Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая

Настроение стремительно испортилось, как и погода. Свинцовые тучи затянули небо, грозясь обрушиться смертельной стихией. Генри, костеря себя на все лады, быстрым шагом направился к дому. Ему было плевать, что сейчас разразится гром и труды его последних дней смоет ливень. Он корил себя за несдержанность — ему нравилась Энни. Возможно, он еще не осознавал своих чувств, но неудача больно ранила мужчину.

Едва мистер Блейк перешагнул порог дома вместе с картиной, как яркая вспышка молнии осветила темный коридор. На противоположном конце появилась нечеткая, смазанная фигура.

— Миссис Монтгомери? Дебора? — крикнул он, но, как назло, никто не отозвался.

Фигура тем временем зарябила, словно дым из печной трубы, и… раздался плач. Заунывный, под звуки бушующей стихии он пробирал до костей, забираясь глубоко в голову и скребущимися когтями устремляясь к сердцу.

— К-кто т-ты? — голос Генри сильно дрожал.

Все вокруг ему твердили, что призраков не существует и черная плакальщица всего лишь выдумка. Но он собственными глазами видел перед собой что-то странное и потустороннее. Неясный сгусток то уплотнялся, формируясь в женский силуэт, то растворялся, превращаясь в размытое пятно. Генри прислонил картину к стене и убрал чемоданчик.

Стоило ему сделать шаг, как видение исчезло. Мужчина сорвался с места, но, кроме него, в коридоре уже никого не сбыло. Лишь старая скрипучая лестница вела на второй этаж.

Как ни странно, в этот момент страх куда-то исчез. Ведомый любопытством, мистер Блейк поднялся этажом выше. В то самое заброшенное крыло. Тихий потусторонний плач холодил кровь. Генри был готов поклясться, что слышал шепот, но совершенно не мог разобрать слов.

На стене он заметил следы ногтей — именно здесь миссис Монтгомери рвала обои, пытаясь найти что-то. Или кого-то.

Непогода за окном вовсю бушевала, отчего свет в поместье лишний раз не включали, довольствуясь свечами и керосиновыми лампами. Гнетущая атмосфера навевала тоску, но Генри Блейк, наоборот, был полон решимости. Ему нужно было поговорить с миссис Монтгомери.

— Входите, — из-за двери раздался скрипучий старческий голос.

Спальня хозяйки поместья мало чем отличалась от других комнат. Те же сырость и обветшалость, плотно задернутые шторы и стойкий запах старости и лекарств.

— Миссис Монтгомери, у меня к вам вопрос. — Генри подошел к креслу, в котором сидела женщина. — Что вы искали на втором этаже?

Мутные, словно рыбьи, глаза забегали, а на морщинистом лице появился страх. Но женщина проигнорировала его слова, бормоча что-то несвязное себе под нос. Она покачивалась, добела сжимая шишковатыми пальцами выцветшие подлокотники.

— …клятая дверь ведь заперта! — Генри все же удалось разобрать несколько слов.

— Вы сказали дверь? — Он ухватился за эту соломинку. — Бордовая, с круглой ручкой?

Именно она снилась ему каждую ночь, вызывая приступы необъяснимого страха. Он одновременно боялся ее и хотел заглянуть внутрь.

— Что за той дверью? — мистер Блейк не унимался, наседая на женщину. Она вертела головой и морщилась, как маленький капризный ребенок. — Ну же, миссис Монтгомери, отвечайте!

От его крика пламя свечей дернулось. Оранжевые язычки заплясали, отбрасывая жутковатые тени. Старуха тряслась в кресле, изрыгая проклятия, а Генри нависал над ней, снедаемый злостью.

Порыв ветра распахнул неплотно закрытое окно, врываясь вихрем и задувая свечи. Холодный воздух резко выбил из легких весь кислород. Полыхнувшая молния ярким росчерком осветила комнату. Но прежде чем все погрузилось в непроглядный мрак, Генри увидел ее. Призрак черной плакальщицы взмыл вверх, расползаясь чернильным пятном на потолке.

— Освободи меня… — звенящий потусторонний голос ввинчивался в голову и оседал горечью на языке.

Пронзительный звон колокольчика вывел Генри из оцепенения. Старуха чудом нащупала его в темноте и трясла что есть силы.

Дебора не заставила себя долго ждать — вскоре дверь распахнулась, впуская слабый свет.

— Что, ради всего святого, тут произошло?! — всплеснула руками экономка и принялась хлопотать.

Миссис Монтгомери на удивление притихла. Ее взгляд стал более осмысленным, а голос был твердым как камень.

— Мистер Блейк. — Она коснулась сухой шершавой ладонью его руки. — Что бы вы ни слышали, не поддавайтесь ее чарам. Здесь живет зло. И оно жаждет поглотить наши души. Мне жаль, что вы оказались втянуты в эту историю. После моей смерти поместье опечатают. Надеюсь, навсегда.

Дебора с сожалением взглянула на хозяйку и покачала головой. Для нее эти слова были лишь бредом воспаленного рассудка. Прожив здесь тридцать лет, она никогда не видела призраков. Иногда Дебора думала, что семейство Монтгомери проклято. Иначе как все это объяснить?

— Мистер Блейк, не будете ли вы так любезны… — Экономка мягко указала на выход.

— Конечно! Простите за беспорядок, все получилось… — начал было оправдываться мужчина.

— Я понимаю. — Дебора попыталась улыбнуться, но вышло из рук вон плохо.

Остаток вечера и ночь Генри провел в компании бренди. Он решил напиться до беспамятства, а поутру покинуть чертово поместье. Плевать на деньги, на миссис Монтгомери и ее картину, на собственную мечту о мастерской. На все, кроме… Энни. Ее искрящиеся жизнью ореховые глаза и пылающие рыжие волосы никак не выходили из головы. Он хотел покинуть это место, но не мог. Только не сейчас. Пустой стакан вывалился из его руки, с гулким стуком падая на пол. Этой ночью впервые со дня приезда ему ничего не снилось.

Наступившее утром похмелье было куда страшнее призраков. Генри чувствовал себя живым мертвецом и даже не стал притрагиваться к картине. Весь день он провел на улице, дыша стылым воздухом и ожидая Энни, но девушка так и не появилась. Как и на следующий день и в последующие три тоже.

Но, к счастью, дурные сны и жуткий призрак тоже пропали. Генри остался совершенно один, поэтому каждую свободную минуту старался проводить за работой, чтобы не думать об этом ужасном месте и его призраках. Картина была уже почти готова, оставались последние штрихи. Пугающие события предыдущей недели постепенно забывались. Они никуда не исчезли, но, как в живописи, перекрывались другими мазками, становясь все менее яркими.

Однако у судьбы явно были свои планы, наперекор всему. Вечером слуги нашли миссис Монтгомери сидящей в кресле перед только что дописанной картиной. На лице ее навечно застыла улыбка. Мутные старческие глаза остекленели. Она обрела покой, как и желала. Теперь женщина соединилась со своей семьей не только на холсте.

Генри Блейк был шокирован и не мог поверить в происходящее. Еще каких-то пару часов назад он видел ее живой и даже в здравом уме. Да, ему говорили, что миссис Монтгомери нездоровится, но все же… И почему-то он считал себя виновным в ее гибели. Будто своей работой