Картонные стены - Елизарова Полина

Я почему-то уверена в том, что ты – женщина.

Мужик давно бы уже бросил в топку чужие сопли, размотанные на десятки страниц.

А если ты это читаешь, значит, ты – женщина!)

Я задумала так: допишу дневник до последней страницы, а потом закину куда-нибудь в лес или случайно оставлю в кафе, на автобусной остановке, еще где…

Но до этого дня пока далеко.

30

Во время прогулки Варвара Сергеевна пыталась старательно работать палками и в основном молчала. Продолжая думать о своем, она лишь скупо поддерживала предложенные доктором темы.

Говорили по большей части об отвлеченном: о резко испортившейся погоде, о необходимости сделать кое-какой ремонт на старой даче, о проблемах трудовых мигрантов и Дядиной падучей болезни – ему требовалось постоянное врачебное наблюдение, но при его работе и образе жизни это было невозможно.

Валерий Павлович, как и большинство мужчин, не любил толочь воду в ступе и, высказав еще с вечера свое отношение к сложившейся ситуации, даже не пытался перевести разговор на единственную по-настоящему занимавшую их головы тему: на происходящие в большом доме события. Даже по Жанниному психо-эмоциональному состоянию он прошелся лишь вскользь, безо всякой иронии подчеркнув, что раз между женщинами вдруг вспыхнула взаимная симпатия, Варваре Сергеевне следует убедить распоряжайку принимать хотя бы афобазол.

Про возможность скорого отъезда никто из них больше не говорил: в любом случае прежде всего следовало дождаться новостей от Андрея.

Вспомнив о коммерческом предложении хозяина, Самоварова, полагавшая, что форма, в которой Андрей его озвучил, оскорбит доктора, решила ему о нем не рассказывать.

Цель у нее была одна: не ради денег, но уже ради принципа, отбросив предубеждение по отношению к Андрею, понять, что могло случиться с Алиной.

Она покосилась на доктора – не многовато ли от него тайн скопилось у нее за эти два дня?

Интуиция подсказывала, что разгадка где-то рядом, но в нагромождении чужих эмоций, недоговорок и диковатого, пока еще ничем не объяснимого вранья, ей было пока не разобраться.

Прошедшей ночью Варваре Сергеевне ничего не снилось.

Возможно, так повлиял на нее вечерний разговор с доктором… Она сильно расстроилась, и нужный канал дал сбой.

Обозначив свою категоричную позицию, оправдывающую поведение Андрея и по умолчанию обвиняющую Алину, Валерий Павлович (помимо прочего, самый близкий ей человек) теперь вдруг оказался в противоположном лагере.

Погода так и не разгулялась.

Хмурое небо, грозившее с раннего утра разлиться дождем, почему-то не выдавило из себя ни капли.

В сероватом мареве и в отсутствие солнца с вечера нарядный, подсвеченный уличными фонарями и обильным освещением фасадов поселок выглядел огромным заброшенным кораблем. Те из жильцов, что не уехали в город на работу, скорее всего, просто отсиживались дома.

Варвара Сергеевна попыталась представить, как по этим широким мощеным дорожкам, размахивая скандинавскими палками, недавно гуляла Алина.

Интересно, она это делала только ради здоровья?

Или такие прогулки были лишь поводом для того, чтобы без лишних ушей поговорить с кем-то по телефону?

До ближайшей пригородной станции (как уже выяснила Самоварова) было порядка шести километров.

Молодыми ногами, с одной дамской сумочкой дойти несложно…

Но ей слабо представлялось, чтобы человек, задумавший тайком бежать из дома, так рисковал и терял целый час времени, поспешая на электричку по пыльной обочине дороги, открывавшейся за забором.

Как и в любом приличном поселке, для машин здесь существовала пропускная система. Если бы Алина села в неизвестную машину, ей следовало заказать на нее пропуск, и Андрей, вероятно, такой вариант уже проверил. Надо будет уточнить. Еще надо попросить Жанну в отсутствие Андрея подняться в хозяйскую спальню и внимательно осмотреть предметы гардероба и Алинину тумбочку с комодом.

Расческа, косметика, любимые духи, туфли или маленькое платье…

Если она ушла по своей воле, она должна была хоть что-то взять с собой!

Любая женщина, даже если покидает дом на одну ночь, непременно прихватит необходимые, верно служащие ей одной вещицы, способные сделать ее образ особенным.

А Алина (судя по убранству дома и дневнику) внимательна к мелочам.

Даже доктор годами не расстается с одной и той же, изрядно потрепанной щеткой для волос. Самоварова купила ему популярную нынче овальную пластмассовую расческу с мелкими зубьями, способными без усилий привести в порядок даже мокрые и спутанные волосы, и уже несколько раз безуспешно пыталась выбросить его старую щетку в помойку: он пресекал ее порыв на корню.

От въезда в поселок до дома Филатовых было восемьсот метров.

Наручные часы «Apple Watch» на руке Валерия Павловича – подарок сына на день рождения – были оснащены всевозможными программами, позволявшими доктору контролировать сон, потребляемые за день калории и физическую активность.

Приблизившись к КПП, они остановились и, глядя на небо, все-таки решились пройти до противоположного конца поселка.

От въездных ворот до стены, с другого конца отделявшей поселок от леса, был километр и почти двести метров.

Дойдя до глухой кирпичной, пугавшей своим угрюмым видом стены, Варвара Сергеевна почувствовала, что с непривычки сильно устала. Она смахнула со лба пот, сунула палки под мышку и, развернувшись в обратную сторону, резко сбавила темп. Валерий Павлович не стал спорить, молча приспособился под ее шаг.

– Слушай, Варь, забыл тебе рассказать: сегодня сын написал, что в своем инстаграме регулярно делится с подписчиками красотами Камчатки. Каждый день выкладывает видео. За несколько дней количество подписчиков увеличилось в пять раз! Так вот, – рассмеялся Валерий Павлович, – то ли в шутку, то ли всерьез Лешка предлагает и нам с тобой там зарегиться и начать вести свой блог.

– Боже ж мой! А нам-то, старым грибам, это зачем?! – изумилась Самоварова.

– Во-первых, попрошу не обобщать, – игриво покосился на нее Валерий Павлович. – Я моложе тебя на целых три года, – расправив плечи, шутейно подчеркнул он. – А во-вторых, людям интересно необычное – например, как в шестьдесят можно влюбиться и даже неплохо жить вместе! Мы могли бы записывать небольшие видео и делиться опытом с теми, кто в нашем возрасте успел погрязнуть в своих болячках и политических шоу.

– Валер, ты же знаешь, я не люблю публичность, – тут же возразила Самоварова, но в глубине души эта безумная идея пришлась ей по вкусу.

Живя с легким на подъем Валерой, она полюбила время от времени впускать в жизнь что-то новое и ранее неизведанное.

– Кстати, если у нас появится огромное число подписчиков, мы сможем на этом зарабатывать! И наконец съездим в твой Рим!

– Это еще как? – удивилась она.

– А на рекламе!

– Ну ты и фантазер… Ладно, все-таки тебе удалось приучить меня смотреть отечественные сериалы, многие из которых, пожалуй, в самом деле недурны, может, что-нибудь эдакое и замутим. Но давай обсудим это после того, как вернемся домой. Сейчас не то настроение.

За четыре дома до Филатовых какая-то худенькая пожилая женщина ворчливым голосом загоняла в калитку отвечавшую ей лаем с такой же ворчливой интонацией маленькую некрасивую собачку.

– Ах ты, несносное чудовище! Ну-ка, марш на место! Ишь, разгулялась! Дождь ливанет – опять промокнешь, шалава…

Приблизившись к калитке, Самоварова глубоко задышала, а потом и вовсе остановилась.

Сухощавая бабуля в темно-синей олимпийке с вышитым на ней серебряными нитками логотипом «D&G», с пучком сиренево-седых, небрежно собранных заколкой-крабом волос, тотчас оставила перепалку с облезлой болонкой и уставилась на подошедших.

– Добрый день, – дружелюбно поздоровалась Самоварова.

Валерий Павлович лишь коротко кивнул.