О'Cанчес - Пинка Удаче
Виталика Слоника тоже придется убрать. Застрелить, что проще, либо подготовить его древний рыдван к автомобильной катастрофе… Лучше бы где-нибудь у глубокой воды… Но теперь, когда он один, это уже из разряда бесплодных мечтаний. Предположим, застрелить… Ничего больше не остается.
Тушин поглядел на свои дряблые пальцы — уродливые, исхудалые, покореженные временем, да еще и трясутся — и захехекал горько, представив на миг, как он пытается вот этими бессильными клешнями затянуть шелковую гарроту, удавку, на бандитской шее, которая твердостью и толщиною с александрийский столп… Вздохнул еще раз, уложил в щепоть шариковую ручку, раскрыл блокнот, приерзался поудобнее в кресле и взялся покрывать бессодержательными каракулями чистые страницы, одну за другой — так ему лучше думалось. Это была его древняя привычка, еще с Италии. Выудить хоть сколько-нибудь связную информацию из этих чернильных точек и зигзагов не смогли бы даже таборные гадалки и самые нахальные уфологи, но — все равно: после подобных раздумий Вадим Тиберьевич вынимал из блокнота использованные листы и тщательно их утилизовывал. За границей для этого использовался офисный «шредер», иногда камин, а дома, в квартире — простой унитаз, куда он спускал мелко изорванные бумажные листочки. Нельзя спешить, нельзя медлить, нельзя ошибки допускать. Тушин очень переживал, что в недавней операции по добыче денег он струсил, перестраховался и пустил в ход свой любимый ствол, «Большую Берту», тем самым засветив ее для сыска. Ему бы следовало взять любой из второстепенных, маловажных… типа «ТТ», но — убоялся! Испугался осечек, неточной стрельбы, лишнего шума… Берта — она, конечно, сработала идеально, да только две гильзы от нее вошли теперь в архивы оружейных экспертиз. Это совершенно не важно, если задуманное сбудется, а если нет… Кстати сказать — тоже не важно, по большому-то счету. Кроме пятна в биографии, для потомков. Фунтик, Фунтик, Фунтик…
(Огонек обычной человеческой алчности, трепещущий в сердце милицейского сержанта Захаренкова, был превращен, усилиями старого кагебешника, в бушующее пламя, жаркое, мощное, лютое, но, покамест, еще не явленное миру. Список перспективных «дойных» точек обязательно будет составлен Захаренковым-Фунтиком в срок, и столбики чисел, гипотетических регулярных доходов, раскочегарят однажды вспыхнувшее пламя до таких температур, что перед ними не устоят и растают — и совесть, и богобоязненность, и страх перед тюрьмой.)
Слоника придется брать на себя — это более чем вероятно, а в мелких конфликтах предстоит разбираться Вадику Фунту, будущему «сапогу», ментовскому бандиту… Но не раньше, чем с горизонта исчезнет Слон, тут уж не до иллюзий. Да, Вадим Захаренков увязнет в этих локальных очажках, в грызне за выбиваемые и выжимаемые деньги, и однажды, непременно и окончательно, преступит черту, запачкает руки не только в деньгах и в дерьме, но обязательно в крови. Это неминуемо произойдет, не может не произойти… И тогда уже надо будет не зевать и не лениться, но изо дня в день успокаивать ментовскую и человеческую совесть, чинить ее, белить ее, утетешкивать… Отвлекать деньгами, лестью, фантазиями…
«Они в этом сами оказались виноваты, исключительно сами… Они, а вовсе не ты, который вынужден был реагировать… адекватно реагировать… стремительно реагировать… отстаивая честь и достоинство, себя, своих близких… и дальних, тех, кто не способны защитить себя самостоятельно… и даже тех, кто не способен оценить глубину твоего самопожертвования, готовность окунать свои руки… ради их же защиты…»
Хотя… может и не образоваться ни дерьма, ни крови на молодых ладонях! Если, например, госпожа Удача будет очень добра к нему, к старому больному человеку Вадиму Тушину, и он, осененный Удачею, в ближайшие дни… пусть недели… свершит задуманное, воплотит в реальность идею своего «Поступка»… Тогда Захаренков может рассчитывать… точнее — ангел-хранитель его может рассчитывать, что умрет во младенчестве несостоявшийся Фунтик, а Вадим Александрович Захаренков останется дальше жить и мечтать, относительно честно работая на своем милицейском сержантском посту… Мечтать не вредно, да только глупо и постыдно подменять мечтами поступки. Да, да, да: «Поступок». Вот самое главное дело в остывающем уголёчке почти прожитой жизни. Надо спать. А завтра с утра, еще перед работой, провести инвентаризацию всех схронов, домашних и законсервированных на природе стволов, дабы распределить их дальнейшее назначение. Ах, Берта, Берта, нельзя тебя засвечивать на Слонике, никак нельзя, и не уговаривай. И наган бы не надобно… Макаров вполне хорош при стрельбе в упор, но глушитель… Неразрешаемая отныне проблема с глушителем для Макарова, ну не научился, не умеет Тушин их мастерить!.. Лечь горизонтально, расправить мышцы рук, ног, спины, шеи и дать им отдохнуть. И сон, утратив пугливую осторожность, рано или поздно подойдет к измученному телу, укроет мягким, незаметным, освежающим покрывалом абсурдных и нелогичных видений… А потом позволит старику проснуться, чтобы дать ему прожить еще один день… Должен позволить, ибо нет на всем белом свете надежного наследника задуманному и уже предпринятому. Нота бене: с Фунтиком подбавить доверительности и сентиментальности, ох, он хорошо на это клюет.
* * *Если бы Порок был уныл и полезен, он так бы и назывался: Добродетель. У нее, голубушки, всего лишь один серьезный недостаток: вербуется втемную, а Порок и на свету службу несет!
— Не опоздал, Вадим Тиберьевич?
— Хе-хе-хе… Подкалываешь старика!.. Не стыдно? Все вовремя: с боем часов зашел, как тот граф Монте-Кристо… При чем тут Депардье — книга такая есть. Короче говоря, ты оказался внимателен к моим словам и пунктуален. Принес?
— Да, Вадим Тиберьевич, и флешку принес, и наметки… по нашим делам.
— Флешку? Не забыл??? Ну, молодчина! Сюда ее! По нашим делам… Хорошо звучит! По нашему делу… наше дело… Ла Коза Ностра, в переводе на итальянский. Слыхал такое выражение? А, Вадим?
— Конечно! Мафия, типа.
— Вот-вот. И с этой мафией, в лице Слоника и его подручных, нам предстоит бороться. От имени и по поручению всех честных людей. Поборемся? Не боишься?
— Ну… а чего бояться?.. Я и так… Я духов на передовой не боялся, а тут… Не боюсь, короче. Вот анализ по точкам, я распечатал. Они на степлере, Вадим Тиберьевич, скрепку разогнуть?
— Да, Вадим, раздерни, пожалуйста, по отдельным листочкам, нам так удобнее будет с ними работать. А я пока чайку нам с тобой заварю, по моему тайному личному рецепту! Имя которому: хороший чайный лист. Угу, принтер струйный? Рекомендую на лазерный перейти, гораздо экономичнее. И под чаек уже продолжим. С карандашиком, по каждому пункту… Кстати. Тут наши формалисты захотели поиметь от меня материальное свидетельство тому, что я не спустил денежки в ближайшей пивной, в компании сговорчивых нимфеток, а честно передал их, в виде аванса, нашему уважаемому Вадиму Захаренкову… Нет, нет, не суетись, Вадим! Все необходимые объяснительные я уже сам отписал, не преминув высказать им в глаза все то, что я о них думаю, даже потребовал занести в протокол собрания. У меня, видишь ли, собственная гордость, и я ею дорожу!.. От тебя же потребуются всего два микродвижения: начертать… да хотя бы вот на этом вот листке… да, на блокнотном, нечего их баловать, несколько слов в произвольной форме… Ради Святой Мадонны! Жирно им всем будет! При чем тут курс и валюта? Никаких конкретных цифр и даже упоминаний о деньгах для этих крючкотворов и перестраховщиков — они, видите ли, налоговой боятся!.. В произвольной форме просто дай понять, что ты со мною знаком и лично общался. А когда и если будешь встречаться с этими… червивыми грибами, вот там уже устно ответь на их устный вопрос: получал от Тушина тогда-то столько-то. Что?.. Да что хочешь, то и пиши, в том смысле, что лично пообщался с Тушиным и не считаешь его законченным маразматиком. Общались тезки, два человека, а не две должности. Буквально одна-две фразы. Надеюсь, что эта, с позволения сказать, расписка, будет первою и, одновременно, последнею в нашем с тобою деле, иначе им всем не поздоровится, клянусь орденами! Я тебе показывал свои ордена?.. Покажу при случае, только напомни. Пиши, если что — я на кухне… Дату поставь, не забудь.
— Тэк-с. «Вадим Тиберьевич! Я, Вадим Захаренков, горжусь личным знакомством с Вами, со своим замечательный тезкой, Вадимом Тиберьевичем Тушиным, и всецело разделяю его взгляды на жизнь. И хочу у вас учиться жизни. С уважением Вадим Захаренков.» Число, подпись… А, точно, восьмое сегодня. Что ж, отменно и лестно для меня. Да, было бы не худо поточнее сопрячь местоимения… «его, ваши»… расставить запятые, прописные и строчные… но пусть остается, как есть, не надо исправлений и зачеркиваний. Я тоже горжусь нашим знакомством, Вадим Александрович, просто в повседневной действительности предпочитаю обходиться без громких эпитетов. Сей листочек останется у меня, им я его только продемонстрирую. Потом заложу его в эту книгу… нет… вот в эту: «Физика» Эллиота, и здесь, между страницами, она будет находиться. Вполне возможно, и скорее всего, что однажды именно ты изымешь ее отсюда и сохранишь на память обо мне. Вот этого — пустых словес — не надо, Вадим, возраст есть возраст, мы все всё понимаем. Просто запомни, сынок: вот здесь она будет лежать. Нет, я один здесь прописан. Надо будет на всякий-распровсякий подготовить для тебя ключ… мало ли что… Что?.. Разве я похож на индивидуума, которого то и дело посещают любящие родственники?.. Ты прав: я не похож, а они не посещают. Празднуешь завтра?.. А чего именно она хочет?.. Ну, правильно, зачем молодежи в городе торчать, бесконечную трескотню слушать… Мне, фронтовику, — и то не по нутру весь этот натужный пафос. И куда поедете? А разве в «Саблинские» на праздники водят?.. И я тоже не знаю. Побегай по сети, авось найдешь расписание. В крайнем случае, проветритесь на свежем воздухе. В наши дела ее ни краешком не посвящай, поскольку она немедленно начнет искренне тобою гордиться… но и беспокоиться, за тебя, за твою безопасность, вплоть до слез и истерик. Вот-вот, все четко сечешь, друг Вадим! Про таких парней как ты правильно говорят: воин — он пожизненно воин. И если твоя подруга с ее горячим беспокойным характером, будет, не дай бог, в курсе исключительно мужицких служебных и иных проблем, да при этом — ваше дело молодое — окажется «в положении»… сам понимаешь. Надо уметь беречь своих близких.
