Полдень, XXI век, 2008 № 11 - Яна Юрьевна Дубинянская
А если у него начнется приступ?!!!
Быстрее, еще быстрее... Этот лес, он давно должен был кончиться, мы же проходили его за полчаса прогулочным шагом... Может быть, я сбилась с пути? Может, тут вовсе не одна тропинка? Как оно выглядело снаружи, это здание, похожее изнутри на коробку от безразмерной лампы?!
Вот. Кажется. Если я ничего не перепутала, не пошла в перпендикулярную или противоположную сторону. Уже почти светло, наверное, часов семь или даже полвосьмого, неважно, кто-нибудь же должен там быть! Хоть кто-нибудь...
— Откройте!!! Откро...
— Ну что ты орешь? Достали уже, только-только приляжешь, а оно орет ни свет ни заря... Как психи, так завсегда в мое дежурство, нет бы Михалычу такое счастье... Кончай тарабанить, стекло выбьешь, дура. Вот, не видишь, открываю уже...
* * *
— Где мой ребенок.
Получилось глухо и смазанно, даже, кажется, без вопроса. Все, что клокотало и металось во мне, скручиваясь в раскаленную пружину-смерч, способную смести любое, пускай объективно непреодолимое препятствие, потухло, выдохлось, провисло, потеряло силу. За те два с половиной часа, что пришлось провести в холодном пустом коридоре, в неподвижности, противоестественной, как жизнь без дыхания или воды.
— Во-первых, доброе утро. Во-вторых, дайте мне раздеться. .
Директор прошел в кабинет, едва не задев меня широкой полой расстегнутого плаща, слишком легкого для нынешней погоды; впрочем, шеф же наверняка на машине, а возможно, никуда и не выходил из этого непонятного здания... Господи, при чем тут его плащ?!!
Бросилась следом... хотела броситься, но уже не было никаких сил. Просто вошла, неловко прикрыв за собой дверь.
— Я хочу знать, где...
— А в-третьих, Аллочка, — он не оборачивался, разыскивая что-то у себя на столе, — вы у нас человек новый, поэтому я вам объясню, но учтите, это в последний раз. Так вот, я не занимаюсь личными проблемами сотрудников. Если у вас возникли вопросы по работе, можете их задать, но с личными, а тем более семейными делами, пожалуйста, справляйтесь сами.
Быть спокойной и твердой. Очень твердой... очень спокойной...
— Я не приступлю к работе, пока мне не вернут сына.
Взгляд искоса, вполоборота:
— Жаль терять такого сотрудника. Но хорошо, что вы передумали до того, как подписали контракт. После было бы сложнее с юридической точки зрения. Что ж, я вас не задерживаю.
Я должна была ворваться, как горячий вихрь, схватить его за плечи, этого невозмутимого подлеца, не дать опомниться, бросить в кресло, нависнуть, прижав к его горлу ножик для резки бумаги. Или войти, держась независимо и даже вызывающе, говорить с веской издевкой, последовательно нанизывая четки неопровержимых аргументов с едва уловимым пряным запахом шантажа. Или...
Но не стоять пришибленно, по-рыбьи ловя губами воздух и бракуя одно за другим вроде бы правильные, убедительные, сильные слова... совершенно беспомощные и бессмысленные. Я стала сотрудником шарашки, как только оказалась за воротами, говорил Женька. Я — изначально подчиненная, слабая, гонимая, иначе и не попала бы сюда. Я не могу ни требовать, ни угрожать, ни шантажировать. Только униженно просить... что, скорее всего, тоже не имеет смысла.
—У него астма, — выговорила почти неслышно. — Если начнется приступ, ему нужно немедленно дать лекарство...
— У нас прекрасное медобслуживание.
Он отозвался, не глядя и не отвлекаясь от своих бумаг, на автомате. И тут же напрягся, словно осознав прокол, поднял голову и встретился со мной взглядом.
И я сказала — в упор, прямо в его недовольно-никакие глаза: ’
— Значит, мой сын все-таки у вас. Вы признаете.
— Я ничего не признаю и не отрицаю, я только хочу сказать вам, Аллочка, — он скупо и неубедительно подпустил в голос отеческих интонаций, — в порядке исключения, разумеется: успокойтесь и ступайте на рабочее место. В нашем учреждении не приветствуется синдром наседки. А для нужд сотрудников с детьми оборудована специальная комната, вас должны были поставить в известность.
— Где это?!!
Я подалась вперед — и вздрогнув, замерла. ,
В воздухе разлился звучный музыкальный звон. После секундной тишины — снова, чуть длиннее, с переливчатыми модуляциями.
— Вы опоздаете, Алла, — сообщил шеф. — А ведь вы пока на испытательном сроке. Вам не стоит начинать с опозданий.
* * *
По коридору двигались люди. Бесчисленные люди по нескончаемому коридору. В обоих направлениях. Иногда сворачивали и скрывались за какой-нибудь дверью. Поравнявшись со мной, здоровались экономным кивком и кратким неразборчивым приветствием. Сплошь незнакомые лица, никого из тех, кто вчера гулял у меня на корпоративной вечеринке. Или я просто их не узнавала?
Двери по обеим сторонам коридора выглядели, как я заметила еще вчера, совершенно одинаково, без номеров и других опознавательных знаков. Надежды отыскать свое рабочее место не было никакой. Обратиться к кому-нибудь за помощью? Странноватая просьба, непонятно даже, как ее сформулировать: не зная ни своей предполагаемой должности, ни отдела, где я, по идее, должна работать. Идти, заглядывая во все подряд двери, пока не наткнусь на Женьку или Николая?..
Женька говорил про детскую комнату. Он знает. И Коля тоже знает. И я могла узнать еще вчера, а вместо этого... дура. Надо было с самого начала позаботиться о Димке, не собиралась же я держать его каждый день возле себя, в рабочем кабинете. Синдром наседки... н-да, если разобраться, шеф где-то прав. Но похищать ребенка среди ночи?! Зачем?!!
Димка, наверное, уже проснулся. И ему страшно. Каким бы ни было у них медицинское и прочее обслуживание — ему очень, очень страшно одному, без меня.
Вздрогнула, услышав очередное приветствие-скороговорку. Не надо. Не думать, не воображать себе в красках, Димке это не поможет. Просто усыпить бдительность, якобы приступить к работе, потом как можно скорее выяснить, где она находится, детская комната, — в этом же здании?., вряд ли, хотя все может быть, — добраться туда и... и...
Приложить все силы к тому, чтобы снова оказаться за воротами шарашки.
А коридор действительно не кончался и не сворачивал. Перехода на нижний уровень, который мне вчера показывали, я тоже никак не могла найти; впрочем, вчера мы точно не заходили так далеко. Идти было странно легко: по-видимому, пол тут спускался вниз по незаметной
