Шепот Ангела. Возвращение души - Анна Николаевна Александрова

Подгоняемый голодом, Игорь пошел на дело, что и в кошмарах не снились ему ни в той, ни в этой жизни. Он украл еду. Зашел в Мак, потерся в одной очереди, потом в другой. Заприметил оставленный на столе недоеденный обед, хозяин которого отвлекся на новый заказ, и спер чужой бургер. Сердце его билось почти так же, как при побеге от бандитов, стыдно было, позорно. Но что поделать… голод меняет принципы.

Игорь понимал, что долго так продолжаться не может, что скоро наступят настоящие холода, да и не жизнь это. Нельзя вечно бомжевать в чужом городе. Хотелось помыться, согреться и как следует выспаться. Он всерьез обдумывал, а не сдаться ли ему в милицию, но понимал, что ни помыться, ни выспаться ему там не дадут.

Дня через три после описанных событий Игорь дошел до центра, подобрался к Никитскому бульвару, где жил когда-то Гарик. Пряча небритое лицо под замусоленной кепкой, он отирался в скверике у табачного киоска, что расположился аккурат напротив дома, сам же косился на окна своей квартиры в смутной надежде найти здесь помощь.

Молоденькая продавщица киоска с лихо накрученной челкой и густо подведенными глазами чуть ли не по пояс вылезла из квадратного окошка, флиртуя с низкорослым парнишкой, своим знакомцем, вероятно. Тот чиркал беспрерывно газовой зажигалкой, лениво облокотясь на стенку киоска, и позевывал от скуки, но не уходил. Девушка же щебетала, не останавливаясь ни на секунду, чтобы не возникло вдруг неловкой паузы, в которой он вставит свое «мне пора».

– А она потравилась таблетками, еле откачали, – услышал Игорь, подойдя к парочке чуть ближе.

– Из-за мужа?

– Да какой там, – всплеснула руками девица. – Муж давно объелся груш. Из-за любовника, Миши этого. Пока муж в коме лежал, – (тут Игорь превратился в одно большое ухо), – она с его приятелем замутила – шуры-муры, тру-ля-ля. Мужик он видный, конечно, и такой… приятный. Он иногда у нас покупал сигареты, «Парламент» брал. Улыбчивый был, шутил, сдачу никогда не ждал, говорил: «Тебе на шоколадку, красавица». Неудивительно, что она от мужа к такому ушла. Я бы тоже ушла за таким…

– Выходит, он его из ревности замочил? – не обратив внимания на поддразнивание, спросил парнишка, заинтересовавшись историей.

– Похоже на то. У него после коматоза совсем ту-ту. – Девушка покрутила пальцем у виска. – Крыша потекла. Сначала исчез куда-то и жену отпустил вроде как. Это мне тетя Рая рассказывала, она у них в подъезде консьержкой. А потом вернулся внезапно и как пошел всех вокруг мочить. Чувака какого-то… не нашего… нерусского укокошил. Его в розыск, естественно. А он в бега. А через пару дней и Мишу нашли с пробитым черепом. Он этого контуженного прятал, похоже, себе на беду. Говорят, всю квартиру, где прятался, эта придурь расколотила, двери выбила… ну и Мишу. Мишу жалко. Хороший был мужик. Он у меня иногда сигареты покупал… «Парламент». Говорит мне как-то…

– А этого… ну который муж… его ты знала? – Парень опять вернул девицу к истории.

– Не. Я когда сюда работать пришла, он уже в коме в больнице лежал. Мишу с… этой… как ее… Ксюша, кажется. Их видела. Красивые оба. Они иногда вместе прогуливались. А его – нет. А потом как-то быстро у них все завертелось. Тетя Рая рассказывала, он на один день только появился из больницы и все. Может, я его и видала, конечно, но не поняла, что он это.

– Может, ошивается тут рядом, а ты и не знаешь, – усмехнулся парень, не подозревая насколько он прав.

На этих словах Игорь надвинул кепку пониже и отошел. Здесь ему быть опасно. В квартиру просто так не попасть, а Игоревых знакомых встретить можно. Вряд ли они обрадуются и помощь предложат. И мужчина зашагал прочь, обдумывая услышанное.

Картина событий была ясна: Али-Баба все-таки убил Мишу, но все думают, что это сделал Игорь. И Ксюша так думает. И все московские знакомые… Ориентировки на него должны быть уже разосланы по городу и региону. А в Иркутск? Тоже? Кто знал, что Игорь провел последние пару месяцев в Иркутске? Миша знал, потому как спалил покупку билета по карте. Мария знала и ее Рустам. Все они мертвы. Кто еще? Ксюше Миша вряд ли рассказал, он свою игру вел. И значит об Иркутске, о Марине никто знать не мог… надо бы ей позвонить…

Стоп! Игорь завис на полушаге, обмерев от внезапного осознания. Сердце его налилось свинцом, потяжелело тело и свело от ужаса все нутро. Телефон! Он оставил телефон в треклятой квартире! А единственный человек, которому он звонил с него, была Марина. Звонок остался в памяти телефона. Узнать, кому принадлежит номер, для следаков не проблема… А для бандитов? Если они забрали трубку?

Игорь осел на бордюр тротуара, рискуя привлечь к себе внимание. Выходит… из-за него Марина опять в опасности?!

Игорь подскочил и, широко размахивая руками, двинулся дальше, сам не зная куда, не видя ничего вокруг. И тут дорогу ему перебежала черная кошка, бросилась под ноги, заставив остановиться. Игорь автоматически проследил за кошкой взглядом, заметил, как черный хвост шмыгнул под маленький синий автомобиль, припаркованный у дороги. Опершись на багажник авто, блестящего несвойственной Москве чистотой, болтали две женщины. Одна из них, что постарше, активно жестикулировала, зажав в ладошке сотовый телефон. Игорь и подумать не успел, как из его уст уже вырвалось торопливое:

– Девушка, простите. У меня неприятности. Телефон украли… деньги, документы. Мне надо сделать срочный звонок. Одолжите ваш сотовый. Буквально минуту.

После недели бомжевания вид у Игоря был сомнительный. Женщина колебалась, ее подруга буркнула что-то про милицию.

– Это вопрос жизни и смерти. Я не вру. Прямо сейчас, – умоляюще сложил руки Игорь.

Женщина оглядела его с ног до головы, задержала взгляд на дорогих кроссовках, купленных Игорем еще в Иркутске, заметила на руке золотые часы.

– Минуту, – строго сказала она, протягивая мобильник.

– Хорошо, – обрадовался Игорь и набрал межгород.

В этот час в Иркутске была уже ночь, он понимал, что Марина спит сейчас и долгие гудки это нормально, но когда он все же услышал ее заспанный голос, то выдохнул с облегчением:

– Мариночка, малыш, это я, Игорь! Послушай меня…

– Игорь? – все еще не проснувшись вторила Марина.

– Малыш, послушай, у меня всего минута. Если кто-нибудь, хоть кто, слышишь, будет расспрашивать тебя обо мне, скажи,