Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров

– Давай возьмем его с собой?

– Его дом здесь, Ус-нэ, – решительно мотнул головой следопыт. – В новом месте будут другие духи.

– Бедный мой… – девушка пошла к кусту, остановилась там, гладя кого-то невидимого, разговаривая, поднимая ладонью морду.

Маюни вздохнул. В этом была какая-то несправедливость. Ведь потомственным шаманом был он. А духов видела Ус-нэ. Вестимо, так наказала потомка рода Ыттыргына лесная дева Мис-нэ за отказ выбрать жену из своего народа. Посмеялась над угрозами. Но Маюни не обижался. Пусть лучше так. Ради того, чтобы стать мужем красивой белой иноземки, он и вовсе был готов отказаться от бубна. Боги одарили жену даром большим, чем его собственный? Ну и пусть! Этот дар все равно его, раз Маюни каждую ночь сжимает Ус-нэ в своих объятиях!

Следопыт поправил пояс, сунул за него топор и решительно повернул в сторону леса.

Когда новым утром солнце осветило стоянку, то нашло на ней только скелет чума – связанные макушками высокие слеги и черное пятно кострища между ними. А в сторону далекого, у самого горизонта леса, тянулся по насту глубокий гладкий след волокуши.

Зимой человеку не нужно море – оно все равно замерзнет. Зимой человеку не нужно родников и озер – зачерпнуть снег можно в любом месте. Зимой человеку нужны дрова. И потому лучшее место для жизни в морозы – это густые непролазные леса.

* * *

«Идти берегом» в понимании тотемщиков оказалось продираться через леса по узкой тропе, петляющей между болотин и небольших озер, пересекающей вброд ручьи и небольшие речушки, тонущей то в зарослях папоротника, то среди тесно стоящего можжевельника. Вдобавок то тут, то там путникам встречались местные чудища, больше похожие на ожившие амбары, нежели на привычных казакам зверей. По счастью, папоротники и кроны берез с осинами привлекали интерес зверюг куда больше, нежели люди, и ни одна из тварей ватагу не побеспокоила. Даже волчатники – здешние хищные курицы размером с буйвола – и те почему-то возможной добычей не заинтересовались. Вестимо, отряд показался им слишком опасным врагом. А может – просто сыты случились.

Тем не менее казаки держались настороже и заряженные пулями пищали несли в руках. Прочее добро уложили на носилки и привязали к рукам шести пленников. Так они и связаны оказались, и к делу приставлены.

Заставить полон работать на благо ватаги придумала, понятно, юная чародейка. Белокожим дикарям столь разумный поступок и в голову не пришел. Поначалу они даже отказывались, но ведьма, часть чарами, насылая эмоции согласия, частью словами все же убедила иноземцев, что при столь малом числе воинов разумнее всем казакам держать оружие, и всегда оставаться готовыми к бою. А тащить тяжести способны и сир-тя, как бы они победителей ни ненавидели.

Да и вообще – не резать же их, в конце концов! Раз пленников никто убивать не хочет – надобно к делу приставить, дабы попусту еду не переводили. Она ведь тоже счет любит. Кто не работает – тот не ест…

Уговорила…

Для набега Митаюки со всей осторожностью выбрала наименее буйных норовом и эмоциями мужчин – прочий полон Матвей оставил на острове под присмотром двух раненых казаков.

Сехэрвен-ми, со связанными за спиной руками бежал впереди, никаких сомнений в пути не выказывая, следом шагали трое копейщиков с рогатинами, дальше – стрелки и Силантий, несущий кувшин с запаленной масляной лампадкой. Штука не очень удобная, но на случай быстро зажечь фитили – необходимая. Потом шагали пленники, а замыкали колонну остальные казаки с атаманом во главе.

– Одного не пойму, – миновав очередную болотину, заметил Ганс Штраубе. – Почему тут нет колдунов на драконах? Ну, которые с высоты за землями доглядывают?

– А чего сверху в густом лесу разглядишь? – хмыкнул Серьга.

– Ну, в других местах они ведь чего-то высматривают, атаман, – подчеркнуто уважительно, с поминанием должности парировал немец. – Мысли, опять же, слышат.

– Тотемники и сами с защитой земель своих управляются, – ответила Митаюки-нэ. – Что за опасность на окраинах? Менквы часто забредают. Погреться, человека одинокого выследить и мозг высосать. Зверолюди к сему пристрастны. И еще дикие люди забредают. Это из которых следопыт ваш, Маюни родом вышел. Но они от обитаемых мест подальше держатся, в дальнем порубежье охотятся. Сюда токмо в голодные годы откочевывают. Возле мира второго солнца дичи куда как больше, нежели в их пустыне. Вот ты как мыслишь, немец, по силам сим жалким подобиям людей одолеть преграды, местными сир-тя придуманные? Нуера огромного, возле города на нас кинувшегося, десять следопытов, равных Маюни, одолеют? Стая зверолюдей хищных по берегу мимо змей живой проберется?

– Всякое случается, – пожал плечами Штраубе.

– Всякое случается и там, где порубежье драконы летучие сторожат. Вы уж второй год как в их краях осели, и сотворить с вами они ничего не в силах, – напомнила чародейка. – Тотемы же куда лучше дело справляют, ибо по своему разумению на благо племени поступают, а не чужой воле рабски подчиняются.

– И все же сверху видно куда как дальше, Митаюки.

– Тотемники принадлежат к старой вере, немец. Молятся зверям-покровителям. А колдуны иных племен полагаются на себя. Тотемники полагают их отступниками и недолюбливают. В общем, летающим драконам здесь не рады.

– Это как еретики лютеранские и католики благочестивые римского престола? – громко хмыкнул Ганс Штраубе, хлопнув ладонью о ладонь. – Так бы сразу и сказала! Тогда все ясно. Лютеране и католики, даром что христианами все себя полагают, друг другу в глотку в любой миг вцепиться готовы, рвать, грызть и истреблять до дитятки последнего неразумного. Токмо страхом кары королевской и сдерживаются. Там же, где корона слаба, так и режутся насмерть, есть такое.

– А ты сам из каких будешь, немец? – поинтересовался сзади казак Кудеяр.

– И макленбургских, клянусь святой Бригитой! – вскинул сжатый кулак Штраубе. – Я убиваю только за золото, малец. Хочешь затеять ссору: плати!

Казаки рассмеялись, на чем богословский спор и затих. Хорошо, приотставший священник всего этого срама не расслышал.

Два перехода прошли спокойно, а к концу третьего Силантий вдруг громко заругался, указал вперед: там, над деревьями, поднимался сизый влажный дым, каковой от обычного костра никогда не случается. Для подобного поверх пламени охапку совсем сырой травы кинуть надобно.

– Опять мы дозор где-то прошляпили, други! Вишь, сигнал подают. Пока дойдем, для отпора изготовиться успеют.

– Сехэрвен-ми! – окликнула проводника Митаюки. – Далеко нам еще?

– Один переход полный и еще изрядно, – обернулся сир-тя. – Иногда к вечеру добирались, иногда раньше. Как идти.

– До города еще два перехода, – перевела на русский ведьма. – Дальше идем, или спасаемся от греха?

Девичья