Нравлюсь?

— Чтоб я сдоху — хрипло выдавил из себя сержант.

— Не нужно делать себе таких пожеланий, Саша, — перестала улыбаться девушка. — Особенно сегодня.

Автостанция в кишлаке пребывала в сонном оцепенении… как, впрочем, и весь кишлак. Строго обязательный ишачок уныло выщипывал пожухлую траву, торчащую из канавки водостока.

— Ладно, Саша… — девушка вздохнула глубоко и печально. — Давайте прощаться.

— Спасибо вам, Тая, — Гвоздев никак не мог оторваться от созерцания невероятных колдовских глаз.

— За что?

— За снятые очки, — всё-таки смог пошутить сержант.

О боже… какая печаль у неё во взгляде… печаль и жалость. В памяти услужливо всплыло нелепое выражение: «мировая скорбь».

— В последнем желании отказывать не принято, Саша, — надо же, какая шутка. И без малейших признаков улыбки.

— Встретимся ли мы ещё когда-нибудь? Ну мало ли… жизнь штука длинная…

— У кого как, Саша… Вы же сейчас поедете назад, на заставу? Не останетесь тут никоим образом?

— Естественно, — уже сердясь, произнёс Гвоздь. — Неявка в расположение части — да с какого бодуна?

— Ну вот, я же и говорю, — печаль в огромных колдовских глазищах неизбывна. — Прощайте, Саша.

— Прощай, товарищ сержант, — протянул ладонь кузен. — Но всё-таки, постарайся попасть на заставу до заката. Не езди по сумеркам. Верно тебе говорю.

…

«Жуткое место. И опять неудача. И опять отказ».

«Всё же не отказ. Он обещал подумать».

«Когда подумать? Таур, покойнику наше предложение ни к чему».

«По-моему, ты на грани нервного срыва».

«Ох, Таур… Я, наверное, никогда не привыкну к дыханию смерти. И ведь как легко они все умирают… я бы даже сказала — охотно».

«Погоди, ещё не всё потеряно. Их там на заставе больше полусотни, многие довольно неплохо обученные бойцы. Оружие бородатых не столь уж убийственно для засевших в укреплениях опытных бойцов, это тебе не десинторы. Особенно если учесть, что среди самих бородатых настоящих бойцов почти нет, в основном банальные головорезы».

Двое, высокий парень и изумительно стройная девушка, легко шагали по придорожной пыли, делающей вдребезги истрёпанный асфальт почти неразличимым. Очевидно, опоздавшие на последний автобус проезжающие решили добраться до цели самоходом… Пожилой узбек, отдыхавший в тени, неодобрительно покачал головой. Совсем нет ума у этих русских. Какая красивая девушка, вай, жалко будет, если что, какое горе отцу и матери…

Поймав мысли дехканина, девушка чуть усмехнулась. Конечно, от встречи с дорожными бандитами в здешних местах да по этим-то временам никто не застрахован. Даже если путь недалёк — ведь им всего-то надобно убраться подалее от массы любопытных глаз… Ну что ж, бандиты так бандиты. Если некоторым мохнорылым захочется совершить столь экзотическое самоубийство, отчего бы им не позволить? Смерть под воздействием портативного десинтора совсем безболезненна — раз, и вместо нападающего тёмная лужа… Перстень-лучемёт грубее, конечно, и помирать от глубоких ожогов четвёртой степени — бррр!.. Но, как говорится в одной местной книге — «несчастный, ты будешь иметь, чего хотел»…

«…Нет, Таур. Не будет им действенной помощи, и ты это знаешь. Слишком большие люди проплачены, чтобы открыть путь наркотрафику. Застава обречена».

«Во-первых, начальник комендатуры не входит в число проплаченных. И в его распоряжении резервная застава».

«Ещё четыре десятка человек…»

«Во-вторых, спасая свою задницу, командир здешней российской части вынужден будет оказать пограничникам помощь».

«Вот он и пошлёт символическую помощь. Как это называется — взвод?»

«Усиленный взвод, это ещё четыре десятка. И они ударят бородатым в спину. Совсем не такой уж безнадёжный расклад, право».

Девушка внезапно остановилась.

«Вот бы и вправду ударить им в спину. Пара дальнобойных лучемётов…»

«И корабельный десинтор, чего уж мелочиться. Чтобы эти горочки превратились в песчаные барханы» — эльдар кивнул на виднеющиеся вдали горные хребты.

«Ох, Таур… Мне иногда кажется, что вместо сердца у тебя вставлен четырёхкамерный насос. Из чистого титана».

«Ты не права, Туи» — эльдар обнял девушку. — «После матери я больше всех люблю тебя».

— Ва! — голос грубый, гортанный. — Молча абнымаются, да? А нам абнымат-цалуват тоже давай, да?

Добрый десяток неопрятных бородатых личностей щерили жёлтые зубы, в явном предвкушении. Автоматов при них не наблюдалось — всё-таки день, и логово кафиров рядом — однако экспресс-сканер мгновенно выдал расклад — у троих в широких штанинах прятались пистолеты, у прочих только ножи и короткие железные дубинки.

«Ну вот, окончательно настроение испортили» — в мыслях Туилиндэ сквозила брезгливая досада.

«Давай, Туи».

Бородачи разом взвыли, хватаясь за лица. Резко запахло палёным мясом. Миниатюрный перстень-лучемёт не в состоянии прожечь в человеке сквозную дыру размером с кулак. Поэтому в режиме автоматического огня он бьёт по глазам. Самостоятельно, бесшумно и без единого промаха.

— Пакость какая… — Таурохтар уже извлекал из кофра вещицу, более всего похожую на ручной электрический фонарик времён СССР: круглый алюминиевый цилиндр с маленьким раструбом. — Ладно… к аллаху в амбар!

Последние стенания резко оборвались, стихли в вечернем воздухе. Вместо бородачей пузырились, быстро впитываясь в сухой грунт, обширные тёмные лужи.

— Нельзя задерживаться, Туи, — поставив кофр на землю, эльдар принялся в нём ковыряться. — Телепорт готов к работе.

— Нет, Таур, — тонкие ноздри девушки чуть подрагивали.

— Что?

— Мы вытащим этого парня.

— Не сходи с ума, Туи. Там уже вот-вот начнётся бой!

— Мне без разницы.

— Тебя уволят, полоумная! Да я сам тебя уволю!

— И ты меня не уволишь, Таур. И никто… и даже если, то это будет потом. А сегодня — сегодня мы вытащим этого парня.

— … Да причём тут степень достоверности источников!

— Да при том! Ну как ты себе это представляешь: вот я звоню начотряда — так и так, мол, по авторитетному мнению проезжих журналистов, в