Дом Холлоу - Сазерленд Кристал

– Значит, вы мгновенно решили, что она сумасшедшая, – ощетинилась Виви. – Мы нашли ее всю в крови. Возможно, кто-то похитил ее. Возможно, она…

– Грей полагает, что ее похитило некое рогатое существо и затянуло через какую-то дверь в другой мир, где держало в заточении, – мягко объяснила молодая женщина. – Она утверждает, что смогла сбежать, но это существо, еще раз подчеркну: сказочное существо, преследует ее. Также она считает, что вы, ее сестры, в смертельной опасности. Все это она рассказала мне сама.

– Я хочу ее увидеть, – заявила Виви, направляясь по коридору, но доктор остановила ее, положив руку на плечо.

– Не нужно. По крайней мере, не сейчас. Нам пришлось обездвижить ее. Поверьте, вам не нужно видеть ее такой. Ваша сестра больна, ее тело и разум истощены. У двери палаты для ее защиты дежурит полицейский. Внизу еще несколько офицеров сдерживают прессу. Даже если кто-то действительно желает вашей сестре зла, они не смогут добраться до нее. Дайте ей отдохнуть этой ночью. Поговорите завтра.

– Спасибо, – ответила Кейт и потянула Виви назад: – Пусть Грей поспит.

– Подождите, – вмешалась я. – Чья на ней кровь?

Доктор Сильва обернулась и взглянула на меня:

– Ее собственная. Она порезала вены на запястьях, некоторые из них пришлось даже зашивать. Попытка самоубийства.

– Вы обе пойдете со мной, – заявила Кейт, натягивая пальто. – Этой ночью вам здесь нечего делать.

– Что? – возмутилась я, выдергивая ладонь из ее руки. – Твоя дочь в больнице, а ты собираешься уехать?

– Грей здесь. Она в безопасности. Этой ночью мы больше ничего не сможем сделать для нее.

– А если она придет в себя в полном одиночестве? – спросила Виви.

– Она под сильными успокоительными и до утра не проснется. Проведя эту ночь дома, вы ничего не пропустите.

Кейт выглядела очень усталой. Лоб и межбровье прорезали морщины. Она все еще была одета в хирургический костюм, в котором накануне отправилась на смену. Мама сжала мою руку и притянула меня к себе.

– Пожалуйста, пойдем со мной. Прошу тебя, не оставайся здесь.

Я бросила взгляд на ее голую шею и погладила большим пальцем ключицу. Когда Грей ушла из дома, синяки на этой шее держались целую неделю. Помню, как сосед, которому по ошибке доставили нашу почту, заглянул к нам. Кейт открыла дверь, и он очень долго пялился на эти следы с мерзкой ухмылкой на лице, словно по этой крошечной детали сразу понял, какого сорта женщина перед ним.

– Держитесь от него подальше, – заявила Кейт, закрыв дверь. По ее коже бежали мурашки.

Тогда я впервые подумала о матери как о сексуальном объекте. Мне было тринадцать, и я только начала понимать те странные чувства, которые приходили вместе с округлившимися грудью и бедрами, вместе с волосами на теле. Мужчины начали окликать меня по пути из школы… Но это было моей ношей. Видеть, как то же самое происходит с матерью, было странно.

Меня разозлили взгляды, которые он бросал на Кейт. Кровь прилила к голове. В ту ночь сосед поскользнулся в ванной и разбил голову о кафель. Его разлагающееся тело нашли спустя неделю. То самое тело, из-за которого мы так легко распознали запах смерти в квартире Грей. Долгое время после его кончины я размышляла, стала ли моя ненависть причиной его гибели.

Часть меня пришла в ужас от этой мысли, а другая надеялась, что это правда.

– Я ее не брошу. Не могу.

Кейт покачала головой, а затем развернулась и ушла, не сказав ни слова, слишком измотанная, чтобы спорить.

– Мы вляпались в какое-то дерьмо, да? Вокруг нас происходит какая-то странная хрень, но Грей точно не сумасшедшая, – сказала Виви. – Мы видели этого рогатого парня в ее квартире. Мы видели мертвое тело, упавшее с потолка. Мы видели, как она вышла прямо из двери, ведущей в никуда, посреди сгоревшей кухни!

– А ты уверена в этом, средняя Холлоу? – спросил Тайлер. – Я нет. Возможно, она просто пролежала все это время, съежившись, в кухонном шкафу.

– Твою ж мать, – в очередной раз заявила Виви, – мне нужны сигареты. Пойду схожу в магазин.

– Думаешь, она вернется? – спросил Тайлер, как только Виви исчезла за поворотом. – Или уедет в другой город, заведет новую семью – что-то в этом роде?

– Кто бы говорил. Ты и сам – такой же проблемный ребенок.

Его губы растянулись в кривой улыбке.

– Те, у кого хорошие отношения с родителями, моделями не становятся. Даже такие неотразимые красавчики, как я.

– Грей когда-нибудь рассказывала тебе о наших родителях?

– Урывками. Все, что я понял: она боялась вашего отца и не ладила с матерью.

– Не то чтобы они не ладили. Просто Кейт ее ненавидит.

– Я запрещаю тебе с ней разговаривать, – заявила мама в тот день, когда вышвырнула Грей из дома. – Впредь я запрещаю тебе с ней разговаривать.

Кажется, я слегка возненавидела Кейт в тот момент. Это казалось мне абсолютно несправедливым. Всего сутки назад мы были относительно нормальной и счастливой семьей, а потом пьяная Грей прошептала что-то матери на ухо, и все развалилось. Теперь одна из моих сестер ушла из дома, а вторая, хоть я об этом и не подозревала, уже планировала сделать то же самое.

Виви сбежала среди ночи через две недели после ухода Грей, никого не предупредив. Это было на нее очень похоже. Грей любила драму, любила, чтобы люди замечали, как она входит и выходит. Виви же была ее полной противоположностью. Она ушла, прихватив с собой лишь рюкзак и гитару. И не оставила ничего, кроме записки на моей постели.

Прости, малышка, но если мы здесь больше не втроем, в этом нет смысла.

Она села на ночной автобус до Парижа и провела следующие три года, двигаясь на восток по французским джазовым кафе и немецким гранжевым ночным клубам. Пила, накачивалась абсентом в Праге и в конце концов попала в руинные бары Будапешта, всю дорогу коллекционируя татуировки, пирсинг, новые языки и любовниц. Это была непривычно легкая и беззаботная жизнь. Мы никогда об этом не говорили, но от Грей я знала, что Виви пришлось заниматься разными вещами, чтобы выжить: обкрадывать туристов, продавать наркотики, работать в стрип-клубах. К восемнадцати годам, когда она жила на заброшенном складе вместе с семью другими музыкантами и художниками, сестра уже имела такой опыт и испытала такое количество боли, каких другие люди не узнают за всю жизнь.

Первые шесть месяцев после ухода Виви и Грей были худшими в моей жизни. Сестры почти не выходили на связь, занятые трансформацией своей жизни, чтобы стать теми, кем раньше мечтали. Новости от них поступали крайне редко. Как и сообщения и телефонные звонки. Казалось, от меня оторвали две трети души.

В течение этих месяцев в матери тоже что-то изменилось. Именно тогда она начала собирать вырезки из газет и полицейские отчеты, относящиеся к нашему делу. Стала нанимать частных детективов, чтобы разузнать то, что не удалось установить полиции. Впрочем, возможно, они не так уж и старались. Раньше ее вполне удовлетворял тот факт, что мы вернулись домой. Неважно, где мы были и что с нами случилось, ведь в конце концов мы вернулись. Но внезапно в одну ночь в ней родилось это непреодолимое желание узнать. Узнать точно. Иногда, проснувшись среди ночи, я видела, что она стоит в дверном проеме спальни и изучает меня пытливым взглядом, словно надеясь найти ответы на вопросы, которые боялась задать вслух.

Через полгода я написала Грей сообщение:

«Мне нужно увидеть тебя, прошу».

В ту самую ночь Грей явилась под мое окно и, подобно Ромео, бросала маленькие камушки, пока я ей не открыла. Было уже за полночь. Она позвала меня в темноту. Я набросила пальто поверх пижамы и спустилась вниз по дереву, которое росло рядом с домом. Это был первый и последний раз, когда я ускользнула из дома без разрешения. Мы отправились в паб на Голдерс Грин и среди дыма курильщиков ели чипсы с солью и уксусом. Наша встреча напоминала тайное свидание влюбленных. Правда, мне было двенадцать и сбежала я не с мужчиной, а со старшей сестрой.