Фонарщица - Кристал Джей Белл

Он ловит мой взгляд, и у меня внутри все обрывается. Он не улыбается, нет, но в его взгляде читается удовольствие, и он наклоняет голову влево. Возможно, это неосознанное движение. Но я чувствую, что он делает это намеренно, как будто оценивая меня. Словно взвешивает полено. С каждой секундой у меня все сильнее зудит голова.

Я с трудом отворачиваюсь, переводя внимание на Генри. К нему присоединяется мэр Олбрайт, подходит ко мне поближе. Невысокий мужчина с круглым животом, он без труда завладевает вниманием. Возможно, компенсируя недостаток телосложения, его отрывистый голос остер, как бритва, и прозрачен, как вода.

– Мы больше не потерпим ошибок, госпожа Бирн. Ваши халатные действия могли привести к потере ценного члена нашего сообщества. Однако мы, совет, решили дать вам второй шанс. – Он вскидывает палец и смотрит на меня с прищуром. – Еще одна ошибка, и вас отстранят от ваших обязанностей.

Корсет мне слишком тесен. Я вся горю. Я открываю рот, чтобы объясниться, но Генри за спиной мэра быстро качает головой. Я с трудом сглатываю, сжимая кулаки от нерастраченного гнева. Мэр Олбрайт смотрит на меня свысока, его брови изогнуты в ожидании. Я каким-то образом умудряюсь сделать реверанс, но не могу заставить себя поднять глаза и только выдавливаю:

– Спасибо.

Удовольствовавшись моим смиренным ответом, мэр хмыкает:

– Не всем везет всегда иметь заступника на своей стороне.

Я хочу спросить, что он имеет в виду, но он неторопливо удаляется, хлопая кого-то по спине, и они расходятся, довольные друг другом. Я поворачиваюсь к Генри, ища объяснения. Он выдыхает:

– Отец Молли хотел тебя вытурить, но за тебя вступился Гидеон. Его мнение имеет больший вес, чем у многих присутствовавших, даже учитывая обстоятельства.

– Гидеон?

Корабельного резчика не видно поблизости, и все же я дергаюсь, как будто мне в шею вонзился крючок, закинутый Гидеоном.

– Он говорил о твоей многолетней службе без единого происшествия. Но все равно было решено, что, если Молли найдут при подозрительных обстоятельствах, твое помилование будет отменено. – Генри снова надевает котелок. – Больше никаких ошибок.

Я киваю, потому что не в том положении, чтобы спорить. Но что-то в замечании мэра не дает мне покоя.

– Мэр сказал, что у меня всегда есть заступник. Я не понимаю.

– В каком смысле?

– Гидеон заступился за меня сейчас, но ведь это разовый случай. – Я хмурюсь. – Он не всегда был на моей стороне.

– Я не уверен. Может, ты спросишь его самого? – Генри пожимает плечами и уходит. Никто не смотрит на меня, и вскоре двор пустеет.

Я должна быть благодарна Гидеону за то, что он выступил в мою защиту. Привел все доводы, которые я привела бы сама, если бы мне дали слово, если бы я была мужчиной. А сейчас я чувствую, как его крючок все глубже вонзается в мою плоть. Я не хочу иметь ничего общего с Гидеоном, однако он не оставляет меня в покое. И в данном случае я не могу злиться на него, ведь он, возможно, спас меня. Нас с мамой и Пру. Но это не значит, что он в конечном счете не навлечет на нас гибель. Или не обидит Пру.

Быть в долгу перед кем-то недопустимо. Особенно перед Гидеоном. Ведь он рассчитывает, что я не останусь в долгу перед ним?

У меня сосет под ложечкой. Я бросаю взгляд мимо Генри, удаляющегося по улице, и нахожу неспешно идущего Гидеона. Он еще не дошел до угла. Я бегу, шлепая ботинками по земле. Подбираю юбки, не заботясь о том, кто меня увидит. И настигаю его у церкви, не обращая внимания на неодобрительный взгляд священника, метущего паперть.

– Гидеон?

Он замедляет шаг, его движения обретают четкость, когда он оборачивается. Его голубые глаза останавливаются на мне.

– Это ничего не меняет, – выпаливаю я.

Мое внимание привлекает его рука: большой палец поглаживает указательный. Я отвожу взгляд и снова встречаюсь с его сверкающими глазами. Он смеется надо мной.

– Боюсь, я не понимаю.

– Ваше решение высказаться в мою пользу. Помочь мне остаться фонарщицей. Я это ценю, но это ничего не меняет.

– Я сделал это не ради тебя. – Он говорит так мягко, как будто журит ребенка. – Я сделал это ради Пруденс.

Я прикусываю язык от охватившего меня смущения и проглатываю гордость, чувствуя медный привкус крови. Разумеется, он сделал это ради Пруденс.

«Держись подальше от Гидеона». Предупреждение Па всегда отдавалось у меня в ушах колокольным звоном. Не вложила ли я в эту ситуацию больше смысла, чем она того заслуживает? Па давно с нами нет. Возможно, Пру была права: я слишком превозношу того, кто фактически бросил нас. Сама я сильно изменилась за прошедшие годы. Возможно, что и Гидеон.

Коснувшись воображаемой шляпы, Гидеон разворачивается, как будто мы просто обсуждали погоду, а не мои ложные предположения. Я смотрю ему вслед и понимаю, что забыла спросить его о замечании мэра. Затем ловлю себя на том, что провожу большим пальцем по указательному, как делал он, и убираю руку в карман.

Мое внимание отвлекают шепотки, клюющие меня, как чайки – моллюсков. Я поворачиваюсь к тротуару. Сюзанна и еще одна девушка, чье имя я не могу вспомнить, отнимают руки от своих ртов, поглядывая на меня. Они даже не пытаются казаться пристыженными из-за того, что их уличили в сплетнях. Сюзанна приподнимает бровь и кривит губы. В ее ухмылке сквозят осуждение и презрение. Она не стоит моего внимания.

Перед выходом Пру попросила меня купить что-нибудь по пути в магазине. Не имея других планов, я иду своей дорогой, и мои шаги становятся легче, чем были с утра, но до летящей походки мне еще далеко. Теперь у меня новая забота. Впредь за мной будут приглядывать в оба. Любое неверное движение, любую мелкую оплошность используют против меня. Но мне хотя бы дали время.

Пристань встречает меня знакомым запахом вяленой трески, а в доках кипит жизнь. Загружают припасы на «Элизабет», выходящую в плавание на следующей неделе. Это третий по величине корабль китобойной компании «Серебряная звезда». Весь флот принадлежит Эндрю Калверу, самому богатому человеку в Уорблере. Если Гидеон вызывает уважение благодаря своему таланту, престижу и характеру, то Эндрю – благодаря своему богатству. Сюзанна, которая в данный момент прожигает мне спину взглядом, – его единственная дочь.

«Элизабет» достаточно велика, чтобы провести в плавании несколько лет, будь на то воля мистера Калвера. Поговаривают, что кораблям с некоторых пор приходится заходить все дальше