Ужасы войны - Тим Каррэн
* * *
Каждый человек в колонне, будь то ветеран или новобранец, знал, с чем они столкнулись. Все знали, как действуют сиу-лакота и их союзники - шайены и арапахо. Они долго и упорно сражались за свои права против пришельцев. И хотя племена часто враждовали между собой и с врагами, такими как кроу или черноногие, они могли объединиться в единый фронт, когда дело доходило до убийства белых, угрожавших их исконным охотничьим угодьям. Они выезжали малыми группами, тревожили и путали белых, изматывали их партизанской войной, а когда солдаты уставали, заманивали их в ловушки, атакуя сокрушительными силами основных отрядов.
Никто не знал этого лучше Буна МакКомба.
- Воистину, - восклицал он, - Божья страна! Вот она перед нами! Пульсирующая кровь и неукротимая сила самого мира! Вдохните этот воздух, вы, странники, мать вашу, и нечестивцы! Словно к материнской груди припал! Это пробуждает жажду жизни! Заставляет вас чувствовать себя крепче боевого петуха! О, воистину! Воистину, вы, дерзкие бродяги! Ха! И воинственные племена ведают это так же, как я! Они будут сражаться за эту землю, клянусь! Снег окрасится алым, а тела - краснокожих и белых - будут громоздиться, точно дрова, прежде чем все завершится! Река Паудер станет величайшей грудой костей в истории! Слава сему!
- Неужели нельзя его заткнуть? - сказал Чиверс майору Лайонсу, но тот лишь проигнорировал его.
Снег валил, ветер хлестал, а МакКомб выкрикивал обрывки полузабытых псалмов, которым его научила матушка, еще до того, как он попал в Скалистые горы и стал языческим дикарем, как его братья из племен. Когда ему было одиноко или неспокойно, он имел привычку говорить громко и долго, позволяя своему голосу эхом разноситься по высоким пикам и пустынным сосновым лесам. Это была привычка, сохранившаяся за долгие годы.
И сейчас, щурясь в метель, он был неспокоен. Ибо знал, насколько уязвима колонна, насколько зелена кровь ее неопытных солдат и как быстро смерть может выскочить из белых пустошей. Смерть была там, и он чувствовал ее в самой глубине своих костей. Он чуял ее запах и слышал в затишье одиночества, в крике по ту сторону тишины.
Когда они вошли в глубокую лесистую лощину, перед ними открылась засыпанная снегом поляна. МакКомб вдруг замолчал. Что-то сжало его, заглушило голос. Он поднял руку, останавливая колонну.
Прислушался.
Лошади фыркали, люди бормотали за его спиной. Снег падал мягким пухом. Где-то слева в зарослях хрустнула ветка. Он услышал... да, приближающихся лошадей. И не с мягким шагом, а с быстротой и спешкой.
- Приготовьтесь, - крикнул он Лайонсу.
Колонна напряглась.
Разведчики вернулись, за ними скакали синемундирные бойцы. Их было трое - Пять Волков, Тот-Кто-Ездит-на-Высокой-Лошади и его брат, Змеиный Ястреб. На них были одеяла и шляпы с перьями, косы украшены бобровым мехом, лица смуглые и изрезанные морщинами, словно выжженная пустынная скала. Пять Волков был кроу с реки Масселшелл, двое других - осейджи из западного Миссури. Ни одно из этих племен не питало любви к равнинным сиу. А кроу, как и черноногие, никогда не признавали Красное Облако своим вождем.
Они подъехали прямо к МакКомбу.
Пять Волков первым заговорил на языке жестов, сообщив, что приближаются индейцы. Затем он сказал:
- Много идет скоро, но они не в боевой раскраске и не готовятся к войне. Они бегут быстро, бегут от страха.
МакКомбу это совсем не понравилось, ведь мало что могло напугать племена в этих краях. Кроу, черноногие, флэтхеды, сиу... они были яростными воинами и жили ради горячей крови битвы.
- Никаких следов отряда лейтенанта Тига? - спросил Лайонс.
- Не больше следов, чем у сердца скво, майор, - ответил МакКомб. - Бьюсь об заклад, в радиусе пятидесяти миль нет ни одного белого, ни траппера, ни охотника за бизонами.
- Теперь нет белых, - загадочно произнес Пять Волков.
Его беспокоили приближающиеся индейцы. Очень беспокоили. Но только МакКомб заметил это, и, заметив, встревожился еще сильнее. Он повернулся, чтобы сказать Лайонсу, что творится что-то чертовски странное, но один из бойцов, зеленый и перепуганный юнец по имени Оутс, закричал:
- Индейский боевой отряд! Около сотни, скачут прямо на нас!
- Погодите! - крикнул МакКомб. - Подождите одну чертову минуту, идиоты...
Но никто не ждал.
Они услышали "индейский боевой отряд", и этого было достаточно. Люди спрыгивали с седел, лошади привязывались, сержанты выстраивали солдат, организуя оборонительные рубежи и зоны поражения среди деревьев. Солдаты бежали через снег, и от них почти ощутимо пахло страхом, густым и желтым. Разведчики не стали ждать, пока белые возьмутся за оружие; они укрылись и вытащили свои винтовки Хокенса, а МакКомб скакал на своем черном мерине, крича и ругаясь, пытаясь заставить всех образумиться. Но в разгар Индейских войн не было места ни разуму, ни гармонии. Все краснокожие слыли дикарями, и ни одно племя не считалось невинным.
- В укрытие! - крикнул ему Лайонс.
МакКомб укрылся, понимая, что то, что сейчас произойдет, - ошибка. Привязав лошадь, он скатился в снег рядом с Лайонсом, пытаясь вразумить его:
- Пять Волков говорит, что это не боевой отряд, майор! Они не красят лица против нас! Просто какие-то краснокожие бегут! Нам не нужно стрелять, ради Христа, не сейчас! Давай посмотрим, что к чему...
Но Лайонс не хотел слышать никаких разговоров:
- Речь идет о жизни сорока человек под моим командованием, МакКомб. И я не отношусь к этой ответственности легкомысленно.
- Но, майор... если бы ты послушал...
Чиверс прицеливался из своего карабина:
- Почему бы тебе не заткнуться хоть раз, МакКомб? - сказал он, его дыхание замерзало в неподвижном воздухе. - Если у тебя не хватает духу, просто держи свою дурацкую голову пониже. Это война, где стреляют.
- Война, где стреляют, говоришь? Это не по мне, ты, заблудший, питающийся падалью ворон! - бросил МакКомб. - Я вот-вот обмочу сапоги от страха!
Но это было бессмысленно, и он это знал. Чиверс, выпускник Вест-Пойнта, оттачивал зубы, грызя конфедератов, увешанный медалями и лентами, знал о воинственных племенах Высоких равнин не больше, чем МакКомб о менструациях. А Лайонс, при всем своем опыте, видел лишь краснокожих скальпоохотников, готовых накрыть его отряд. Солдаты были напуганы и готовы были бы прострелить дневной свет
