Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая

В коридоре кто-то ходил. Шагов слышно не было, однако пол под ночным визитером скрипел, отчего противный звук «плача» появился вновь. Огонь в камине уже догорел, виднелись лишь алые тлеющие угольки, комната погрузилась в полумрак.

Полоска лунного света, льющегося из-под двери, пропала. Скрип-плач прекратился, и внезапно дверная ручка истерично задергалась. Она тряслась, грозя выпасть, но все закончилось так же неожиданно, как началось.

Звуки стихли, оглушительная тишина накрыла поместье. Генри утер тыльной стороной ладони пот со лба. Он думал, что все позади, как вдруг почувствовал прикосновение ледяной руки на своем плече. Плач вернулся. Теперь его сложно было спутать со скрипом старых досок. Мужчина медленно повернул голову. Крик, полный ужаса, застрял в его горле.

В следующую секунду Генри проснулся. Простыня липла к влажному телу, грудь высоко вздымалась, а сердце стучало так сильно, что заглушало все остальные звуки.

— Это всего лишь сон… — прошептал мужчина, нервно ощупывая себя. Он был цел, а дверь все так же оставалась запертой изнутри. — Дурной сон.

За плотными шторами едва забрезжил рассвет. Мужчина распахнул окно, впуская стылый воздух. Все его страхи и сомнения развеялись как дым.

Старые трубы натужно сипели, извергая из латунного крана воду с запахом ржавчины. Генри как мог привел себя в порядок и отправился на кухню. Слуги уже не спали: он как раз успел отведать горячей овсяной каши. После странной ночи она казалась ему самым прекрасным кушаньем на свете.

— Миссис Монтгомери опять забрела на второй этаж. — Генри невольно подслушал разговор служанок. — Она скреблась ногтями, пока не содрала все обои. Ужас, бедная женщина…

Возможно, сквозь жуткий сон он слышал именно ее шаги. Воспоминания о первой ночи в поместье отозвались тупой болью в висках. Но сны всего лишь плод фантазии, и стоит солнцу подняться, как даже самый страшный кошмар рассеивается. К счастью, остаток дня прошел для Генри куда более радостно.

В гостиной мужчина успел ознакомиться с немногочисленными портретами семьи и сделать несколько набросков для будущей картины. Генри намеревался показать их миссис Монтгомери, но женщина не хотела разговаривать. По словам Деборы, она все чаще проваливалась в забытье, лишь изредка приходя в себя. Что ж, значит, в другой раз.

После вчерашнего ливня стояла изумительная погода — чистейшее лазурное небо и ласковый теплый ветерок выманили его на улицу. Генри прогуливался по саду и делал небольшие зарисовки карандашом. Ровными линиями он очерчивал строгий фасад здания, арочные окна и острые шпили башен, сглаживая их недостатки. Вскоре на бумаге появился прекрасный дом — именно таким он был еще каких-то сто лет назад. На рисунке даже нашлось место устрашающим гаргульям — по две на каждой башне и еще две над входом.

Генри сосредоточенно трудился над эскизом, как вдруг его внимание привлек странный шорох. Кусты справа яростно тряслись — и точно не от ветра. Мужчина остановился, надеясь увидеть птицу или животное. Но ветви продолжали содрогаться, пока оттуда не показался женский силуэт.

— Ай! — послышался недовольный вскрик девушки. В рыжих волосах застрял репей, а сама она тащила старенький велосипед, увязающий в раскисшей после ливня земле. Лондонские дамы посмеялись бы, завидев девушку в таком расхристанном виде.

— Кто вы? — нахмурившись, спросил Генри.

— А вы кто? — вопросом на вопрос ответила девушка и прищурилась. На ее носу и щеках была россыпь задорных веснушек.

— Я Генри Блейк, гость миссис Монтгомери. А вот вы явно не живете здесь, юная леди.

— Гость? Смотрю, вы не из пугливых… — задумчиво произнесла она, высвобождая колючки из пышной шевелюры.

— Что вы имеете в виду? — Генри совсем не понравились ее слова.

— Вы не первый, кто приезжает сюда. Сначала все хорошо, но потом… — Девушка понизила голос и оглянулась.

— Что потом? — поежился Генри. Воспоминания ужасной ночи тотчас всплыли в памяти.

— Говорят, в доме водятся призраки. Но страшнее всего один — дух женщины, заточенной в этих стенах… Вроде бы ее кличут черной плакальщицей.

Сердце Генри пропустило удар. Не может быть! Это место проклято! Но несмотря на сотни роившихся в голове мыслей, он не произнес ни слова. Паника сжала его горло в крепкие тиски, и он то открывал, то закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Внезапно девушка громко расхохоталась. Она смеялась до колик в животе и слез, блестевших в ее ореховых глазах.

— Поверили, да? Я вас разыграла! Видели бы вы свое лицо! — Она попыталась изобразить мимику Генри, и у нее это хорошо получилось.

— Весьма глупая шутка, юная леди! — в сердцах ответил мужчина и развернулся.

— Ну простите, не сдержалась. Меня, кстати, зовут Энни. Вы просто не представляете, какая здесь скукота. А про Стэнхоуп только ленивый не слышал. Якобы здесь водятся призраки. Но знаете что? — Девушка обошла его, а затем остановилась, опершись о велосипед. — Это все чушь и враки! Нет здесь никаких призраков, только чокнутая старуха Монтгомери с ее бреднями.

Сказав последние слова, она ойкнула и прикрыла рот рукой. Генри ведь представился гостем той самой «чокнутой старухи» и мог передать ей нелестные высказывания.

Мужчина осуждающе посмотрел на девушку и покачал головой. Юная и взбалмошная. Но, как ни странно, слова Энни успокоили его.

— А что это у вас? — Девушка увидела в руках лист и вытянула шею, пытаясь разглядеть. — Как красиво! Вы художник? Зачем приехали? А меня нарисуете?

Вопросы сыпались как из рога изобилия, и у Генри разболелась голова. Он не привык к такому назойливому вниманию.

— Да, художник. Приехал по просьбе миссис Монтгомери. Нет, не могу вас нарисовать, — отчеканил он на каждый вопрос.

С одной стороны, ему хотелось поговорить с кем-то еще, кроме обитателей поместья, но с другой — девушка сильно досаждала. Генри показалось, что ей даже не нужны ответы: Энни болтала без умолку, не давая вставить ни слова. Так мистер Блейк узнал, что она дочь пекаря и частенько срезает путь до мельницы через поместье Стэнхоуп. Что ей девятнадцать лет и она до жути хочет покинуть крошечный Уитфилд, чтобы посмотреть мир, в особенности китов. В ореховых глазах девушки сиял чистый огонь — она была слишком юна и хотела многого от жизни. В какой-то момент Генри поймал себя на мысли, что этот разговор ему в радость.

— Ой, мне пора! — вдруг встрепенулась Энни и, ловко подобрав юбку, взгромоздилась на велосипед. — Еще увидимся, мистер Блейк!

— Увидимся, Энни… — тихо проговорил он, глядя вслед удаляющейся фигуре. Ее радостные